Если бы Калла не выросла во Дворце Неба в окружении карт и энциклопедий, наверное, она верила бы, что за краем Сань-Эра, там, где заканчивается суша, сменяясь морем, манит к себе путников другое королевство.
Она стоит высоко на утесах и смотрит на воду. Каждая волна обрушивает на камни безжалостный удар. Водяные фонтаны взметаются высоко над городом и осыпаются каплями и водяной пылью. Больше нигде в Сань-Эре у Каллы не возникает такое чувство, будто она могла бы прыгнуть с утеса, перелететь через зубчатые камни у его подножия, ножом вонзиться в воду, а затем плыть все дальше и дальше. Десять шагов влево – и она углубится в переулок, и ее снова будет окружать город Сань. Но пока она стоит здесь, она ощущает себя правителем этого нового королевства, завоевателем огромных непознанных земель.
Калла делает глубокий вдох и скрещивает руки на груди, борясь с ознобом. Вдоль остального побережья города-близнецы обустроили небольшие бухты, чтобы рыбакам было где выводить лодки в море, впрочем, далеко от берега никто не уплывает. Южнее Сань-Эра нет ничего, кроме пустоты. Дальние плавания чреваты полной потерей ориентации и всех шансов на возвращение домой. Самые отважные из странников Талиня утверждают, что в морских водах есть и другие островные государства, но если они и впрямь существуют, королевству от них нет толку. С точки зрения Талиня, наладить внешние отношения он может лишь в одном случае – обратиться на север, минуя земледельческие провинции и с кровопролитными боями прорвавшись в Сыца.
По спине Каллы пробегают мурашки. Она оглядывается через плечо.
Согласно утверждениям дворца, еще до того как на юго-востоке остались только Сань и Эр, которыми правил один род и два короля, у границы Эра сотни лет назад существовал и третий островной город. Третий король, который также владел некоторой частью территории Талиня, бежал с началом наступления Сыца. А потом этот монарх был поражен вмешательством свыше и признан недостойным править, но когда отказался покинуть престол, несмотря на повеление тамошних богов, весь город вместе с жителями погрузился под воду.
Калле всегда с трудом верилось в это. До наступления эпохи камер видеонаблюдения и электронных записей дворец мог искажать истину по своему желанию, и эта история о третьем городе, который когда-то находился где-то вдалеке, выглядит чересчур удобной, чтобы быть правдой. В отличие от остальных жителей королевства, Калла не верит даже в божественную волю. Если боги и существуют, тогда они воплощение жестокости, ведь допускают же они, чтобы Талинь вел такую жизнь, как сейчас. Изо дня в день, и конца этой жизни не предвидится.
Калла наконец отступает от края утеса. Возвращается в переулок, который приведет ее обратно в Сань, ныряет в тесный проход, и от решимости у нее сжимается все внутри. Медлить уже некогда. Ее план действий на сегодня почти такой же, как в предыдущие несколько дней, прошедших после Дацюня: держаться поближе к самым оживленным районам Саня, где она с наибольшей вероятностью отыщет других игроков. Несмотря на раннее утро, на улицах становится темнее по мере того, как она удаляется от окраины города и берега моря. Минуя ряд заводов, Калла морщится и зажимает нос, чтобы уберечься от едкой мешанины запахов. Где-то в подземельях грохочут они – станки, растягивающие и встряхивающие длинную лапшу, чтобы собрать ее в связки, работающие бок о бок с другими, производящими вешалки для одежды и резиновые вантузы.
– Поберегись!
Калла успевает пригнуться еще до того, как раздается крик, уворачивается от двоих мужчин, несущих стремянку. От заводского жара их обнаженные торсы все в поту. Есть в Сане узкие улочки, которые живут себе почти бесшумно и слышится на них со всех сторон лишь неизбежная симфония подтекающих труб. Другие похожи на целые планеты, где бурлит разнообразная деятельность. Свернув наконец на тихую пешеходную дорожку, Калла перестает зажимать нос и делает глубокий вдох. Запах не изменился к лучшему. В каждой грязной ямке скапливается вода, но лучше уж сырая гниль, чем мусорная вонь.
Калла смотрит на свой браслет игрока. Никаких сигналов. День Дацюня всегда проходит суматошно, а потом наступает затишье. Дворец делает это намеренно, чтобы усыпить бдительность игроков, прежде чем их местонахождение начнут отслеживать. В городских дебрях участники игры могут прятаться вечно, стоит им только захотеть, и поскольку никакой зрелищности в этом нет, раз в день каждому игроку отправляют сигнал тревоги, направляя его к ближайшему сопернику. Без такого ежедневного пинга они играли бы, полагаясь только на удачу, в надежде заметить где-нибудь на открытом месте промелькнувший браслет. И один раунд игры мог бы продолжаться годами. Калла следит за выпусками новостей, старается запомнить лица соперников, но почти все они меняют тела с головокружительной быстротой. Только Калла остается в прежнем теле, предпочитая не менять его, а прикрывать лицо маской.
Она поправляет маску, которая задерживает вздох, и от этого лицу становится жарко. В играх есть лишь одна цель. Уничтожить других игроков так быстро, как только получится, одержать победу, убить короля. Чем раньше она это сделает, тем быстрее наступит освобождение от нынешней ужасной жизни. Тем быстрее удастся облегчить эти всеобщие страдания, и они перестанут ежесекундно отзываться у нее в ушах.
Словно услышав, как она торопит события, ее браслет игрока вдруг начинает вибрировать на руке. Сердце Каллы ускоряет бег. Наконец-то. Ее так и подмывает сразу же с азартом ринуться с места, и она чуть было не забывает все, чему ее учили. Но ее тело умеет сохранять самообладание, мышечная память перебирает знакомую череду команд: сделай вдох, проведи проверку, определись с действиями. Она обтирает руку, перед тем как коснуться экрана, и глубоко вдыхает, успокаивая нервы запахами улицы. Игроков пингуют парами или небольшими группами, то есть этого не происходит, пока они не оказываются в пределах досягаемости один для другого. Дворец пристально следит за перемещениями браслетов, сигнал подают, когда игроки находятся не настолько близко, чтобы устроить засаду, но и не так далеко, чтобы пускаться в погоню без надежды на успех. У Каллы есть время. И она ждет, когда тело до мозга костей пропитается возбуждением предстоящей битвы.
«2 игрока поблизости. Выбирай».
Произвольное решение. Нажав цифру 1 внизу экрана, она оглядывается, оценивает обстановку. Слева от нее неприступная стена. Справа – еще одна стена, но в ней окно какого-то игорного притона.
«11 метров вверх».
Калла срывается с места. Упирается ногой в выступающий кирпич, влезает в окно и с глухим стуком спрыгивает на липкий пол притона, вызывая встревоженные крики у его посетителей.
– Не обращайте на меня внимания, – говорит она, посылая им воздушный поцелуй – в маске изобразить его непросто. – Я здесь мимоходом.
Покинув притон, она вылетает к главной лестнице строения и несется вверх по ней, прыгая через три ступеньки и грохоча ботинками. Одиннадцать метров отсчитаны, за первой же внутренней дверью обнаруживается оживленная торговая зона с лавками по обе стороны от прохода. Браслет Каллы вибрирует не переставая. Из-под падающих на глаза волос она изучает окрестности, стараясь предугадать нападение до того, как оно произойдет. Ничего из ряда вон выходящего не видно.
Ничего, кроме самой Каллы в кожаном плаще, с мечом в ножнах на боку – на нее глазеют покупатели в простых хлопковых рубашках на пуговицах.
– Ну где же ты? – еле слышно цедит Калла сквозь зубы, прикидывая на глаз расстояние от пола до потолка. Пожалуй, около двух метров. Ровные пол и потолок, безбалочные перекрытия. На сколько этажей вверх она поднялась? На шесть? Значит…
Калла мчится через торговые ряды, разыскивая другой выход. Минует лавку со сладостями. Магазинчик с лапшой. И наконец за прилавком мясника, который, хрястнув тесаком, врубается в свиную тушу, Калла замечает люк.
– Спасибо, воспользуюсь! – восклицает она, кидается к люку и поднимает крышку, кряхтя от натуги. Прежде чем мясник успевает ответить, Калла уже прыгает вниз и попадает в проход под торговой зоной. Торговцы хранят скоропортящийся товар здесь, в потоке настолько холодного воздуха, что руки Каллы моментально покрываются гусиной кожей. Она приземляется в окружении туш, свисающих с огромных крюков, и, чтобы сохранить равновесие, опирается ладонями о залитый кровью пол. По ее расчетам, кровь должна быть старой, уже засохшей, но, выпрямившись, она видит на ладонях яркие багровые пятна. Свежие.