Зоопарк
Бабушке потребовалось время, чтобы привыкнуть к говорящим зверятам. Она усиленно листала медицинские справочники, пытаясь отыскать какое-нибудь научное объяснение, почему Тигруша и Афоня умеют говорить. И только не найдя ничего подходящего, бабушка решила, что имеет дело с не описанным наукой случаем. А такое, как известно, бывает.
После всех шалостей и проказ бабушка не решилась оставлять Тигрушу и Афоню без присмотра. Мало ли что они могут натворить! И она сказала, что с утра будет брать зверят с собой в зоопарк, а вечером приводить домой.
Как только Тигруша и Афоня узнали, что их возьмут в зоопарк, они ужасно обрадовались. Тигруша притащила в свою берложку будильник и заставила Наташу завести его на семь утра.
– Чтобы не проспать. А то вдруг бабушка забудет о своём обещании?
Ночью Наташа почувствовала, что её тормошат. Она приподнялась и увидела Тигрушу, которая зубами вытягивала из-под неё подушку.
– Чего тебе?
– Сколько сейчас времени? Семи ещё нет? – спросила Тигруша. – А то я по часам не понимаю.
Наташа глянула на настенные часы, тускло отблескивающие в свете фонаря за окном.
– Без пятнадцати три.
– Ещё только три? – удивилась Тигруша. – А то я смотрю, будильник не звонит и не звонит. Думала, может, сломался.
Тигруша продолжала что-то говорить, но Наташа упала на подушку и мгновенно уснула.
В семь часов в шкафу задребезжал будильник. Из берложки выпрыгнула Тигруша и понеслась будить бабушку.
– Вставай! Вставай! – закричала она, сдергивая с бабушки одеяло. – А то в зоопарк опоздаем.
– Не опоздаем, – вздохнула бабушка. – Сейчас позавтракаем и пойдём.
После завтрака бабушка достала из-под кровати большую сумку на колёсиках.
– Милости просим в сумку! – пригласила она Тигрушу и Афоню. – Нам придётся ехать в метро, а в метро зверят не пускают.
– А что такое метро? – спросила Тигруша.
– Метро – такое место, где много людей, и все они норовят наступить тебе на голову.
– Н-не хочу в м-метро, если оно такое страшное, – задрожал Афоня, залезая следом за Тигрушей в сумку.
Вскоре бабушка, Наташа и Стёпка уже шли по Маросейке и везли за собой сумку со зверятами. Наташе приходилось держать Стёпку за руку, потому что братец забегал вперёд и восторженно сообщал прохожим: «А у нас в сумке тигр! А у нас в сумке тигр!»
В метро была ужасная давка. Бабушка вся издёргалась, стараясь уследить за внучатами да ещё за сумкой на колёсиках.
Из сумки выглянул любопытный Афоня, но, увидев вокруг множество ног, спрятался. Вероятно, прячась, Афоня уколол Тигрушу, потому что из сумки раздалось рычание и звук оплеухи. Пассажиры в вагоне стали оглядываться.
– А у нас в сумке тигр, а у нас в сумке тигр! – радостно забубнил Стёпка.
Наташа дёрнула его за руку, чтобы он замолчал.
– Ба, а чё Наташка меня обижает? – возмутился Стёпка. – Она не хочет, чтобы я рассказывал про тигра? Это секрет, да?
Пассажиры тревожно завозились. К счастью, поезд уже подходил к станции. Бабушка схватила сумку в правую руку, Стёпку в левую и поспешно вышла из вагона.
Вот наконец и зоопарк. Бабушка кивнула сторожу и вместе с внучатами прошла за ограду. Зоопарк ещё не открылся, и посетителей не было. Бабушка поставила сумку на траву и выпустила Тигрушу и Афоню.
Афоня настороженно оглядывался и в любую минуту готов был прикинуться кактусом.
В Московском зоопарке есть большой пруд, в котором плавает множество уток, гусей и лебедей. А на берегу клюют крошки голуби и воробьи.
Завидев всю эту птичью живность, Тигруша замерла. Зрачки её сузились. Она прижалась к земле и осторожно-осторожно поползла по направлению к пруду. Но птиц так просто не надуешь. Заметив ползущую к ним большую кошку, воробьи разлетелись по ближайшим кустам. Утки и гуси загоготали и отплыли подальше от берега.
Тигруша хлестнула хвостом и огромными прыжками понеслась к пруду, горя желанием схватить какую-нибудь зазевавшуюся уточку. Но откуда-то выскочил огромный лебедь и, вытянув шею и хлопая крыльями, стал надвигаться на Тигрушу. Он чуть не ущипнул тигрёнка за нос сильным клювом, Тигруше удалось отпрыгнуть.
– За птичками гонялась? Тебе не совестно? – спросила у Тигруши бабушка.
Тигрёнок пристыженно потёр лапкой нос:
– Я не собиралась кушать этих щипучих птичек. Я бы их просто поймала, а потом отпустила.
– Это всё твои инстинкты, – назидательно сказал Афоня. – Нехорошо быть хищницей!
– А ты морковник, – обиделась Тигруша. – И инстинкты у тебя морковные.
Тут раздались громкий плеск, Стёпкин крик и гусиный гогот. Оказалось, пока бабушка занималась Тигрушей, Стёпка, не теряя времени даром, свалился в пруд. Оставшись без присмотра, он придумал глупую игру. Подбирал с берега маленькие камушки и бросал их в уток. Когда маленькие камушки перестали попадаться, Стёпка нашёл где-то тяжеленный булыжник, подтащил его к берегу, поднял над головой, размахнулся двумя руками и… следом за булыжником полетел в воду.
Пруд был мелким. Бабушка вытащила перепуганного Стёпку на берег и повела в свой кабинет переодевать в сухое.
– Мы скоро придём! Наташа, покажи Тигруше и Афоне зоопарк. Только смотри, чтобы они не попались на глаза Фофанькину! А то он посадит их в клетку! – крикнула уходя бабушка.
– А кто такой Ф-фофанькин? – спросил Афоня.
– Фофанькин – это помощник сторожа, – объяснила Наташа. – Его в зоопарке все боятся: и люди, и животные. Это очень страшная история.
– Расскажи нам про Фофанькина. Я люблю страшные истории, – попросила Тигруша.
– И я л-люблю, – продрожал Афоня, хотя в глубине души сильно в этом сомневался.
Наташа, Афоня и Тигруша уселись на скамеечку, скрытую в зелени кустов и деревьев. Тут их никто не мог увидеть. И Наташа рассказала зверятам вот что.
Одной тёмной-тёмной зимней ночью в вольере с гориллами родился Фофанькин. Он был маленький, кричащий, покрытый шерстью с головы до ног. Вроде не обезьяна, но и на человека не похож. Так, нечто среднее. Учёные долго изучали Фофанькина, а потом пришли к выводу, что Фофанькин питекантроп – то есть самый-самый первобытный человек, из тех, что жили на Земле десятки тысяч лет назад.
Фофанькин для питекантропа был довольно смышлёный. Читать он так и не научился, но зато научился считать. У Фофанькина была даже мечта досчитать до миллиона. Иногда по ночам, когда Фофанькину не спалось, он сидел на дереве, болтал ногами и считал до миллиона.
Фофанькин страшно гордился, что он умнее обезьян, и при встрече с какой-нибудь гориллой показывал ей язык и стучал себя по лбу. Гориллы не любят зазнаек, и однажды они выкинули Фофанькина из обезьянника. Фофанькин ужасно расстроился и камнями побил в обезьяннике все стёкла.
Директор зоопарка стал думать, что делать с Фофанькиным. С обезьянами вроде держать нельзя, потому что человек. Но и из зоопарка выгнать нельзя.
Тогда Фофанькина решили сделать помощником сторожа. По этому случаю ему выдали свисток, красные шорты в белую крапинку и панамку от солнца.
Быть помощником сторожа Фофанькину очень понравилось. И днём и ночью он ходил по зоопарку в своих красных шортах и твердил: «Животных не кормить! Животных не кормить! Если хотите кого-нибудь кормить, кормите меня!» Стоило Фофанькину завидеть какое-нибудь животное, пусть даже самое безобидное, хомячка или собачку, он немедленно ловил его и сажал в клетку. «Все животные должны сидеть в клетках! – повторял он. – Соблюдайте правила пользования зоопарком!»
– И это всё? – Тигруша презрительно фыркнула. – Подумаешь, Фофанькин! Не боюсь я никакого Фофанькина!
– И я н-не боюсь, – сказал Афоня. – Ну, м-может, самую чуточку.
Наташа, Тигруша и Афоня отправились гулять по зоопарку. Они посмотрели слонов, которые захватывали хоботом целые связки соломы и клали их в рот.
– У нас в Волшебном царстве тоже есть слоны, – заметила Тигруша. – Только они не такие, а хоботокрылые.
– Хоботокрылые? Как это?
– У ваших слонов только хобот, а у наших ещё и крылья. Вот поэтому они и хоботокрылые, – объяснил Афоня.
Потом они подошли к белым медведям, но белых медведей не увидели. Было жарко, и медведи прятались в домике.
Друзья бродили по зоопарку, смотрели орлов, горных баранов, зубров и совершенно забыли про Фофанькина. А делать этого не стоило.
Неожиданно сзади послышался топот. Наташа оглянулась и увидела большую обезьяну, стремительно приближающуюся к ним. Единственной одеждой обезьяны были красные шорты и панамка. Увидев обезьяну, Тигруша и Афоня быстро спрятались за Наташу.
Обезьяна подбежала к девочке совсем близко и уставилась на неё маленькими, глубоко посаженными глазами. Теперь, когда она была совсем рядом, можно было рассмотреть, что это и не обезьяна вовсе, а человек, но похожий на обезьяну. В этот момент обезьяночеловек вдруг сказал:
– Животных кормить не разрешается. Соблюдайте правила пользования зоопарком.
Наташа поняла, что перед ней Фофанькин! Раньше она никогда его не видела, хотя не раз слышала о Фофанькине от бабушки.
– Фофанькин! Это тот самый Фофанькин! – Тигруша выглянула из-за Наташи и с любопытством поглядела на первобытного человека. – Ку-ку! Фофанькин, я тебя не боюсь!
Взгляд маленьких глаз Фофанькина упёрся в Тигрушу.
– Звери должны сидеть в клетках! Соблюдайте правила пользования зоопарком. – Первобытный человек быстро протянул длинную мохнатую руку и попытался схватить Тигрушу. Но ловкая Тигруша отпрыгнула назад и царапнула Фофанькина когтистой лапкой.
– Фофанькин-обезьянькин! – задразнилась она. – Не поймаешь, не поймаешь!
– Тигруша, давай убежим! – попытался утихомирить свою подружку Афоня.
Но Тигруша не собиралась убегать. Она прыгала вокруг Фофанькина и дразнилась:
– Фофанькин-тараканькин! Фофанькин-обезьянькин! Поймай меня!
Услышав, что она умеет разговаривать, Фофанькин ошарашенно опустился на четвереньки и задумчиво почесал ногой затылок.
Афоня мелко-мелко задрожал и прикинулся кактусом. Отличить Афоню от кактуса могла только его родная мама, но никак не Фофанькин, который не приходился Афоне даже дальним родственником.
– Триста тридцать три тысячи восемьсот двадцать восемь! – ни с того ни с сего воскликнул Фофанькин. Это означало у него крайнюю степень изумления. Фофанькин осторожно дотронулся до уха Афони, чтобы окончательно выяснить, что это. Уши у Афони были колючие, и Фофанькин уколол палец.
– Ы-ы! – Фофанькин пришёл в бешенство и зарычал. Тут Тигруше стало не до шуток. Разъярённый питекантроп с огромными мышцами и вдобавок ловкий, как обезьяна, кого угодно мог привести в ужас. Афоня прыгал, как резиновый мячик, ускользая от Фофанькина. А Тигруша, бегавшая не так быстро, как Афоня, забралась на высоченный старый тополь, надеясь, что тут-то Фофанькину её не достать. Но питекантроп лазал по деревьям ничуть не хуже Тигруши. Цепляясь за ветки руками и ногами, он полез следом.
– Осторожно, Тигруша! – крикнул Афоня. – Спускайся!
Но Тигруша не могла спуститься, за ней карабкался питекантроп, бубня себе под нос: «Животные должны сидеть в клетках. Соблюдайте правила пользования зоопарком».
Чем выше, тем тоньше становились ветки. Тигруша боялась смотреть вниз, чтобы не сорваться. Верхушка тополя раскачивалась от ветра, а под ней раскинулся казавшийся совсем крошечным зоопарк. Тигруша слышала пыхтение Фофанькина. Она забиралась всё выше и выше, пока ветки не стали совсем тонкими и не грозили обломиться.
Фофанькин выбросил мохнатую лапу и схватил царапающуюся Тигрушу за шкирку. «Животные должны сидеть в кле…» – начал было он, но тут ветка хрустнула и обломилась.
– А-а-а-ах! – Тигруша и питекантроп полетели вниз.
У Наташи и Афони, наблюдавших за ними с земли, перехватило дыхание. Афоня закрыл глаза, чтобы не видеть, как они разобьются.
Падая, Фофанькин потерял ботинок и, ловко ухватившись пальцами ноги за ветку, повис головой вниз, не выпуская Тигрушу.
– Двести семь тысяч сто семь! – радостно пробормотал Фофанькин и улыбнулся. Улыбка у Фофанькина была довольно милой. Она даже напоминала бы человеческую, если бы не огромные зубы.
Раскачиваясь на ветке головой вниз, Фофанькин подбросил Тигрушу и, когда той уже казалось, что она вот-вот шмякнется, ловко поймал её. Вероятно, он думал, что шутит. Потом питекантроп опять подбросил Тигрушу и опять поймал. Игра так понравилась ему, что он на время забыл о своих обязанностях помощника сторожа. Он висел на ветке и подбрасывал Тигрушу, подхватывая её в самый последний миг.
Игра продолжалась бы, пока питекантроп не уронил Тигрушу, но у Наташи, наблюдавшей за ними, появилась простая, но замечательная мысль. Она вырвала пучок травы, подбежала к загону с зубрами и крикнула:
– Фофанькин, эй, Фофанькин! Смотри, я кормлю животных! Кушайте, зубрики, кушайте!
Шутник перестал подбрасывать Тигрушу и, увидев Наташу возле зубров с пучком травы, залопотал:
– Кормить животных нельзя! Кормить можно только меня!
– Тогда слезай! Или я буду кормить зубриков! – пригрозила Наташа.
– Нельзя кормить зубриков! – Забыв про Тигрушу, Фофанькин быстро спустился с тополя. Оказавшись на земле, он расставил руки и грозно надвинулся на Наташу:
– Ты не соблюдаешь правила пользования зоопарком! Тебя нужно посадить в клетку! Кормить животных запрещено! Кормить разрешено только меня!
Девочка пятилась от Фофанькина, пока не упёрлась спиной в забор. Путь к отступлению был отрезан.
Неизвестно, чем бы закончилась эта история, но, к счастью, тут подоспела бабушка. Она давно уже искала Наташу, Афоню и Тигрушу по всему зоопарку. За бабушкой бежал Стёпка, переодетый во всё сухое.
– Ты чего на них набросился? – Бабушка строго погрозила Фофанькину пальцем.
Питекантроп потупился и застенчиво заковырял громадным пальцем в громадном носу. Бабушку он знал с детства и очень её уважал. Если он и научился говорить и считать до миллиона, то только благодаря ей.
– Чего ты малышей обижаешь? – продолжала бабушка, надвигаясь на Фофанькина.
– Она зубриков кормит, – убеждённо пожаловался на Наташу Фофанькин. – А эти, которые говорящие, в клетках не хотят сидеть.
И Фофанькин застенчиво показал пальцем ноги на Афоню.
– Ладно, Фофанькин, иди, – махнула рукой бабушка. – Если ты будешь хорошо себя вести до конца месяца, то я, быть может, подарю тебе деревянные счёты.
– Правда? – просиял Фофанькин, подпрыгивая и хлопая в ладоши. – Настоящие? И на них можно досчитать до миллиона?
– Можно и до двух, – сказала бабушка, – если очень постараться.
– Ура! Ура! У меня будут счеты, и я досчитаю до двух миллионов! – обрадовался Фофанькин. Он схватил бабушку и стал её восторженно подбрасывать, как недавно Тигрушу.
– Пе-е-рестань! Поставь меня на место! – возмущалась бабушка, подлетая высоко-высоко. Зубры смотрели, как бабушка проносится над оградой, и мычали.
Фофанькин опустил бабушку на траву.
– Уф! – Бабушка поправила прическу. – Больше никогда так не делай!
– Поподбрасывай и меня! Я тоже хочу! – заканючил Стёпка.
Но бабушка строго-настрого запретила Фофанькину подбрасывать Стёпку. Она считала, приключений на сегодня с него уже достаточно.
– А где Афоня? Куда он исчез? – спросила Тигруша.
Наташа, бабушка и Стёпка стали искать Афоню и вскоре нашли его возле тополя, на который, спасаясь от Фофанькина, взобралась Тигруша. Афоня стоял с закрытыми глазами и тихонько дрожал.
– Уже всё? – спрашивал он. – Можно открыть глаза? Бедная, бедная Тигруша! Она разбилась?
– Размечтался! И не надейся!
Услышав голос Тигруши, Афоня обрадовался и полез обниматься. Оказывается, он не осмеливался открыть глаза с той минуты, когда под Тигрушей хрустнула ветка и она начала падать.
– Тигруша! Как я рад, что ты жива!
– И я рада! – Тигруша отпихнула зайца. – Держи от меня подальше свои колючие уши.
Что же касается Фофанькина, то с того дня его нельзя было узнать. С утра и до вечера Фофанькин восторженно бегал по зоопарку и рассказывал всем про деревянные счёты. Он не запрещал кормить животных и не пытался посадить в клетку случайно пробегавших мимо собак и кошек. Оказалось, что деревянные счёты – именно та вещь, которой не хватало Фофанькину для счастья.