Он впервые обратился к ней на «ты», будучи Владленом, а не Цепешем, тем самым стирая последнюю грань, которая разделяла двух разных людей. Элина опирается ладонями на скамью и вытягивает ноги. Минуту раздумывает – дозволяется ли ей перейти эту черту, а затем выдыхает вопрос:
– Ты так быстро потанцевал с Мишель? Не думала, что сбежишь от нее.
– Она деревянная. Меня раздражает, когда девушка не слышит музыку, – Владлен засовывает руки в карманы и подходит ближе, но не садится, словно ему нравится возвышаться над Элиной.
Она смотрит на него, не отрываясь. Сколько вопросов готовы сорваться с губ, сколько обвинений, пусть и пока необоснованных, сколько боли, переполняющей сердце. А она вынуждена играть уже опостылевшую роль вертихвостки.
– Я говорила, что надо было танцевать со мной, – Элина улыбается уголком рта и хлопает по скамье. – Присаживайся. Можешь, наконец, сказать, что хотел, потому что этот детский сад уже наскучил.
– Вот как? – Владлен выгибает бровь дугой. Свет падает на его лицо, очерчивая высокие скулы и квадратный подбородок. – Значит, я не зря бросил Мишель посередине танца и пришел сюда.
– Бросил посередине танца?
– А что, я не похож на того, кто способен на такой поступок?
– Скорее, ты похож на очень хорошего актера, – Элина не выдерживает и встает, но ни каблуки, ни ее высокий рост не помогают. Она продолжает чувствовать себя маленькой рядом с ним. – Тебе самому не тяжело быть на публику другим? Цепеш и ты – совсем разные люди.
– И, разумеется, ты хотела бы иметь дело с Цепешем? – Владлен протягивает руку и кончиками пальцев касается ее лица.
Элина едва не отшатывается. Сердце сжимается, как будто кто-то пытается вырвать его из груди.
«Ненавижу тебя!» – вот что она хочет крикнуть, несмотря на то, что точно не знает, кого из братьев должна ненавидеть. Чувства, которые Элина взращивала пять лет, невозможно искоренить по щелчку.
– Нет, – она говорит то, что он хочет слышать, – мне импонирует Владлен. В тебе, по крайней мере, нет фальши.
«Так надо, Элина. Потерпи».
Она судорожно выдыхает. Владлен делает шаг к ней и останавливается совсем рядом. Опасная близость. Очень! Элина может разглядеть пробивающую щетину на подбородке, хотя утром он явно брился.
– Удивительно. Почти все девушки, когда узнают, что Цепеша в реальности не существуют, многое бы отдали, чтобы поменять нас местами.
Элина вдыхает острые духи Владлена. Ей кажется, что она улавливает морские нотки, перец и ваниль… Невообразимо дерзкий коктейль.
– Они глупы.
– А ты – нет. Поэтому я хочу знать, кто тебе сказал, что я пишу?
Резкий вопрос возвращает Элину из дурманящего кокона, и от неожиданности она делает шаг назад. Владлен пристально наблюдает за ее реакцией. Вновь этот сканирующий взгляд, раздевающий донага и добирающийся до самых сокровенных тайн. Он выдает предположение:
– Максимилиан?
– Мне никто этого не говорил, – цедит Элина. – Я сложила два плюс два и получила десять. Но я не думала, что тем самым наступлю на больную мозоль.
– Мозоль? Глупости. Мне не понравилось, что ты пыталась дерзить на глазах у всех.
– Радуйся, что я не стала делать это на камеру! И, кстати, – она щурится, – значит, ты все-таки пишешь?
Владлен скрещивает на груди руки и весь напрягается, будто превращается в камень. Теперь уже Элина ощущает власть над ним:
– Так да или нет? Почему молчим? Боимся? – она мягко наступает на него. – А Владимир? Он тоже? Два брата – писателя, это так романтично. Наверное, в соавторстве творите. Дадите почитать?
– Замолчи! – рявкает Владлен и притягивает Элину к себе за руку.
От резкого окрика она теряется, ее бросает то в жар, то в холод. Их тела соприкасаются, дыхания смешиваются. Лицо Владлена так близко, что она может разглядеть зеленые крапинки в его глазах. Паника разгоняет пульс, как гоночный болид.
– Не трогай меня! – вопит она и отпрыгивает.
На секунду они замирают друг против друга. Взгляды скрещиваются. Оба напряжены до предела, и у каждого на то своя причина. Элина тихо выдыхает, судорожно оглядывается. На концерте много людей, но в парке они одни. И эта мысль доходит до нее только сейчас.
– Мне пора, – сухо бросает она и разворачивается в сторону своего корпуса.
Он не пытается ее остановить, даже ничего не говорит вслед. Но Элина словно слышит его мысли: она нащупала его слабое место, а он отыскал ее. Потому что любое прикосновение к возможному убийце Ливии похоже на удар электричеством.
Она быстро доходит до коттеджа и почти влетает в номер:
– Если так пойдет дальше, Элина, можешь собирать манатки и возвращаться в свой Великогорск! – рычит она на свое отражение в зеркале.
Устало падает на кровать. Не будет контроля – не будет правды. Только что она упустила идеальную возможность разговорить Владлена и узнать, пишет ли Владимир. С другой стороны, это мало что ей даст. Он мог писать раньше, мог начать недавно. Эти косвенные улики ничем ей не помогут.
Элина прикрывает глаза и вспоминает лживые слова, которые бросила в лицо парня. Как оказалось, в них больше правды, чем она думает.
«Мне импонирует Владлен».
Всю сознательную жизнь она училась ненавидеть Цепеша, поэтому Владлена принять легче. Но разве это возможно? Сблизиться с врагом…
Элина усмехается. У нее нет выбора.
***
Пять лет назад.
Элина заглядывает на кухню и пытается сообразить, с чего начать разговор. Ливия молчит уже час. Сидит на стуле, уставившись в потолок, и вертит в руках замученный мобильный. Чай в кружке с изображением мопса давно остыл, разве что льдом не покрылся.
– Мама пришла! – громко шепчет Элина.
Ливия от неожиданности подскакивает и натягивает на лицо фальшивую улыбку, которая почти сразу гаснет.
– Не смешно, – она снова садится, точнее падает на стул и смотрит на экран смартфона. Чуть ли не со злостью кидает его на стол и делает несколько больших глотков чая.
– Хотела тебя растормошить. Что случилось? Ты сама не своя, – Элина присаживается на соседний табурет и тащит конфету с тарелки. – Если ты поругалась с Бессоновым, то не переживай. Найдешь другого.
Ливия закусывает нижнюю губу, а взгляд пустой и потерянный. Да и вся она бледная, забитая, как человек, впервые попавший в больницу. Элина машет ладонью у нее перед глазами:
– Ау, Лив, ты вернешься на землю? Если от любви столько страданий, нафиг ее. Пойдем, поедим мороженого? Лето же…
Она тускло улыбается:
– Ты сейчас говоришь, как ребенок.
– Я и есть ребенок. Мне тринадцать лет.
– Да, но ты родилась уже взрослой.
– Это уже нюансы, – хмыкает Элина.
Но Ливия не подхватывает ее улыбку. Рукой снова тянется к смартфону и бросает на экран отчаянный взгляд.
– Знаешь, я всегда думала, почему папа дал нам такие редкие имена, – вдруг произносит она. – Ливия и Элина. Разве должны девушки с такими прекрасными именами жить в двушке с мамой-одиночкой, вечно пропадающей на работе? Отец – незадавшийся писатель, спился. Ты страдаешь от убогого общества, которое завидует твоему уму. А я… – Ливия запинается. – Мне казалось, что у нас все впереди, и мы будем счастливы. Что нас обеих ждет великое будущее, – она улыбается, но в глазах стоят слезы.
– Лив, ты меня пугаешь, – Элина напряженно смотрит на нее и не узнает. Куда подевалась ее спокойная, добрая сестра, которая всегда смотрела в будущее с надеждой?
– А потом я узнала, как переводятся наши имена, и поняла, что жестоко ошибалась, – Ливия не слышит ее. По щекам текут горестные слезы, и она со всхлипом вытирает их рукавом голубой водолазки. – Твое имя означает «светлая», «сияющая». Ты, моя милая сестра, добьешься в жизни большего. Ты будешь сиять, как звезда. За нас двоих, – Ливия хватает Элину за руки и прижимает их к губам.
– Лив! – Элина почти кричит. – Что за чушь ты несешь? Что значит «за нас двоих»?
– Потому что я совершила ошибку. Огромную ошибку, которую уже не исправить. И потому что мое имя с римского означает «черная», – помертвевшим голосом шепчет Ливия.
Резкий сигнал смс пронзает сгустившуюся на миг тишину, и сестра бросается к телефону. За мгновение ее лицо преображается, расцветает искренняя улыбка.
– Прости, моя правдолюбка, я побегу. Если не успею к приходу мамы, придумай что-нибудь. Скажи, что я улетела в космос, – смеется она.
Не проходит и минуты, как Элина остается на кухне одна с недопитым чаем. И даже атмосфера очищается, из нее исчезает невидимое напряжение. Но слова сестры прощальным звоном продолжают звучать в голове: за нас двоих…
Позже ночью Элина не может сомкнуть глаз и осторожно перелезает через спящую Ливию и берет с полки ее смартфон. Пытается разблокировать, но телефон просит ввести пароль.
Пароль! Когда он появился?
Ливия никогда ничего не скрывала. Раньше.
Элина тихо вздыхает, но тяжесть на душе не уходит. И кажется, уже не уйдет. Она испуганно вздрагивает, ощущая вибрацию в ладони, и замечает высветившееся на экране сообщение: «Я люблю тебя». Отправитель – Алексей Вронский.
Что ж, это вполне в духе Ливии – подписать Бессонова именем персонажа из любимой книги. Что-что, а «Анну Каренину» она читала уже раза три. Элина кладет телефон на место и прячется под одеялом. Она бы многое отдала, чтобы узнать правду. И избавиться, наконец, от чувства неотвратимо надвигающейся беды.
***
Дверь в номер с треском распахивается, и на пороге появляется Регина. Она вся красная, волосы прилипли к вискам, а на губах блуждает пьяная улыбка.
– Пишешь сидишь? – она хохочет и тут же икает. – Ой. Последний коктейль был лишним.
– Не пишу, а читаю «как писать», – Элина закрывает ноутбук и потирает глаза. – Час ночи, я думала, вы уже не придете.
– Пф-ф, время детское! – Регина плюхается на свою кровать. – Мы бы пришли раньше, но никак не могли увести Мишель. Она накидалась в хлам, так что завтра мы ее вряд ли увидим. На девичник она тоже, видимо, не пойдет.
– И что за повод?
– Цепеш не протанцевал с ней и минуты. Что-то сказал и бросил одну. Представляешь, какое позорище? – Регина пытается шептать, но то и дело срывается на возбужденный писк и испуганно зажимает рот ладонями.
– Ух ты, – Элина встает и оправляет платье, – бедная Мишель. Не долго она летала в облаках. – Она даже не старается придать голосу хоть немного сочувствия.
«Я не похож на того, кто способен на такой поступок?»
«Похож. И самое интересное, ты даже в этом не раскаиваешься».
– Ага, не то слово. Козел!
Регина задумчиво смотрит на наряд Элины, затем зрачки расширяются, и она хлопает себя по коленям:
– Ты что, будешь на девичнике в этом?
– А в чем надо?
– В пижаме, конечно! Мы же гадать будем, – Регина резво подбегает к шкафу и начинает рыться в его недрах.
– У меня нет пижамы. Я сплю в длинной футболке, но у меня есть красивый халат…
– Не-не-не! – возмущается она и вытягивает из ящика две пижамы. Розовую кидает Элине, а голубую оставляет себе. – Будем с тобой близняшками, – хихикает она.
Элина разворачивает пижаму, на которой изображены слонята, и стонет:
– То ли ты слишком пьяная, то ли просто издеваешься надо мной.
– Все вместе, – самодовольно хмыкает Регина.
Элина замечает свое расплывчатое отражение в темном окне. Ночь будет долгой…
***
Валя с Лизой основательно подготовились к девичнику. Их номер превратился в настоящее пристанище ведьм. Они где-то раздобыли гирлянды, которые теперь мерцают на стене бледно-голубым светлячками, соперничая с тусклым светом настенных бра. Кровати сдвинули вместе и накрыли плюшевым пледом. На тумбочках горят ароматические свечи, и комнату наполняет аромат ванили.
Лиза с цветастым платком на плечах сидит на кровати, по-турецки скрестив ноги, и лениво тасует карты. На узком лице с острыми скулами ни капли макияжа, темные глаза с тяжелыми веками делают ее похожей на грустного пса. Девушка перекидывает через плечо тонкую косу мышиного цвета и произносит неожиданно низким грудным голосом, каким обычно озвучивают рекламы на радио:
– Добро пожаловать в наше убежище, юные ведьмы!
Регина прыгает на кровать рядом с Ирой, которая переоделась в длинную белую сорочку с рюшами, и в предвкушении потирает руки:
– Чур, я первая!
– Так не пойдет, – из-под кровати доносится глухой голос, и полная, широколицая девушка с короткой стрижкой вылезает наружу. В ее руках бутылка колы. – Будем тянуть жребий. А где Мишель? – Она озадаченно чешет макушку, растрепав черные волосы.
Элина на вскидку дает ей лет двадцать пять. Несмотря на полноту Валентина сложена гармонично. Такие формы мужчины еще называют пышными и аппетитными.
– Она уже спит и видит сладкий сон, – улыбается Ирина.
– Как ее целует Цепеш? – Лиза хмыкает и кладет посреди кровати старую колоду карт. Кажется, тронь ее еще раз, и она рассыплется.
– Ой, нет, этот сон мой! – Ира хохочет. – Если честно, я даже позавидовала Мишель, когда Владлен пригласил ее на танец. Но ровно того момента, как он ее бросил.
Элина садится на край кровати.
«Сколько можно мусолить одно и тоже?»
Изумленные Лиза с Валей засыпают девочек вопросами, и Элина вновь слушает трагичную историю неудавшегося романа Мишель и Цепеша. Смотрит на свою руку, к которой он прикасался. Интересно, а если бы она не сглупила и не повела себя, как истеричка, он бы ее поцеловал? Она встряхивает головой, отгоняя глупые мысли. Если «Алексеем Вронским» Ливии был Владлен, тогда она начинает понимать сестру. Не будь у Элины предубеждения, возможно, она действительно бы пополнила ряды его поклонниц.
– Все, девки! – Валя протягивает бархатный мешочек. – Лиза, тащи первая. Я написала ваши имена, чье выпадет, тому и будем гадать.
Лиза быстро достает двумя пальцами сложенный пополам клочок бумаги:
– Регина!
Та пищит так, словно уже победила в шоу:
– Я же сказала, что буду первая!
– Знаете, это не похоже на литературный конкурс. Я думала, мы будем писать истории, а не на картах гадать, – Элина задумчиво заправляет волосы за ухо.
– Цыц! Завтра начнем. А сейчас надо как следует вдохновиться, – и Валя делает глубокий вздох.
– Чую, на первый этап все напишут рассказы про гадалок, – смеется Лиза.
– Элина уже написала, – хвастается Регина, и четыре пары глаз уставились на Элину.
– Вот это серьезный подход, – искренне восхищается Ирина. – Эх, а я уже счастлива, что попала на шоу и увидела Цепеша вживую.
– Но ведь в реальности он не такой, как на видео. Цепеш и Владлен – разные люди, —по мечтательному выражению глаз Иры видно, что слова Элины ее не достигли.
– Нет. Это все он. Просто по какой-то причине в жизни Владлен скрывает свою хорошую сторону.
Слова Иры цепляют невидимые струны в душе Элины. Хорошая сторона? Неужели она у него есть? А если он и правда не такой, каким Элина считала его все эти годы? Ей хотелось найти убийцу, будучи без доказательств.
– Давайте уже гадать! – стонет Регина. – Только, чур, не спрашивать, кто победит. Лучше на любовь.
– Как скажешь, – Лиза протягивает ей колоду. —Сдвигай левой рукой на себя.
Пока она ловко раскладывает карты в одной ей известном порядке, Валя разливает колу по пластиковым стаканчикам. Элина делает глоток газировки, пузырьки приятно колют губы и язык.
Лиза замирает, и все в нетерпении склоняются над раскладом:
– Фу, у тебя все так хорошо, что даже скучно.
– Эй, а подробнее?
– В ближайшее время твоя жизнь наполнится чем-то новым, но любви в ней не будет. Скорее всего, чуть позже. Возможно, через пару месяцев ты влюбишься, но не раньше, потому что тебе самой будет не до этого.
– И это называется хорошо? – Регина разочаровано фыркает. – Опять приключения на пятую точку.
– Все лучше, чем разбитое сердце, – Лиза протягивает ей мешочек. – Тяни.
Регина тщательно копается в записках, и когда уже все почти потеряли терпение, вытаскивает листик:
– Элина! Видишь, как я постаралась, —подмигивает она ей.
– Да уж…
Элина вымучивает улыбку. Гадания на картах, свечи, ночь, пять девушек – идеальная завязка для фильма ужасов. Она сдвигает на себя верх колоды и равнодушно следит за тем, как пальцы Лизы перемешивают карты и раскладывают на кровати.
– Это что за карта? – Элина вглядывается в большого черта с рогами и с двумя маленькими фигурками, прикованными к подножью его трона.
Но Лиза молчит. Она внимательно смотрит на расклад, тонкие брови сходятся на переносице, и внезапная тишина бьет по ушам.
– Знаете, что? – вдруг заявляет она и смахивает все карты в кучу. – Давайте, погадаем на что-нибудь другое. Валя, кажется, ты хотела узнать, когда похудеешь?
Валентина от неожиданности замирает и прячет батончик сникерса обратно в карман:
– Да не очень… – бормочет она.
– Не поняла юмора, – Элина наклоняется к Лизе и хватает ее за руку. —Что ты там такого увидела?
Ира с Региной энергично кивают головами, поддерживая ее вопрос. Любопытство разливается по воздуху, превращая Лизу в мишень.
–Да там полный бред получился, – неохотно признается она. – Я ведь чуть меньше года гадаю, могла и ошибиться.
– Что. Ты. Увидела? – чеканит вопрос Элина. Зловещая карта не выходит из головы.
Лиза вздыхает. На ее лице застывает гримаса поражения: нижняя губа чуть выпячена, глаза становятся еще печальнее.
– Я же говорю, бред. Будто влюбишься в саму Смерть, или что-то в этом роде. Выпала карта Дьявола и перевернутый аркан Правосудия. Это значит, что ты запутаешься между чувствами и разумом, тебе придется сделать нелегкий выбор. А в итоге попадешь в ловушку, о чем говорит Повешенный. В зависимость, которая лишит тебя рассудка.
– И все? – Элина вскидывает брови и даже улыбается.
– Ну, я боялась, что ты расстроишься.
– Да нет, я не особо верю в карточные гадания.
– И слава богу, – чересчур шумно выдыхает Регина и протягивает руку к Вале. —Поделись сникерсом? И давайте уже дальше гадать.
Элина смотрит на время – третий час ночи – и встает с кровати:
– Нет, девочки. Я пойду спать, – она нарочито зевает. – Мой организм не привык к ночным бдениям.
«Про мою работу официанткой до утра им знать необязательно».
– Жаль. Не закрывай двери, я скоро приду! – напоследок кричит Регина, прежде чем Элина выходит в коридор.
Она поднимается по тускло освещенной лестнице на второй этаж, благо все участницы жили в одном корпусе, и просто вваливается в номер. Дрожь, которую Элина сдерживала из последних сил, теперь сотрясает тело. Пошатываясь, она подходит и распахивает окно. Жадно глотает ночной воздух, он остужает горящее лицо.