14 февраля 2010 г.
Сказать, что Валентина Шляпкина ожидала увидеть в своем электронном почтовом ящике поздравления многочисленных виртуальных мужчин, – ничего не сказать. Их должно быть много, ведь последнее время она только и делала, что общалась по Интернету с лицами противоположного пола. Это было интересно, приятно и, главное, безопасно. Как-то так сложилось, что многие одинокие ровесницы из ее окружения влипали в опасные истории, связанные с новыми знакомствами. Тихие алкоголики, откровенные пьяницы, бомжи, аферисты… Интернет же позволял, не выходя из комнаты, общаться с мужчинами и даже строить подобие любовных отношений.
Сегодня, в День святого Валентина, ее должны завалить виртуальными подарками, букетами, поздравлениями, стихами… И весь этот призрачный ворох счастья она должна получить вечером, открыв свой компьютер. На работе не хотелось – еще увидит кто-нибудь из коллег. Она начальник отдела, за дисциплиной следит строго и никому из своих подчиненных не позволяет использовать компьютер в личных целях. К тому же куда приятнее читать поздравления и многочисленные послания дома, в тихой привычной обстановке.
Тамары наверняка дома не будет. Да даже если бы и была! Дочь никогда не мешала ей – никогда и ни в чем. Ей повезло. Тихий, спокойный, ласковый ребенок. Хорошо учится, с одноклассниками дружит. Над некоторыми и вовсе взяла ненавязчивое шефство…
Однако Валентина никак не могла предположить, что День всех влюбленных ознаменуется не только виртуальными поздравлениями. А оказалось, он украсится присутствием реального и очень симпатичного мужчины, ее коллеги по работе, который ей всегда нравился, но никогда прежде не проявлял к ней интереса. Достойный во всех отношениях молодой еще вдовец, как оказалось, был открыт для новых отношений и выбрал именно ее, Валентину, чтобы провести с ней вечер. Он зашел к ней в кабинет в конце рабочего дня и пригласил в ресторан. Очень просто прибавил, что она давно ему нравится, но он не осмеливался сказать об этом, но сейчас, когда в воздухе пахнет любовью (так и сказал!), ему хочется провести вечер в обществе приятной женщины. Он сказал, что заедет за ней в восемь вечера. А когда вышел из кабинета, она вдруг поняла, что никогда не давала ему адреса и что он каким-то образом сам узнал его. Может, ему помогли в отделе кадров, может, проследил, когда она возвращалась с работы… В любом случае приятно, что Роман Станиславович оказался таким «мужчинистым», решился подойти к ней и пригласить в ресторан.
Домой она летела, прикидывая в уме, во что нарядиться. Вечернее платье или что-нибудь попроще? Решила, что наденет свою любимую декольтированную блузку и пышную, такую же, как у Тамары, юбку до середины колена, из серой перламутровой органзы, чтобы подчеркнуть красоту длинных стройных ног. И колготки наденет черные, прозрачные, тонкие-претонкие…
Вся ее виртуальная жизнь, в которой она томилась последние пару лет, сразу отошла на второй план, и ей было уже не так интересно открывать компьютер. Она стремительно ехала на своей машине по центральной улице города, отмечая про себя, что, хотя на улице так морозно и ветрено, люди, которых она видела из окна, выглядят счастливыми, нарядными, все куда-то спешат – вероятно, навстречу любви.
Кто знает, как у нее, Валентины, сложатся отношения с Романом? Он – ведущий специалист в фирме, где она работает, уважаемый человек. Она знала, что многие ее приятельницы мечтали бы провести с ним вечер, да только за ним закрепилась репутация безутешного вдовца. Поговаривали, что у него после смерти жены не было вообще ни одной попытки как-то наладить личную жизнь. Она точно знала, что, во всяком случае на работе, у него не было ни одного романа, он ни с кем не встречался, а ведь красивых одиноких женщин у них очень много. Однако в ресторан сегодня пригласил именно ее, Валентину!
Ей даже захотелось, чтобы Тамара была дома – не терпелось рассказать дочери о приглашении. Они понимали друг друга и всегда прекрасно ладили.
Валентина оставила машину возле подъезда, на своем, отвоеванном у соседа, месте, быстро поднялась на лифте на девятый этаж и только сейчас вспомнила, что же портило ей настроение с самого утра. Она напрочь забыла об этом после визита Романа. Нет, какое-то неприятное и тяжелое чувство продолжало сидеть где-то глубоко в душе, но мозг словно заблокировал утреннее известие о чужом горе. Оно вернулось к ней саднящим воспоминанием только сейчас, когда она увидела дверь своих соседей Казанцевых. Умерла Мила, их дочь. Чудесная девочка, круглая отличница и подруга Тамары. Вроде отравилась. И оставила после себя записку, мол, в моей смерти прошу винить учительницу по физике – Елену Александровну Семенову. Полная чушь – так подумала о причине смерти Валентина, когда безутешная мать Милы, Ирина, рассказала ей о несчастье. Валентина лично была знакома с физичкой и считала ее прекрасным педагогом. Во всяком случае, после того, как она стала вести физику, Тамара с троек перешла на четверки и даже на пятерки, она говорила, что Елена Александровна очень хорошо все объясняет, у нее на уроке не приходится трястись от страха, теперь она понимает некоторые вещи, о которых прежде имела лишь самое смутное представление и должна была принимать просто как данность. К тому же – Валентина это знала тоже от Тамары – дисциплина на уроке физики (чего нельзя сказать о других предметах и учителях) позволяла ученикам проходить программу даже с опережением плана, а потому оставалось время на дополнительные лабораторные работы, которые Тамара так любила. Словом, все, что знала Валентина о Елене Александровне от своей дочери, выглядело умиротворяюще, да и сама Тамара, услышав о смерти подруги, пришла в недоумение.
Понятное дело, что вместо того чтобы радоваться и веселиться в День святого Валентина, одноклассники находились в трауре. И Тамара собиралась пойти в школу в черном платье. Что ж, правильно, поддержала ее Валентина.
И вот сейчас она стояла перед дверью Казанцевых и представляла, как через день-два здесь появится зловещий спутник смерти – угрожающего вида крышка гроба…
Ее даже передернуло от ужаса. Она поспешила открыть дверь собственной квартиры и решила про себя, что не станет рассказывать дочери о предстоящем свидании. И постарается вообще выскользнуть из квартиры тихо и незаметно, чтобы Тамара не увидела ее в короткой юбке и открытой блузке. Тогда уж наверняка начнутся вопросы и Валентина почувствует себя неуверенно…
Она вошла в квартиру, разулась и прошла внутрь, на ходу снимая шапку, шубу.
– Тома-а!!! – звала она. – Томочка-а!!!
Но дочери дома не было. Может, они с классом решили все-таки встретиться где-нибудь, чтобы отметить праздник? Траур трауром, но жизнь-то продолжается… Валентина и не знала, как бы поступила на месте дочери – продолжала бы печалиться по поводу подружки или отправилась бы в пиццерию с друзьями. Хотя, скорее всего, если они и собрались классом, то не из-за святого Валентина, а чтобы помянуть Милу. Какая была девочка! Красавица, умница, подавала большие надежды, шла на золотую медаль… И кому теперь все это нужно? Не пожила, не порадовалась, не полюбила, детей не нарожала… Умерла девственницей. Значит, хоронить будут в подвенечном платье и фате…
У Валентины мороз пошел по коже. Даже волосы зашевелились.
Она вошла на кухню и сразу увидела дочь. Та лежала на полу, будто заснула, нахмурив брови. Разметала руки во сне. Светлые ее волосы рассыпались по плечам и плиткам пола. Халатик распахнулся, показывая розовые трусики. Какие белые ноги, словно их припудрили…
– Тамара, поднимайся… Господи, чего выдумала!
Она почему-то сразу решила, что дочь пьяна. Встретились где-то с друзьями, помянули Милу и выпили. Дочь не рассчитала. Пришла домой, ей стало плохо. Вот теперь забылась тяжелым алкогольным сном. Дурочка. Так расстроилась… Хотя, скорее всего, это не от расстройства, а от отсутствия опыта. У нее же нет опыта. Ну, пила на праздниках по глотку шампанского. А сегодня, видимо, было что-то покрепче. Ребята уговорили. Может, хотели посмотреть, как она себя станет вести? А может, кто и воспользовался ее состоянием?..
– Томочка, поднимайся, – Валентина опустилась на колени перед дочерью и принялась тормошить ее. – Господи, ну разве можно так?
Она потянула ее за руку, хотела поднять, но тело девушки оказалось странно тяжелым.
– Смотри, застыла совсем… ну-ка, просыпайся, поднимайся… – Она снова попыталась поднять ее, обняла за плечи, развернула к себе, и только когда увидела белое лицо с перепачканным рвотой ртом и прикрытыми глазами, ей стало как-то нехорошо. Тошнота подступила к горлу.
Она хотела сказать что-то еще, но только раскрывала рот, как рыба. Рука Тамары была холодной. И вторая тоже. И щеки. И лоб…
Тогда она с силой схватила дочь за плечи и принялась трясти, пытаясь вернуть к жизни.
– Та-а-а-ма-араа!!! – кричала она осипшим голосом. – Что с тобой?
Дочь не подавала признаков жизни.
Валентина схватила телефон и быстро набрала номер «Скорой помощи».
– Моя дочь… Она лежит… холодная… на полу… Думаю, что алкогольное отравление… Она спит, спит… Она же спит!!! Адрес?
Она назвала адрес.
– Пожалуйста, может, еще не поздно… – прошептала она, прижимая к губам и целуя руку дочери.
И после звонка продолжала трясти Тамару, осыпала белое лицо поцелуями и даже пыталась пальцами раскрыть ей глаза. Она не верила, она не могла поверить в то, что это не кошмарный сон, что прямо перед ней на полу лежит ее не подающая признаков жизни дочь, единственная дочь, единственный близкий человек.
Когда раздался звонок в дверь, она бросилась открывать, увидела перед собой знакомое лицо Романа, бросилась к нему на шею и отчаянно разрыдалась. Потом кричала, молотя кулачками по его плечам, извивалась и требовала, чтобы Тамара немедленно пришла в себя…
Приехавшая бригада «Скорой помощи» констатировала смерть.
– Вчера здесь еще одна девочка умерла, тоже отравление, – сказала женщина-врач, пожимая плечами. – Это уголовщина, это не может быть суицид… Во всяком случае, я не верю. Где санитары? Сережа, позвони в милицию… Здесь надо снять отпечатки пальцев, да и судмедэксперту есть работа… А вы, женщина, сядьте, я вам сейчас укол сделаю… И примите мои соболезнования…
Валентина вдруг почувствовала, что ей кто-то смотрит в спину, повернулась и увидела Романа. Он стоял, зажав рот рукой. По впалым щекам катились крупные слезы.