– Нет, – хихикнула я в трубку, переворачивая жареный сэндвич с сыром. – Я больше не пойду с ним на свидание. Да и я ему, кажется, не очень понравилась.
– Я тоже была не в восторге от Джереми до нашего третьего свидания. И посмотри на нас теперь!
Трудно было придумать аргумент хуже.
Я встречалась с ним раз пять, а лучше бы ни разу. Брату Дианы он тоже не нравился. Мы познакомились с ним на дне рождения Дианы, и через несколько минут обменялись взглядами со значением «он полный придурок». Никто из нас не пытался скрыть свою неприязнь, и сейчас я просто промолчала, что должно было сказать Диане достаточно.
Диана все поняла и вздохнула:
– Он замечательно ко мне относится.
Я сильно в этом сомневалась. В каждую нашу встречу Джереми пытался ввязаться хоть с кем-нибудь в драку… безо всяких на то причин. Он казался слишком взвинченным и самоуверенным. Мне не нравилась его энергетика, а я научилась прислушиваться к своей интуиции, когда дело касалось людей.
Я много раз пыталась поговорить об этом с Дианой, но она лишь отмахивалась.
– Я не могу сказать о нем ничего хорошего, так что лучше просто промолчу, – сказала я ей.
Глубокий вздох, вырвавшийся у нее, дал мне понять, что она тоже не хочет больше говорить о Джереми, прекрасно понимая, что это гиблое дело. Ничто не заставит меня изменить свое мнение о нем, только если он спасет мне жизнь или что-то в этом роде.
– Я все равно думаю, что тебе стоит сходить на второе свидание. Хоть выпьешь за его счет.
И зачем только я сказала ей, что парень, с которым я вчера встречалась, пригласил меня на еще одно свидание? Я же знала, что зря это делаю.
– Я и так пила без остановки, чтобы продержаться эти два часа. Нет, с меня хватит.
Диана пренебрежительно фыркнула.
– Вина много не бывает.
– Есть ли что-то, что я должна знать?
– Не знаю, Бетти Форд. Это ты мне скажи.
Девушка, которая была мне практически сестрой, равно как и подругой, разразилась тем привычным громким смехом, который настолько отдавал домом, насколько это было возможно.
– Иди ты к черту! Да я выпиваю от силы два-три раза в неделю.
– Это так ты пытаешься убедить меня, что у тебя нет проблем с алкоголем? – рассмеялась я.
Она выплюнула ягоду.
– Иногда я вообще не понимаю, почему мы до сих пор общаемся.
– Может, потому что кроме меня, твоего брата и мальчиков тебя никто не любит?
– Пожалуй, – задумчиво протянула Диана.
И мы одновременно расхохотались.
– Когда ты сегодня освободишься? – спросила я.
Мы не виделись с тех пор, как Диана покрасила мне волосы.
– Э-э… давай потом. На сегодня у нас с Джереми другие планы.
Да, возможно, я закатила глаза. Совсем чуть-чуть.
– Дай мне знать, когда будешь свободна.
Я сделала вид, что не слышала ничего про Джереми.
– Конечно. Я хочу попробовать на тебе другой цвет. У тебя корни еще не отросли?
Я как раз собиралась отчитать ее за то, что она даже не спросила, можно ли ей покрасить меня еще раз, как в мою дверь громко постучали.
– Повиси-ка минутку, – сказала я, выключила плиту и пошла к двери.
Это не соседи. Они заходили не часто и никогда не колотили в дверь с такой силой.
Так что я знала, кто стоял за дверью, еще до того, как посмотрела в глазок.
– Эй, вонючка, давай я тебе перезвоню. Я… ко мне пришли, – поспешно объяснила я. Я до сих пор никому не сказала, что Эйден приходил ко мне домой и просил меня вернуться на работу, и тем более, что предлагал мне выйти за него, чтобы он получил вид на жительство. Я хотела позвонить Заку, но потом передумала.
– Конечно. Пока, – сказала Диана и сбросила звонок еще до того, как я успела попрощаться.
– Кто там? – спросила я, хотя готова была поставить двадцатку, что знала ответ.
– Эйден, – ответил голос по ту сторону двери, как раз в тот момент, когда я приподнялась на цыпочки, чтобы посмотреть в глазок. И действительно, по ту сторону меня приветствовало загорелое лицо с глазами шоколадного цвета и привычно поджатыми губами.
Я открыла дверь, и Эйден в черной толстовке с капюшоном на голове тут же занял весь проем, оправдывая свое прозвище. Он и правда был как чертова стена.
– Это ты, – вздохнула я. – Опять.
Я готова была признать, что иногда и правда вела себя как тряпка. Но если я в ком-то разочаровывалась, это было почти невозможно исправить. Спросите Сьюзи. Я могла простить Эйдену несносный характер, но не тот его разговор с Тревором. По сути, я вычеркнула Эйдена из своей жизни. Он причинил мне боль.
Он одарил меня взглядом, который я не смогла расшифровать, и – не дожидаясь приглашения – шагнул в квартиру. Его грудь скользнула мимо моей руки, и я почувствовала исходивший от его тела жар. Мне не нужно было смотреть на часы, чтобы догадаться, что он только что из зала. К тому же он пах так, будто не стал принимать душ после тренировки.
Только я закрыла дверь, как Эйден повернулся, уперев руки в бока, и обжег меня еще одним непонятным взглядом.
– Твои соседи – наркоторговцы.
А. Ой.
– У меня нет с ними проблем, – сказала я, пожав плечами.
Конечно, мне пришлось раз двадцать сказать им «нет, спасибо», но я не стала это упоминать.
– Ты знаешь, что они торгуют наркотиками?
Я снова пожала плечами, решив не говорить этому зануде, что другие мои соседи – члены печально известной банды, которая носит синие платки в карманах. Так что я ре- шила сменить тему, тем более что на сковороде меня ждал сэндвич.
– Что тебе нужно? – сказала я и тут же пожалела об этом. Черт.
– Ты.
Я.
В другом мире, с другим человеком я наверняка была бы рада, что я кому-то нужна. Но… это был Эйден. Эйден, который считал, что он должен жениться на мне, Эйден, который заявился ко мне домой только потому, что ему что-то было от меня нужно. В своем воображении я сложила пальцы в виде пистолета, поднесла их ко лбу и нажала на курок. В реальности же я просто невозмутимо смотрела на него, мои веки опустились сами собой, без капли удивления.
– Нет.
– Да.
Господи помилуй.
– Нет.
– Да, – настаивал он.
В животе у меня заурчало – напоминание, что я ничего не ела еще с завтрака. Но сначала надо было отвадить этого несговорчивого парня. Сдвинув очки на макушку, я со вздохом потерла глаза, смотря на него затуманенным взглядом.
– Очень польщена, конечно, – если честно, то не то чтобы. – Но я последний человек, к которому тебе стоит обращаться.
Его ноздри раздулись, и он вскинул подбородок, демонстрируя четкую линию челюсти. Этот огромный мужчина, который зарабатывал на жизнь состязаниями против других огромных мужчин, сейчас сердито смотрел на меня. На меня.
– У тебя есть парень?
– Нет…
– Тогда никаких проблем.
Я потерла глаза рукой и попыталась справиться с раздражением. Выдохнув, я снова надела очки и уставилась на эту гору мышц, занявшую весь коридор. Похоже, неприятного разговора не избежать.
– С чего мне начать?
Он взглянул на меня так, что мне захотелось сунуть палец ему в нос. Похоже, другого ответа я от него не получу. Если он хотел быть занозой в заднице, я тоже могла ею быть. А чего терять? Мы не были друзьями, и раньше его нисколечко не волновали мои чувства, так что и я не должна была чувствовать вину за то, что была с ним честна.
Итак, я начала.
– Хорошо. – Я расправила плечи, готовясь к битве, и взглянула на картину с одной из моих любимых книжных обложек в поисках моральной поддержки. На ней было изображено сердце, сделанное из разноцветных шпилек, для книги под названием «Колючая любовь». Я гордилась этой работой.
– Во-первых, мы не знаем друг друга.
– Нет, знаем, – возразил этот невменяемый.
Я хотела перейти к моему следующему аргументу, но было очевидно, что это невозможно, пока он не осознает каждую из более чем очевидных причин, по которым моя помощь в вопросе его миграционного статуса была ужасной идеей.
– Я-то хорошо тебя изучила, но ты вообще ничего обо мне не знаешь, кроме имени. Ты хоть в курсе, какая у меня фамилия?
– Мазур.
Я и правда чертовски хорошо его изучила, поэтому скрестила руки на груди и с подозрением прищурилась.
– Ты, что, наводил обо мне справки?
Он ответил мне ужасно самодовольным взглядом, который бесил меня до безумия. В сети ходил один популярный снимок, на котором он запечатлен во время пресс-конференции после игры с похожим взглядом, направленным на репортера, задавшего ему глупый вопрос. В тот день трусики летели по всей территории США. Но меня этот заостренный подбородок, поджатые губы и пустые глаза лишь выбили из колеи.
– Не вижу, в чем проблема.
Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь.
– Я не знаю, то ли ты притворяешься, то ли ты и в самом деле такой непробиваемый, – сказала я сквозь зубы. – Я работала на тебя два года, а ты не знал моего полного имени. Ты не мог даже сказать мне «привет». Эйден, ты просишь у меня не двадцать долларов взаймы. Эйден, ты совсем меня не знаешь, и я тебе даже не нравлюсь. И это ничего, мне все равно, но мы не можем «пожениться», – я показала кавычки пальцами в воздухе, – ради твоих документов, если я тебе не нравлюсь. Ты не можешь игнорировать меня годами, не обратить никакого внимания на мое увольнение, хреново со мной обращаться, а потом ждать, что я по первому зову брошусь к тебе на помощь.
– Я же сказал, что в целом…
Бог мой. Я разговаривала со стеной. Мой глаз чуть не начал дергаться, пока я боролась с желанием пошутить по поводу его прозвища.
– Ты неплохо ко мне относишься. Поэтому ты позволил Тревору так говорить обо мне? Потому что ты в целом неплохо ко мне относишься?
Он потер шею рукой, щеки у него порозовели.
– Я… – начал было он и замолчал. Румянец спустился по его лицу до самой шеи.
Черт.
Мне пришлось досчитать до шести. Спина застыла. Горло сжало. Как же бессмысленно это все было.
– Ладно, Эйден, ладно. Я даже не знаю, что это, черт возьми, значит, но ладно; ты все сказал своим отношением в последние два года. Теперь у тебя нет ассистента, ты хочешь стать гражданином, и вот ты здесь. Вполне искренне, не правда ли? Но так и быть, я дам тебе шанс. Может, ты и правда почему-то испытываешь ко мне что-то вроде симпатии, и ты не хотел показывать это, чтобы я не загордилась.
Звучит как бред.
– Но как насчет того, что ты предлагаешь мне совершить уголовное преступление? Тебя могут депортировать, а я попаду в тюрьму. Что ты на это скажешь?
– Это незаконно, только если тебя поймают.
У меня отвисла челюсть. Может, это был сон? Как это вообще могло происходить в реальности?
– У меня есть план, – заключил он тем тихим-тихим голосом, который напомнил мне грузовик с прицепом с хрипящим двигателем.
Слишком поздно, у меня уже появилось чувство, что это дело безнадежно.
– Знаешь ли, правительство серьезно относится к подобным вещам. Это я сяду в тюрьму, а не ты.
Ладно, я не была уверена, действительно ли меня посадят в тюрьму или нет, но такую возможность никто не исключал.
– Я все выяснил, у меня есть план.
Опять он со своим дурацким планом.
– У меня тоже есть план, и в него не входит фиктивный брак с кем-то ради его документов. Прости, Эйден, но тебе придется поискать жену в другом месте. Впрочем, тебе и не нужно. Просто заплати тому, кто может быстро сделать тебе документы.
– Брак – лучший способ, – он сделал паузу. Его большие руки сжались, и я могла поклясться, что в этот момент он выглядел еще больше. – Мне не нужна еще одна виза.
Мое жалкое слабое сердце даже немного заболело за него. Я чувствовала себя ужасно, отказывая Эйдену. Я не любила говорить «нет» тем, кто просил меня о помощи. Но это было просто смешно. Передо мной стоял человек, который никогда не был добр ко мне и не пытался подружиться, пока я от него не ушла. Теперь казалось, что он просит у меня невозможного, и я не чувствовала себя обязанной ему помогать.
– Даже не знаю, что сказать, – покачала я головой. – Ты сошел с ума. Я не буду этого делать и не понимаю, как у тебя хватило наглости попросить меня об этом.
Его взгляд встретился с моим, настойчивый и непоколебимый, как будто я только что не отказала ему еще раз. Он вздернул подбородок, и губы на мгновение исчезли, скрывшись за зубами. Зубами, которые, как я помнила, были белыми и идеальными.
– Ты так сильно злишься на меня?
Я направила на него свой воображаемый пистолет и нажала на курок, прежде чем сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Даже если бы мы расстались друзьями, я бы не вернулась к тебе на работу, не говоря уже о том, чтобы выходить за тебя замуж, чтобы помочь тебе с визой или видом на жительство.
Его глаза медленно блуждали по моему лицу, заставляя вспомнить о том, что на мне не было никакой косметики… или даже вонючего лифчика. К счастью, я только однажды видела, как он смотрел на что-то, кроме моего лица, и это было в ту ночь, когда я была в коротком платье. С другой стороны, я никогда не видела, как он рассматривал бы женскую грудь или попу. В прошлом он сотни раз говорил СМИ, что у него нет времени на отношения, и он говорил чистую правду. Его правда не было.
– Ванесса, у тебя все на лице написано, – заявил он, и я тут же забыла, в каком виде стояла перед ним.
Слово «придурок» крутилось у меня на языке.
– Я перестала злиться на тебя в ту секунду, когда вышла из твоего дома.
– Ты врешь. У тебя сейчас такое лицо, какое ты всегда делаешь, когда пытаешься скрыть, что злишься, – он снова скользнул по мне взглядом, и я смутилась.
– Неправда, – практически прошипела я.
Его невозмутимое лицо говорило само за себя. Лгунья.
Так, к черту. Я была голодной, угрюмой и раздраженной. Он говорил правду. Судя по тому, как пульсировала вена у меня на лбу, я все еще хранила не столь уж маленькое количество гнева и на него тоже.
– Так. Ладно. Я все еще немного сержусь на тебя. Ты позволил Тревору говорить гадости за моей спиной. Тревору, – К этому моменту моя кровь уже не знала, приливать к лицу или полностью его покинуть. – Тревор собственного ребенка продаст, предложи ему цену получше. Может, мы и не были друзьями, но ты должен был знать, что я заботилась о тебе гораздо больше, чем чертов Тревор.
Один только звук этого имени разозлил меня, и я приказала себе успокоиться.
Раз, два три, четыре, пять.
Я закусила щеку и посмотрела на него.
– Ты ни разу не извинился передо мной. Ты хоть понимаешь, как это некрасиво? Это вообще не в твоем характере – извиняться. После всего, что я сделала для тебя, всего, что я когда-либо делала, всего, что выходило за рамки обязанностей рядового сотрудника, а ты просто… Я бы никогда никому не позволила поливать тебя грязью за твоей спиной, – мой взгляд встретился с его. Он должен был понять: я говорю это не потому, что просто хочу сделать ему неприятно.
– А перед моим уходом ты вел себя как последняя свинья, – заявила я обвинительным тоном, чувствуя, как знакомый укол разочарования обжигает мою грудь. – Так с какой стати мне помогать тебе? Мы ничем друг другу не обязаны. Мы не друзья. – Я пожала плечами. – Возможно, ты ничего не знаешь обо мне, но я знаю о тебе почти все, но это сейчас не имеет значения. С меня хватит. Я уважала тебя. Я восхищалась тобой. А ты… тебе было плевать. Как вообще можно ожидать, что я сделаю вид, будто ничего такого не было.
Я сама поразилась, насколько сильно смогла потерять самообладание, и еще больше была шокирована тем, что не задохнулась к концу своей тирады.
Вены пульсировали. Мои руки сжались в кулаки, и я почувствовала себя злее, чем когда-либо. Все же, когда глаза вернулись к мужчине в толстовке с капюшоном, стоящему в пяти футах от меня в коридоре моей квартиры, я остановилась.
– Ты права, – сказал он наконец.
Не то чтобы я совсем не ждала от него извинений, но…
Что?
– Нельзя было позволять ему говорить все это.
– Неужели.
Эйден проигнорировал мое замечание.
– Мне следовало лучше обращаться с тобой.
Мне полагалось не согласиться?
Словно чувствуя, что слова его совершенно бессильны, Эйден решительно расправил плечи.
– Прости меня.
Я разжала руки и опустила их. Я даже не знала, что сказать, и просто пыталась унять свое колотящееся сердце.
– Ты была замечательной помощницей, – добавил он.
Я все еще продолжала смотреть на него. Конечно, я не была замечательной, но я была единственной, кто у него когда-либо был…
Он дотронулся рукой до шеи, его кадык дернулся. Я готова была поклясться, что его внушительные плечи как будто уменьшились.
– Ты всегда заботилась обо мне, а я не ценил этого, пока ты не ушла.
Некоторое время ни один из нас не произносил ни слова. Возможно, он ждал, когда я снова обрушусь на него с тирадой, или может быть, я ждала, что он попросит меня сделать то, чего я не хотела. Кто знал? Но, должно быть, пауза затянулась, так что Эйден наконец прокашлялся.
– Ванесса, прости меня за все.
Похоже, он и правда чувствовал себя немного виноватым. С другой стороны, я была уверена, что он не стал бы извиняться, если бы ему не нужна была моя помощь. И весь мой скепсис наверняка написан у меня на лице.
Но Эйден не был идиотом, или даже близко к этому, так что просто продолжил:
– Я злился из-за того, что не имело к тебе никакого отношения. Я не пытался быть дружелюбным, это правда, но я не переходил черту и не хотел быть грубым с тобой.
Я фыркнула, вспомнив сцену в спортзале и на радио.
Должно быть, он понял, о чем я думаю, потому что покачал головой в разочаровании или смирении, я точно не знала, да и мне было все равно.
– Прости, что вымещал на тебе свое раздражение. Я знаю, извинения ничего не изменят, но мне действительно жаль, что все так случилось.
Хотелось ли мне спросить, из-за чего он тогда злился? Конечно. Но я знала: если я спрошу, он решит, что его тактика действует и он сможет переубедить меня.
А это было не так.
Так что я молчала. Я много чего могла простить, но чем дольше я размышляла о случившемся, тем очевиднее было, что он сильно подвел меня – при том, что я не возлагала на него больших надежд с самого начала. Эйден просто стал еще одним человеком, который не оправдал моих ожиданий. Так на какой хрен тогда это все? Кроме того, какой-то стресс последних двух месяцев не мог объяснить месяцы и годы полного игнорирования.
Эйден неотступно наблюдал за мной своими темными, кофейными глазами. Он смотрел. Смотрел. Смотрел.
– В последнее время я находился в невероятном напряжении, – сказал он, и эти слова были похожи на наживку.
Все это я уже слышала.
Он облизнул верхнюю губу и опустил голову, прежде чем сделать долгий глубокий выдох.
– Не возражаешь, если я загляну в туалет?
Кивнув, я указала в сторону спальни.
– Это там.
Эйден исчез за дверью, а я воспользовалась моментом, чтобы судорожно выдохнуть. В какой-то момент у меня начала немного болеть голова – это от голода и нервного напряжения. Я поспешила на кухню, взяла уже остывший сэндвич и, наклонившись над раковиной, принялась обкусывать жареный сыр.
Не успела я съесть и половину сэндвича, как Эйден вернулся. Он замер в дверном проеме, скрестив руки на груди. Не будь я в таком паршивом настроении, непременно оценила бы ширину его плеч, идеальные пропорции всей его массивной фигуры. Мне не нужно было смотреть на его бедра, чтобы знать, что они были шириной со ствол красного дерева.
– Я заплачу тебе, – сказал Эйден, пока я совершенно точно не оценивала его тело.
Я уже хотела ответить, что не нуждаюсь в деньгах, но он продолжил.
Это был словно взрыв бомбы.
– Я выплачу твой студенческий кредит и куплю тебе дом.
Сэндвич выпал у меня из рук прямо в раковину.