– Вот черт.
Я заметила черный «Рендж-Ровер» на парковке, когда такси остановилось у моего дома. Эту машину я бы узнала где угодно. Я не раз ездила на ней на замену масла и на мойку. Это был не самый роскошный автомобиль – некоторые мои соседи водили «кадиллаки» и «мерседесы», хотя я не представляла, как они могли себе это позволить. Но я сразу заметила номер Эйдена.
Это застало меня врасплох.
В прошлый раз мы не то чтобы расстались на дружеской ноте. Когда я четко дала понять, что не хочу возвращаться, Эйден взглянул на меня так, будто я говорила на неизвестном языке, и спросил:
– Это шутка?
Какое высокомерие.
– Нет.
Другого ответа у меня для него не было.
Он встал, на мгновение бросил взгляд куда-то в потолок и ушел. Вот и все.
Меньше всего я ожидала, что он вернется. С другой стороны, нечему было удивляться. Эйден был не из тех, кто отступает от намеченного. Он слышал только то, что хотел слышать. Эта мысль не особенно согревала мне душу. Я просто хотела навсегда оставить его позади, особенно после того его предательства.
Меня сильно расстроило, что он каким-то образом узнал мой адрес и теперь настойчиво приезжал ко мне, хотя раньше не мог даже спросить, как у меня дела. Сейчас было уже слишком поздно. Единственное, чего я хотела от него в прошлом, – это хотя бы немного уважения, если не дружбы. Но он не дал мне и этого.
– Мэм, все в порядке?
– Да, спасибо, – соврала я. – Мне показалось, что я потеряла ключи, но уже нашла их. Сколько я вам должна?
Заплатив таксисту, я выбралась из машины и быстро прошла через ворота. В одной руке я держала перцовый баллончик, в другой – ключи от квартиры. Я прекрасно понимала, что выпила слишком много вина, чтобы разбираться с этой ерундой прямо сейчас.
Мой гость сидел на том же месте, что и несколько дней назад.
Увидев меня, Эйден выпрямился во весь рост, его взгляд задержался на подоле моего платья, которое я надела для ужина. Сам он был в футболке и спортивных шортах, наверняка приехал сюда прямо с тренировки. Если мои подсчеты были верны, команда сейчас активно готовилась к сезону, уделяя основное внимание новичкам, а не ветеранам вроде Эйдена.
– Нам нужно поговорить, – тут же заявил он, его глаза остановились на глубоком вырезе моего декольте.
Искоса взглянув на него, я подошла к двери, игнорируя его изучающий взгляд. Не то чтобы я никогда не носила при нем платья, но все они были ниже колен и прикрывали грудь. Мой нынешний наряд был мало на них похож. Это было мое я-впервые-за-два-года-на-свидании платье, которое я надела для встречи с мужчиной с сайта знакомств. Мы довольно живо общались с ним в интернете, но личное знакомство меня не впечатлило. Опасаясь встретить незнакомца, который может записать номер моей машины, я взяла такси до итальянского ресторана, в котором мы договорились поужинать.
– Удели мне пару минут, – сказал Эйден уже менее напористо и агрессивно, все еще рассматривая мое платье.
Искушение сказать «о, после двух лет молчания ты захотел поговорить?» было огромным. Но я лишь вскинула брови и вставила ключ в замок.
На шее Эйдена дернулся мускул.
– Пожалуйста.
Конец света близок. Эйден правда сказал «пожалуйста»?
Я успела только задуматься об этом, как сверху вдруг раздались голоса – черт бы их всех побрал! Массивная фигура Эйдена занимала всю лестницу, и он был известен в Далласе. Всего пару дней назад я видела здесь несколько парней в спортивных футболках «Три сотни» с фамилией Грейвс на спине. Я вообще не хотела, чтобы кто-то его увидел, тем более я два года изо всех сил старалась скрыть от всех, что работала на него.
– Заходи, – пробормотала я, быстро маша ему рукой. Его не должны были видеть.
Ему не нужно было повторять дважды. Едва он вошел и я закрыла дверь, как по лестнице сбежали трое мужчин. Я обошла Эйдена и направилась на кухню, недовольная тем, что мне пришлось впустить его.
– Ты выглядишь иначе, – прозвучал у меня за спиной голос Эйдена.
– Я и при тебе носила платья, – заметила я чуть резче, чем хотелось.
– Не такие, – мгновенно ответил он. – И я не имел в виду твою рубашку.
Мою рубашку?
– Ты выглядишь иначе.
Я фыркнула и обошла кухонный стол.
– Просто я покрасила волосы и похудела. Вот и все.
Присев по другую сторону стола, Эйден снова скользнул взглядом по моему телу, не закрытому платьем: по моему лицу, шее, груди и обнаженным рукам. Господи, мне от этого стало очень неловко. Еще раз окинув меня взглядом своих темных глаз, он поднял брови и издал неразборчивый звук, похожий на «хм». Впрочем, эта мысль, о чем бы она ни была, уже уступила место другой, как это часто бывало с Эйденом.
– Я хочу, чтобы ты снова начала работать на меня, – заявил он.
Не сдержав стона, я отвернулась к холодильнику.
– Я серьезно, – кивнул Эйден, будто я ставила это под сомнение.
Я неспешно открыла холодильник и достала оттуда графин с водой. Да, я была упрямой. Я это признавала. Но Эйден? Господи, спаси. Эйден разбивал меня в пух и прах: он вывел упрямство на принципиально новый уровень. Вообще-то по плану он должен был просто забыть о моем существовании через пару дней.
Закрыв холодильник, я глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы собраться с мыслями. Я знала Эйдена, и сейчас он вел себя в своей обычной манере. Это все равно что разбаловать ребенка, а потом начать его воспитывать, когда уже слишком поздно. Я слишком многое спускала ему эти два года и теперь пожинала плоды своей мягкости.
– Эйден, я тоже серьезно. Я не хочу и не буду на тебя работать.
Тишина была невыносимо долгой, мучительной из-за того, что, как мне казалось, мы оба могли сказать друг другу, но не говорили.
Стул под Эйденом скрипнул. Я не хотела смотреть на него.
– Ты не действуешь мне на нервы, – сказал он, будто я нашла лекарство от рака.
Я не могла даже просто поднять на него взгляд.
«Ты не действуешь мне на нервы».
Мне пришлось поставить кувшин и схватиться рукой за край столешницы. Какой, интересно, реакции он от меня ждал? Я должна была рассыпаться в благодарностях за этот душевный комплимент?
Я начала считать: раз, два, три, четыре, пять… Лишь бы не сказать ничего лишнего в сердцах. Пытаясь правильно подобрать слова, я подняла голову и достала из шкафчика стакан.
– Скажи своему следующему помощнику, что ему необязательно разговаривать с тобой.
– Я никогда не говорил тебе ничего подобного, – тут же возразил Эйден хриплым низким голосом.
– Тебе не нужно было. Дела громче слов.
Он раздраженно хмыкнул, а затем добавил нечто такое, отчего я замерла со стаканом в руке.
– Ты хороший работник.
Раз, два, три, четыре, пять.
Из всех слов, которые он мог выбрать…
Мне стоило прямо сейчас влепить ему пощечину. Правда стоило.
– В мире полно хороших работников. За те деньги, что ты платишь, кто угодно будет стараться изо всех сил, – сказала я, убирая воду в холодильник. – Я тебя не понимаю, Эйден. Не понимаю, почему ты настаиваешь на моем возвращении, если я больше не хочу быть твоей помощницей. Я не знаю, как еще тебе объяснить.
Вот. Наконец я это сказала. Это было больно, но в то же время принесло облегчение.
– Помнишь то время, когда я только начинала работать на тебя? Помнишь, как я здоровалась с тобой каждое утро и спрашивала, как у тебя дела?
Он не ответил.
Прекрасно.
– Помнишь, сколько раз я спрашивала, все ли у тебя в порядке, или пыталась шутить, а ты меня игнорировал? – Я облизнула губы и прислонилась плечом к холодильнику, глядя на Эйдена, сидящего столом у меня на кухне. – Впрочем, все это уже не важно. Я не хочу работать на тебя.
– Нет, важно, – сказал он и слегка наклонился вперед, его ноздри раздулись. – Это важно, потому что я хочу, чтобы ты вернулась.
– Тебе вообще было плевать на мое присутствие. – От внезапного приступа злости у меня словно все тело вспыхнуло. Нет, я не буду биться головой о холодильник. Я не буду биться головой о холодильник. – Ты даже не знаешь меня…
– Я знаю тебя, – перебил он.
От гнева, какого я никогда раньше не испытывала, у меня болело в груди.
– Ты не знаешь меня. Ты никогда даже не пытался меня узнать, так что не смей говорить такое, – рявкнула я и тут же почему-то почувствовала себя виноватой. – Я сказала тебе, что увольняюсь, но тебе было плевать. Не знаю, почему ты вдруг забеспокоился сейчас, но вообще-то мне все равно. Найди себе кого-нибудь еще, потому что я не вернусь. Все, конец истории.
Эйден не моргал, не дышал и ни разу даже не дернулся. Его взгляд был прикован ко мне, будто он мог изменить мои чувства силой мысли.
В течение, казалось, целой вечности в моей крошечной квартирке не раздавалось ни звука. Затем, абсолютно внезапно, тоном, совершенно не свойственным Эйдену, как будто не было никакой тирады, произнесенной мной ранее, раздалось следующее:
– Мне не нужен кто-то еще. Мне нужна ты.
Вот бы я записывала этот разговор. Я могла бы продавать его в интернете сотням девушек, которые заваливали Эйдена приглашениями на свидания, предложениями дружбы или секса и признаниями в любви.
Но я для этого была слишком занята своей злостью. Как только у него хватило наглости сказать мне такое?
– Знаешь, на будущее тебе стоит поразмыслить, что заставляет людей держаться за место. Знаешь, например, ощущение, что тебя ценят по достоинству. Дело не только в деньгах, – сказала я мягко, хотя он этого не заслуживал. – Я уверена, ты найдешь кого-нибудь на мое место. Просто это буду не я.
Он бросил на меня острый взгляд, и у меня в животе завязался неприятный узел.
– Я буду платить тебе больше.
– Просто услышь меня. Дело не в деньгах, черт тебя побери.
Сотня разных мыслей, казалось, промелькнули у него в голове, и он скривился. Я вздохнула. Как мы дошли до такого? Пару месяцев назад он не мог сказать мне «привет». А теперь он сидел у меня дома, за моим убогим столом, и уговаривал меня вернуться к нему на работу.
Звучит как серия «Сумеречной зоны».
Он решительно вскинул подбородок – этот жест был слишком хорошо мне знаком.
– Срок действия моей визы истекает в следующем году, – выдавил он.
И я… просто закрыла рот.
Я вспомнила, как несколько месяцев назад перебирала его почту и видела что-то по поводу визы. Скорее всего, он получил это уведомление снова прямо перед моим увольнением, когда я сказала ему, что надо проверить бумажки, которые я оставила на столе.
Но я не понимала, как визу можно использовать в качестве оправдания тому, что ты полный мудак.
– Ясно. Ты уже отправил документы, чтобы продлить ее?
Едва договорив, я мысленно спросила себя, какого черта я это сделала. Это было не мое дело. По его вине это было уже не мое дело.
– Нет.
Этого я совершенно не ожидала.
– Почему?
Какого дьявола я задаю эти вопросы?
– Это рабочая виза, – медленно произнес он, будто я была умственно отсталой. Но я все еще не понимала, что не так. – Ее дают, пока я играю за «Три сотни».
Я моргнула, глядя на него, и подумала, что, возможно, за всю свою карьеру он получил слишком много ударов по голове.
– Не вижу проблемы.
Я хотела спросить, почему он беспокоится из-за визы, если любая команда, с которой он подпишет контракт, поможет продлить ее, но он откашлялся и сказал:
– Мне здесь нравится. Я не хочу возвращаться в Канаду.
Этот уроженец Виннипега лишь однажды был на родине за те два года, что я на него работала. Я выросла в Эль-Пасо, но редко бывала «дома», потому что у меня не было ничего, похожего на дом. Не было места, где я чувствовала бы себя в безопасности, или в любви, или в тепле – или какие там еще чувства вызывает «дом».
Я посмотрела на стену сбоку от его головы, ожидая следующего откровения, которое помогло бы понять, о чем он говорит.
– Я все еще не понимаю, в чем проблема.
Подперев подбородок рукой, Эйден вздохнул и пояснил:
– Я не могу остаться здесь, если у меня нет команды.
Нет команды? Почему? У него болела нога? Я хотела спросить его об этом, но не стала.
– Ладно… Может, есть какой-то другой вид визы, на которую ты можешь подать заявление?
– Мне не нужна другая виза.
Я вздохнула, мои пальцы сами собой потянулись к очкам.
– Ясно. Поговори с иммиграционным адвокатом. Уверена, он поможет тебе получить постоянный вид на жительство, – я прикусила щеку, прежде чем продолжить. – У тебя достаточно денег, чтобы решить этот вопрос, у большинства людей нет и этого.
Затем мне в голову пришла идея, и прежде чем я успела обдумать что-либо или уговорить себя промолчать, потому что не испытывала к нему никаких дружеских чувств, внезапно выпалила:
– Или просто женись на американке.
Эйден, смотревший до этого в потолок, неожиданно встрепенулся и уставился на меня изучающим взглядом. Его лицо было ровным и гладким, без единого намека на угрюмость.
– Найди девушку, которая тебе понравится, повстречайся с ней какое-то время, а затем женись. Позже всегда можно будет развестись, – я сделала паузу, вспомнив о дальней родственнице Дианы. – Некоторые люди могут согласиться за хорошие деньги, но есть одна сложность. По-моему, фиктивный брак ради документов – это уголовное преступление.
Взгляд Эйдена стал задумчивым. Слишком задумчивым. Нехорошее ощущение проползло по моей шее. Это было странно, странно, очень странно, что-то было не так, мне нужно было немедленно исчезнуть из его поля зрения. Я сделала шаг назад, не сводя с него глаз.
– Что такое?
Я была не готова к его ответу.
– Выходи за меня.
– Что? – Слово слетело с моих губ так резко и грубо, как я себе и представляла, в этом не было никакого сомнения.
Он на наркотиках. Он точно, мать его, на наркотиках.
– Выходи за меня, – повторил Эйден, будто я просто не расслышала.
Я прислонилась к кухонному шкафчику, от шока мои ноги ослабли. Меня так ошеломило его нелепое предложение, что я просто тупо смотрела в его каменное лицо.
– Ты что, обдолбался?
– Нет, – вечно зажатые уголки его рта немного расслабились, и напряжение из его тела ушло – совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы я могла это заметить. – Ты поможешь мне получить вид на жительство.
Что, черт возьми, с ним такое? Возможно, все-таки черепно-мозговая травма. Я видела некоторых парней, против которых он играл, это просто не могло пройти бесследно.
– Но с какой стати? – фыркнула я. – С какой стати мне этим заниматься?
Его сильная челюсть снова окаменела.
– Я не хочу ни работать на тебя, ни тем более выходить за тебя замуж, чтобы помочь тебе с этими чертовыми бумагами. Тут мне в голову пришла такая блестящая идея, что я чуть не вскинула руки от восторга. – Женись на той, кто станет заодно твоей помощницей? Это отличное решение.
Эйден энергично закивал, но как-то немного тревожно. Какое бы безумие ни творилось сейчас в его большой голове, он был с ним согласен и выглядел слишком решительным.
– Идеально, – согласился он. – Ты подходишь.
Я подавилась воздухом. Я хотела поспорить с ним, сказать, что он выжил из ума, но я лишилась дара речи. Я была ошеломлена. Просто охренеть как.
Эйден сидел на кокаине.
– Ты в своем уме? Тебя что, штангой на тренировке придавило?
– Ты сама сказала, что это отличное решение.
Что я натворила?
– Ничего не отлично. Вообще не отлично. Я больше не работаю на тебя. А если бы и работала, не стала бы влезать вот в это.
Но все было впустую. Я видела, Эйден меня не слушал, он о чем-то размышлял.
– Ванесса, ты должна мне помочь.
Он что, не понимал, что мы с ним не друзья? Что он поступал со мной так, как не поступают с близкими людьми?
– Нет, не должна.
Я не исключала, что однажды выйду замуж. Когда встречу подходящего человека. Я нечасто думала о браке, но сама идея мне нравилась. Родители Дианы были примером прекрасных отношений, и я бы хотела, чтобы моя семья была какой-то такой. Хотя я знала, что и одна не пропаду.
И я не собиралась вычеркивать детей из списка того, что хотела бы когда-нибудь иметь в жизни, если встречу подходящего человека. Я смутно представляла, какие качества нужны мне в партнере, но четко знала, чего точно не потерплю.
И Эйден – даже в свои лучшие дни – не был таким человеком или хотя бы чем-то похожим на него. Да, он был очень красивым, было бы глупо это отрицать. Женщины всех возрастов чуть не сворачивали себе шеи, разглядывая его, потому что Эйден был олицетворением мужественности, а какой женщине не понравится мужчина, который буквально источает тестостерон? Он был лакомым кусочком, по крайней мере я такое слышала. Еще у него были деньги, но это точно не было первым пунктом в списке моих требований. Я и сама могла зарабатывать.
На этом все.
Если не считать первые три месяца работы, я не испытывала никаких чувств к Виннипегской Стене. То есть, конечно, физически меня влекло к нему. Но для меня – из-за моей мамы, которая прыгала из одних отношений в другие, – этого было недостаточно. Мой последний парень не отличался особой красотой, но зато он был милым и забавным. Мы прекрасно ладили, и у нас было много общих интересов. Мы расстались только потому, что ему предложили работу в Сиэтле, а я не была уверена, что люблю его достаточно, чтобы уехать так далеко от своих близких. Однажды я уже уехала от них, поступив в школу в Теннесси.
Эйден нисколько не походил на моего бывшего парня. Он не был ни милым, ни забавным. Нам нравились совершенно разные вещи, и, судя по последним неделям наших рабочих отношений, мы не ладили.
И вообще, какого черта я размышляю, почему именно это плохая идея? Я не буду этого делать. Ни за что и никогда.
Эйдену, впрочем, было все равно. Я заранее знала, что он проигнорирует все, что я скажу.
– Эйден, послушай меня. – «Второй раз в жизни», добавила я про себя. – Тревор найдет тебе кого-нибудь. Только попроси.
Это привлекло его внимание.
– Я не буду говорить об этом с Тревором.
Я поправила свои очки, хотя с ними все было в порядке.
– А ты бы стала?
Я поежилась. Я бы не доверила Тревору отправить открытку почтой.
– А как насчет Роба?
Нет ответа. Прекрасно.
– Зак?
Эйден лишь молча покачал головой.
– Твои друзья?
– Если бы я хотел рассказать им – давно бы это сделал, – осторожно сказал он. И в этом ответе было больше одного смысла.
Это вообще многое объяснило. Конечно, он серьезно относился к возвращению в игру после травмы. К этому добавлялся страх, что его депортируют, если команда от него откажется. Кроме того, общение с менеджером и агентом, которые, похоже, не были согласны с решениями Эйдена, могло лишь ухудшить ситуацию. Но кое-что вызывало у меня серьезное недоумение, и это не было связано с тем, что он не хотел возвращаться в Канаду или оставаться в Далласе.
– С какой стати ты рассказываешь мне об этом? – нерешительно спросила я. Его карие глаза остановились на мне, и морщины прорезали его широкий лоб. Я нахмурилась в ответ. – Раньше ты вообще со мной не разговаривал. Никогда. А потом я увольняюсь, и ты внезапно приходишь ко мне домой и просишь вернуться, хотя даже ни хрена не сказал, когда я уходила. И теперь ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж, лишь бы помочь тебе с документами. Ты говоришь мне то, о чем никому не хочешь рассказывать… И это, блин, странно. Как, по-твоему, я должна на это реагировать?
– Я решил рассказать тебе, потому что…
Запнувшись на полуслове, он закрыл рот. Потом быстро открыл его и снова закрыл. Открыл еще раз и опять закрыл. Похоже, он и сам не знал, почему так поступает. Господи, я уже ничего не понимала. Наконец он пожал своими огромными округлыми плечами и поймал мой взгляд.
– Ты нравишься мне настолько, насколько мне вообще может кто-то нравиться.
Охренеть.
Просто охренеть.
Диана как-то назвала меня безвольной. На самом деле в точности она сказала вот что: «Ты тряпка, Вэн».
«Ты нравишься мне настолько, насколько мне вообще может кто-то нравиться» нельзя было считать комплиментом. Совершенно точно нельзя было. Я не настолько тупая. И все же…
Из меня вдруг вырвался низкий смешок. Секунда, и я уже глупо хихикала, подняв глаза к потолку.
Вероятно, это был самый большой комплимент от Эйдена, на который я могла рассчитывать.
Ты нравишься мне настолько, насколько мне вообще может кто-то нравиться. Господи.
– Что тут смешного? – нахмурился Эйден.
Я закрыла лицо рукой и оперлась о стол, все еще немного хихикая и потирая лоб.
– Видишь ли, не раздражать тебя и быть с тобой друзьями – совершенно разные вещи. Ты ясно дал мне это понять, Эйден.
Он смотрел на меня так невинно и спокойно, что я просто не знала, что еще сделать.
– Я ничего не имею против тебя.
«Ничего не имею против тебя».
Я начала ржать – прямо ржать. Кажется, это уже звучало так, будто я плакала, но на самом деле я смеялась.
– Ты самая уравновешенная женщина, какую я когда-либо встречал.
Уравновешенная. Да он смерти моей хочет.
Вот до чего я докатилась. Получаю недокомплименты от человека, который думает только о себе. От человека, с которым я безуспешно старалась подружиться снова и снова.
Надо отдать ему должное: он немного подождал, прежде чем заметить, осторожно и мягко, пожалуй, слишком осторожно:
– Тут нет ничего смешного.
Мне пришлось присесть на корточки, потому что у меня свело живот от смеха.
– Ты хочешь – господи, как больно, – чтобы я совершила преступление… только потому, что ты ко мне «неплохо относишься», потому что ты «ничего не имеешь против меня» и потому что я «уравновешенная». Не знала, что у тебя есть чувство юмора.
Лучший защитник Национальной футбольной лиги тут же воспользовался этим.
– Так ты согласна?
У меня уже даже не было сил сердиться на него. Я все еще продолжала смеяться над тем, как идеально подхожу на должность поддельной жены.
– Нет, но это был самый яркий момент в наших отношениях. Нет, правда. Вот бы ты с самого начала был таким. Тогда я, наверное, продержалась бы дольше и даже подумала бы, не вернуться ли мне ненадолго.
Впрочем, этого было бы мало. Работа на Эйдена не входила в мои планы. Особенно после всего, что произошло тогда, и всего, что произошло сейчас. Выйти за него замуж. Да он с ума сошел.
В планах у меня было – выплатить ужасающие студенческие кредиты, купить себе дом и новую машину. А потом… Всему свое время. Поездить по миру, встретить кого-то, кто будет достаточно мне нравиться, и начать отношения, может, даже завести ребенка, если захочу. И сохранить при этом финансовую независимость.
А для этого мне нужно было работать, поэтому я заставила себя встать, взглянула на своего бывшего босса и пожала плечами.
– Слушай, Эйден, ты найдешь кого-нибудь, если немного постараешься. Ты привлекательный, у тебя есть деньги, и ты в основном вполне приличный парень, – я намеренно выделила «в основном». – Я бы предложила тебе кого-нибудь, но мои подруги в два счета сведут тебя с ума, и я не настолько зла на тебя, чтобы знакомить тебя с моими сестрами.
Я закусила щеку, не зная, что еще сказать, и полностью осознавая, что скорее всего никогда не пойму, что привело его к тому, что он сейчас стоит передо мной.
И что сделал Эйден?
Его глаза блуждали по моему лицу. Наморщив лоб, он покачал головой.
– Мне нужна твоя помощь.
– Нет, – я снова пожала плечами и неохотно улыбнулась ему, почти нежно, зная, что он не привык к отказам. – Ты сам во всем разберешься. Без моей помощи.