Глава 8 Сундук

– Ну ты чего уставилась на меня, будто пень говорящий увидела? – усмехнулась старушка. – Ты лучше слушай… Сундук энтот, – она кивнула на притаившийся у стены кованый сундук, – с незапамятных времен в нашем роду хранится. И бабка моя о ём много чего знала. Да не обо всем сказывала, – старушка стукнула указательным пальцем по столу. – Ты, внучка, верно подметила, что связаны они как-то, твоя шкатулка и сундук энтот. О том я не ведала, теперь ясно стало.

– А откуда он у нас, бабушка? – это Ярослава, внимательно вглядываясь в привычную вещицу, все удивлялась.

– Говорю ж, со времен незапамятных. Еще бабка моя им владела, а до нее – ее родня. Ефросиньюшка-то, дочка моя, – она кивнула на женщину с ребенком, сидевшую в комнате, – у меня еще девчонкой сопливой бегала, когда бабка моя помирать собралась. Вот и сказала мне, что сундук беречь надобно, что с ним-де пророчество какое-то связано.

– А что за пророчество? – глаза у Ярушки округлились, превратились в два васильковых блюдца.

– Будто знание древнее через него придет, – старушка понизила голос до шепота. – И поведала она еще, как из того сундука в коридор тайный попасть да как в том коридоре старые тропы открывать али новые прокладывать. Приметки расставлять. Сколько лет живу на свете, а чудес, какие на тех тропах открываются, еще не видывала. И вот прямо супротив меня сидит еще одно чудо.

Она замолчала. Посмотрела на Катю через свечное пламя.

– Родня мы с тобой, значит. Ты – по ту сторону хода, я – по энту. Ты в своем времени, я – в своем.

Катя замерла.

– Это как?!

Могиня задумчиво качнула головой, встала, прошлась вокруг стола.

– Такие вещицы только внутри рода передаются, от отца к сыну, от матери к дочке. У нас повелось, что от бабки к внучке. Дочка у меня одна. Вот бабушка ей и передала искусство свое. Оттого в ней, Ефросиньюшке моей, сила скопилась матушки моей, знатной травницы.

Катя пожала плечами.

– Я не знаю, откуда у моей мамы эта шкатулка.

Может, подарил кто… Или купила.

Могиня расхохоталась так, что серый туман, напущенный Ярушкой, забеспокоился, вихрем взвился к потолку.

– Подарил… Купила… Ой, видать, не научили тебя ничему. Кто ж такие вещи покупает-продает?! Они и служить-то не будут чужаку! А тебе, видишь, сослужили. И то, что кошка Могиня к тебе в дом проходила через нее, – верное доказательство родства нашего. Верней всего, как помру, кошкой и обернусь, чтобы между мирами шастать да за родней приглядывать.

– Ну, может быть, – Катя неуверенно кивнула, – вы в самом деле моя прабабушка.

– Так и я о том же. И секрет твоей шкатулки нам всем открылся, а твоим разбойникам – нет. Потому как кровь в нас единая бежит.

– Бабушка Могиня? Так если вы эта самая кошка и есть да шкатулки связаны, может, мне снова в сундук нырнуть да в коридоре оказаться и все посмотреть, грифона поискать? Может, я тогда маму найду? – с надеждой посмотрела на нее Катя.

– А упыря того куда девать? Слышь, как скребется?

И Катя, к своему ужасу, услышала, как из глубины кованого сундука доносится подвывание, стоны, скрип и шуршание.

Могиня между тем продолжила:

– Матушка твоя, видать, большая мастерица по части волхования. И дело не только в шкатулке этой, хоть она посильнее сундука моего будет. Камень этот, – она взглянула на отливающий синим цветом камень, – всем камням камень, силу он имеет тайную. Гляди, – и она легонько оттолкнула камень от Кати. Тот, мгновенно побагровев, загудел и, рассыпавшись искрами, вернулся на прежнее место.

– Ого! – Ярослава привстала от удивления.

– Он тебя к матушке твоей выведет и беду уведет в сторону, – заключила Могиня. – И моток ниток с иголкой – тоже путеводные.

– Так это они, может, карта?

– Может, и так, – кивнула старушка, – не простые они, с секретом большим. Чую – твоей матушки работа али еще какого волхва мудрого, и могу сказать с точностью, вещицы эти очень древние, и в них ключ от всех тайн, – она помолчала, внимательно вглядываясь в разложенные на столе предметы, и добавила, снизив голос до глухого, еле различимого шепота: – Больше того скажу, на них защита от чужого глаза стоит, да такая ловкая, что даже мне ее с ходу не разобрать.

Катя вздохнула, посмотрела на Ярушку, Могиню и Ефросинью с дочкой Марьюшкой, все это время тихо игравшей с рукоделием старшей сестры. Собрала свертки, положила назад, в шкатулку.

– Нет, что-то здесь не так. Мама никогда не занималась колдовством и волхованием. Она директор краевого музея! Понимаете? Ученый человек! – она подняла вверх указательный палец. – Не ей ересью всякой заниматься.

Глаза старушки потемнели.

– Ересью, говоришь? – она привстала, и дымок вокруг нее замер, словно окаменел. Кате почему-то стало тяжело дышать. – А то, что Ярушка делала нынче, – тоже ересь?!

Катя кивнула, шумно сглотнув.

– Так, может, на костер нас, еретичек? Али в реку с камнем на шее?!

– Бабушка Могиня, вы что такое говорите? – испугалась Катя. – Я не это имела в виду, честное слово… Я про то, что мы все в это не верим… Не может моя мама знать все это, – Катя примирительно обвела руками их узкое, отгороженное от мира темным дымом пространство.

Старушка замолчала, успокаиваясь. Потом усмехнулась:

– Ты говори-говори, внучка, да не заговаривайся. Края у нас суровые, люди тебя по-всякому понять могут… Да и времена нынче неспокойные. А про то, что матушка твоя к ведовству непригодная, – так о том мне не ведомо. Вижу то, что говорю. Через тебя вижу. Поживем – увидим…

У Кати снова зашумело в голове. Она так надеялась, что сейчас узнает разгадку всей этой странной истории, все решится и маму просто приведут из другой комнаты.

«Загадок стало только больше, и теперь вообще неясно, зачем я сюда попала», – мелькнуло у нее в голове.

Тишину нарушил голос Ярушки:

– Бабушка, а что, если дядюшка Стар поможет разгадать?

Старушка хмыкнула недоверчиво, но Катя, услышав, ухватилась за эту идею, как за спасательный круг.

– Вдруг и вправду поможет. А кто это?

– Это учитель мой, – ответила с готовностью Ярослава, – волхв из Аркаима, очень сведущ в книгах древних. Может, он что и встречал, – заметив, что бабушка и мать считают идею обратиться к учителю сомнительной, Ярушка стала приводить новые аргументы в ее защиту: – Ведь ты сама сказывала, что сундук этот древний-предревний, так о том в книгах древних указание должно быть!

Бабушка призадумалась. Видно, уж очень ей не хотелось привлекать к этому делу волхва.

– Дело-то семейное, – с сомнением пробормотала она, вглядываясь в облака темного тумана, наведенного Ярославой, – а он – чужая кровь.

– Бабушка! – завела было Ярослава, но Могиня глянула на нее так, что та примолкла, отвела взгляд.

– Сами управимся, – отрезала она и обернулась к Ефросинье. – Дед Елизар остался ночью за кродой приглядывать, ты же, Ефросинья, наутро домовину наполни да родне Акима, Никанора, Коловрата да Перебея передай. – Женщина кивнула в ответ. – Мне же с первой росой на дальнюю заимку надобно: ночь завтра редкая, кой-чего пособирать надо. Посоветоваться кой с кем.

– Ярушку здесь оставишь? С собой же хотела взять, – поинтересовалась Ефросинья, забрав из рук малышки Марьюшки нитки и сматывая их в аккуратный клубочек.

– Хотела взять – да не буду. Не оставлять же ей свою гостью, – при этих словах бабушки Ярослава нахмурилась, искоса глянула на Катю, но спорить не стала. Могиня поднялась из-за стола. – На том и порешим: как возвернусь с заимки, посмотрю шкатулку снова.

И, одним движением развеяв туман, вышла из светелки.