Дача была старая, добротная, рубленая из толстых, почерневших уже и тем самым вызывающих к себе уважение, стволов. Располагалась она посреди участка в окружении крашеных охрой ульев. Их перед домом Куликов насчитал одиннадцать штук.
Для приличия крикнул:
– Хозяин! – И решительно, как и подобает представителю власти при исполнении, толкнул плетеную калитку на веревочных навесах. И тут же отпрянул – откуда ни возьмись к калитке метнулась собакообразная тварь величиной с теленка.
Куликов отступил.
– Ты давай не шали, – стал он вполголоса уговаривать грозно рычащего и капающего длинной и вязкой слюной монстра, – на полицию нельзя рычать…
Как только озвучил Куликов эту непреложную истину, дверь дома приоткрылась, и оттуда высунулась благообразная физиономия пасечника-пенсионера, украшенная седоватой бородой.
– Сергей Федорович! – крикнул Куликов. – Успокойте песика, пожалуйста!
– Иду, иду, иду, иду! – елейно затараторил дачник и поспешил к калитке.
Теперь Куликов смог лучше его рассмотреть. Невысокого роста старик с обширной розовой лысиной, окруженной седыми волосами, переходящими в упомянутую уже бороду, а ля Шон Конери. Одет он был в выцветшую синюю рубаху без воротника на выпуск и в серо-черные в мелкую полоску штаны, закатанные до середины голени. Обувью дачник пренебрег.
– Иду, иду, иду, иду! – повторился пасечник. – Ну-тка, Шарик, брысь в будку. Виш, служивый, был махонький-махонький, ну как шарик лохматый, а вона какой вымахал…
Огромный Шарик, недовольно урча, скрылся в деревянном сооружении, только сейчас замеченном Куликовым. Старик ловко захлопнул за собакой дверцу, щелкнул щеколдой.
– От так вот, посиди тут малость.
– Капитан Куликов, Центральный РОВД, – представился офицер полиции. – Алферов? Сергей Федорович?
Старик будто бы и не слышал участкового. Лепетал что-то насчет самовара в хате, про чаек, про медок и еще какую-то чепуху, то и дело вставляя то «служилого», то «высокоблагородие». Ну ладно «служивый», но «высокоблагородие»-то причем? Куликов с грустью подумал, что трудно ему придется с этим глуховатым, да еще впавшим в маразм стариком. И еще похвалил себя за то, что сам лично решил взять показания у Алферова.
Тем временем Алферов семенящей, но скорой трусцой вел гостя к дому. Приоткрыв дверь, не пропустил вперед Куликова, а первым юркнул в темный прохладный проем. Распрямившись, притолока была низковатая, Куликов почувствовал, что между лопаток ему уперся холодный металлический предмет, и насмешливый, не похожий на стариковский голос произнес:
– Не дергайся, офицерик. Руки в гору…
Где-то в полумраке мерзко захихикал дед.
«Влип, – подумал Куликов, – угораздило на блатхату нарваться».
Медленно-медленно поднял руки.
– А теперь, слышь, вашбродь, ну-ка повернись.
Куликов все также медленно выполнил команду. Перед ним стоял крепкий мужик, одних примерно с ним лет. В крайней степени небритости. Рыжеватая щетина не достигла еще статуса бороды, но уже перешла рамки всяких приличий. В руках мужчина держал винтовку, очень напоминавшую мосинскую, но без характерного выступа магазина перед спусковой скобой.
Мужик был бос, но подпоясан потертым кожаным снаряжением с множеством подсумков. Кроме всего прочего, из-за мощного его торса виднелось нечто, очень похожее на пистолетную кобуру непривычной формы из вытертой желтой кожи. Мужик глумливо скалился и водил стволом винтовки вдоль капитанова тела, словно выбирая, куда ему лучше вогнать пулю.
Сзади чуть слышно скрипнули половицы. Кто-то подошел и начал ощупывать, обыскивать Куликова. Ловкие пальцы выудили служебное удостоверение из нагрудного кармана рубашки.
– Ты гляди, мандат, – раздался сзади совсем уж молодой голос.
– Читай, – велел невидимый Куликову коварный пасечник.
– Щас… ага! Старший участковый инспектор. Центральный ровд. Ага! Слышь, Михалыч, а что это – ровд?
– Потом скажу. Дальше читай.
– Ага… капитан полиции… ага… капитан… А погоны как у штабса… Непонятно…
– Дальше читай. Непонятно ему! Ты флотского лейтенанта видал? Нет? Так у того тоже погоны как у штабса.
– Так то ж флотские,.. а тут…
– Ты дальше читай!
– Читаю! Куликов Сергей Николаевич. Тут еще махонькими буковками… имеет право на ношение табельного оружия и специальных средств. Ага, право имеет, а оружиев-то нет! О как!
Все это было неправильно! Все это отдавало фальшью реконструкторского движения. Вот только уж слишком эти реконструкторы разошлись! Напасть на офицера полиции! «Ничего, – подумал Куликов, – отольются мышке…» Кстати, интересно, в кого они играют? В махновцев, что ли? В принципе, это большого значения не имело. Куликов начал действовать.
Плавным движением, как на тренировке скользнул влево-вперед, уходя с линии огня. Одновременно, правой рукой захватил и потянул вправо ствол винтовки, а основанием ладони левой от души припечатал кадык громилы, не забыв провести подсечку левой ногой. Мгновенно винтовка оказалась в руках полицейского, еще до того, как грохнулось об пол грузное тело, Куликов развернулся и приложился прикладом в живот белобрысого низкорослого парня с кривым плаксивым ртом. Блондин согнулся пополам, в руке он все еще держал красную книжечку удостоверения.
В это время, череп участкового отозвался сухим треском хорошо высушенного березового полена, небо обрушилось на его голову, и наступила тьма.