Залетаю в квартиру. Наша дверь со всего маху хлопает о соседскую и сама же прикрывается, двигаясь на обратной тяге.
Я ставлю Кирюху на пол и несусь прямо в обуви в зал.
Олег, который спокойно спал, подскакивает, растревоженный звуками.
– Ась? – морщится, вытаскивает телефон из под подушки. – А ты что так рано? Сегодня же понедельник.
– Так получилось, – тянусь к верхней полке, достаю папку со всеми своими документами, прячу в сумку.
– Это тебе зачем?
– Надо, – откидываю сидушку кресла, вытаскиваю спортивную сумку. Осматриваю. Встряхиваю от пыли.
– А… А что происходит?
– Ничего. Спи дальше.
– Ась?
Заталкиваю в сумку одежду, которая может в первое время пригодиться.
– Солнышко, сходи за игрушками, которые возьмёшь с собой, – натянув на лицо улыбку, говорю Кирюше.
Кира кивает.
Всю дорогу до дома я рассказывала ей, что мы отправимся в путешествие. Кира новость восприняла с радостью и воодушевлением, а когда узнала, что Олег с нами не поедет, обрадовалась, кажется, ещё больше.
– Какие игрушки, Ась, ты чё делаешь?
– Ухожу.
– Куда?
Молчу. У меня нет времени. Нет внутреннего ресурса на объяснения. У меня и объяснений-то нет!
Я не знаю, куда ухожу. Мне просто нужно бежать.
– Ася! – Олег встаёт с дивана, не отводя от меня взгляда, рукой шарит по спинке кресла, нащупывая трико. – Объясни ты!
– Я ухожу, Олег. Мы уходим. Прости.
– В смысле? Это шутка? Ты шутишь, да?
– Нет.
– Это из-за вчерашнего? Да ты гонишь! – Разворачивает меня рывком лицом к себе. – Я вспылил просто, с кем не бывает?
– Не знаю, – сбрасываю его руку со своего плеча. – Не знаю, Олег. С нормальным мужчиной не бывает, наверное.
– Ась, так нельзя.
– Нельзя предлагать женщине стать семьей, но важную часть этой женщины не принимать. Спасибо, вчерашний разговор открыл мне глаза. Я поняла, что семьёй мы никогда не были и не будем.
– Я исправлюсь. Честно! Я тебе обещаю, что буду это… Буду любить. Клянусь!
Я знаю, что нет, не случится этого. Может, пару месяцев он будет поглубже в себя заталкивать неприязнь к Кире, но потом все забудется и вернётся на круги своя. В человеке либо есть намерение принять чужого ребёнка, либо оно отсутствует напрочь.
Олег – второй вариант.
Кира совершенно беспроблемная, тихая, послушная, скромная девочка, во многом уже самостоятельная. Но Олегу даже такое в тяжесть, чего уж говорить о новорождённом ребёнке, о котором он так часто напоминает мне.
Он будет раздражаться и на собственного ребёнка за то, что тот нарушает привычный уклад жизни, тут и к гадалке ходить не надо.
– Слушай, дело не только в тебе, – говорю я спокойно и тихо, чтобы понизить градус напряжения. – Во мне тоже. Я просто… Я не люблю тебя. И никогда не полюблю.
Да, Ась, понизила градус! Молодец, что тут скажешь…
Олег молчит сначала, а потом бросается ко мне и выхватывает сумку из моих рук.
– Всё, Асенька. Повыделывалась и хватит. Я понял. Вину свою осознал. Впредь обязуюсь не нарушать, – нервозно улыбается он.
Не понимает, что я серьёзно. Думает, я тут перед ним шоу устроила, чтобы продемонстрировать серьёзность своей обидки.
– Олег, – делаю шаг влево, чтобы пройти к шкафу с нижним бельём.
– Что? – закрывает мне дорогу.
– Всё. Всё, это точка, прости.
– И куда ты?
– Уезжаю. Далеко отсюда.
– Тогда я тоже.
Господи, нет!
Меньше всего я хочу, чтобы он ехал с нами.
Наши отношения давно себя исчерпали, зашли в тупик, заглохли. В них нет ни глубины, ни смысла, ни даже меркантильной пользы. Они просто тянут из меня жизнь.
И исправить это у меня не получилось, потому что все разговоры об отношениях, что я заводила, заканчивались банально фразой: «Не делай мне мозги».
Многие мужчины очень болезненно реагируют на собственные ошибки, ревностно охраняют свои мозги и ой как не любят, когда их «делают», даже если это просто попытка выйти на конструктивный диалог…
Оглядываюсь по сторонам.
Вот так я хочу провести остаток дней? Такой судьбы хочу для дочери?