Прием был камерный, только для своих. Но народу тут было много. Съехались на белые ночи немного пошабашить. И пошабашничать. Хотя и простых людей тут тоже хватало. Ну, простых в метафизическом смысле. Наличие власти и денег делало их все же отличными от основной массы людей.
Олигархи, парочка даже из списка «Форбс». Спонсоры, инвесторы – чуть менее значимые, но тоже очень, очень богатые. Они обнимали роскошных девушек, флиртовали с «ясноглазыми» – так красиво называли контурниц – чтобы к ним подмазаться. Вербовали, покупали, договаривались об условиях и оплате с другими, ввязывали себя по уши в мир, в котором ничего не понимали. И получали желаемое от тех, кто взаимодействовал с миром иначе. Таких хватало и помимо ясноглазых.
Веды, шаманы, вестники, вещуны, ауспиции, геоманты, онейроманты, онейрополы… Кого только тут не было! Весь цвет города, самые сильные, смелые, ловкие, умелые. Алчные, жестокие, знающие свою цену и все равно пытающиеся продаться дороже. И все, все до единого продавались, с успехом продавались. Талантам иных всегда можно найти достойное применение.
Ну, кроме ведьм, конечно.
Ведьмы на такие сборища являлись несколько в другом состоянии. Так сказать, не физиологическом.
Они присутствовали здесь в виде периаммов – особых амулетов, украшающих многие богатые толстые шеи в этом модном лофт-пространстве на тридцать втором этаже. Сила ведьм, энергия, их контуры и их жизни – все оказывалось перенесено подчистую в периаммы из сосновой щепы.
Чем сильнее ведьма, тем круче твой периамм. Удача, деньги, женщины, положение. Любовь, смерть врагов, проклятия и привороты. Исцеление, физическая сила, здоровье. Все, что захочешь, будет заключено в периамм, только выбери ведьму посильнее и убей про помощи не самого сложного ритуала.
В прямом смысле на шеях мужчин висели не красивые осиновые амулеты, а жизни несчастных женщин, которым не посчастливилось иметь дар. Молодых женщин.
Старухи-ведьмы для периаммов не годились. Их умные, опытные души отказывались перетекать в деревянный прямоугольник с выжженными символами. Они растворялись в воздухе, не оставляя после себя ни следа. Хотя нет, неправда. Оставляли.
Чаще всего старые ведьмы оставляли обидчикам на долгую память проклятия до седьмого колена. Иногда – до двенадцатого. Поэтому с деревенскими бабками никто не связывался. Поймаешь ее, амулета толком не сделаешь, а потом и сам помрешь вскорости. Овчинка выделки не стоит.
А вот молодые… Очень трудно найти таких. Поэтому олигархат и организовывал поиски – каждый кто на что горазд. Охотников нанимают, профессионалов. Вот запустили «Экстрасенсов», уже пятый сезон идет, и с каждым новым сезоном генеральный продюсер шоу все молодеет и хорошеет. Говорят, даже не болеет, а раньше все по санаториям катался и к бабкам ходил, был бледный, злой и слабенький. А теперь прямо добрый молодец, и девицы вокруг него толпами собираются. Трутся около него постоянно, как мартовские кошки… А вот и он сам, собственной персоной.
Сидит в лаундж-зоне, пьет воду со льдом, потому что заказ еще не принесли. Верхние пуговицы на молочно-белой рубашке расстегнуты, на загорелую кожу шеи облизывается девица – модель, конечно. Вторая, очень на нее похожая статями и губами, неотрывно, зачарованно смотрит на Андрея Геннадиевича, даже не моргает. Ну оно и понятно, почему.
На загорелой, накаченной шее Андрея Геннадиевича три черных тканых шнурка, и на каждом – по маленькой такой, совсем непримечательной дощечке. Три периамма – ну ничего ж себе! И один уж точно приворотный, раз у девиц рядом с ним гон начинается.
– Андрюша, добрый вечер, – мурлыкнула Ирина Сергеевна и уселась в кресло напротив мужчины. Аллочка встала позади Ирины Сергеевны и тоже лучезарно улыбнулась. Ее многоцветные глаза с ярким ободком на радужке сверкнули в свете ламп. Девицы рядом с Андреем Геннадиевичем напряглись, одинаково поджали пухлые губки.
– Добрый вечер, Ириночка, – сказал Андрей Геннадиевич. – Девочки, оставьте нас. Идите, идите, потанцуйте.
Девочки не смели ослушаться. Они почти синхронно встали, тяжко вздохнули и недовольно покинули своего обожэ, виляя попами.
– Прости, Ириночка, сама знаешь, девочки от меня без ума.
Ириночка, как глава «ясноглазых», не позволила себе ни капельки насмешки, хотя очень хотелось. Знала она, почему «девочки от него без ума». Та ведьмочка, которая пошла на его периамм, была очень и очень сексуальна. Она обладала врожденным даром приворота. Именно таким девицам, природным интуитивным ведьмам, больше всех доставалось в средние века. И этой тоже досталось… Века сменяются веками, а люди такие же алчные, жестокие звери.
Ирина Сергеевна опустила глаза, стараясь не переходить на привычное контурное зрение. От энергий, которые испускал Андрей Геннадиевич, всегда тошнило. Сила трех периаммов от трех умерших ведьм дарила ему контур, но в пределах этого контура творилось невесть что. Но об этом потом, попозже. Если думать об этом, то тошнить начнет еще сильнее.
– Знаю, Андрюша, знаю. Смотрю, подкачался еще.
– Ирочка, и ты все хорошеешь. Каждый раз такая разная, такая удивительная…
У входа зашумело: зазвенели бокалы, раздался женский заливистый смех.
Ирина Сергеевна обернулась на шум, Андрей Геннадьевич тоже. В лаундж-зону входил молодой человек с черными, гладко зачесанными назад волосами. Он был похож на итальянского мафиози, такого себе внука Крестного отца. Красивый, загорелый, в идеально скроенном костюме.
– Это Старцев, Петька. Из нуворишей, в Питере неделю как, а уже вхож куда надо. Говорят, денег у него как у нефтяного шейха, – немного ревниво сказал Андрей Геннадьевич. На шее Старцева не было веревок, на которых бы висели периаммы, и Ирина Сергеевна посмотрела на него из изнанки, зрением контурницы. Но ничего особо интересного не нашла: обычный рассеянный контур человека, сероватый, как пепел. Значит, талантами не блещет. Так, середнячок. Хотя было что-то, что цепляло глаза, какая-то несуразица, неточность, но Андрей Геннадьевич не терпел, когда в его обществе женщина интересовалась другим мужчиной.
– Ириночка, такой интерес… Я ревную, – мурлыкнул он, и Ирине Сергеевне пришлось на него отвлечься. Хотя бы для того, чтобы перейти к делу.
– Как в этом сезоне? Хороший улов? – спросил «Андрюша». В голосе слышалось нетерпение.
– Предварительно трое, – сказала Ирина Сергеевна. Она только вчера получила отчет об очередном отборе от своих девочек. Сезон только начался. – Один онейропол, еще один вед. Ведьма даже есть, но в летах уже, для периамма не годится. Онейропола для себя заказывала супруга господина Никольского, он молод, гибок, годится для нее. Веда оставим на свободном выпасе. А что со старой ведьмой делать, еще не решили. Талантливая слишком, но не очень умная. Деревенская такая, всю жизнь в навозе, там особо не разовьешься. Возьмем пока шефство над ней, потом посмотрим.
– Жаль, что не молодая, – расстроился Андрей Геннадиевич.
«Еще бы тебе не жаль. Поди хочешь еще одну ведьмочку угробить? Хватит с тебя, другим оставь», – подумала Ирина Сергеевна.
– Нищает страна талантами, – вздохнул Андрей Геннадиевич и щелкнул ухоженным розовым ногтем по деревянному периамму. Показательно так щелкнул.
– Кстати, про таланты… Мне тут одна птичка в клювике принесла, что на девицу, которая пару лет назад с отбора «Экстрасенса» сбежала, охота объявлена. Платят аж семнадцать золота. Не ты заказывал?
– Помилуй, Иришка, откуда у меня такие деньги? – изумился Андрей Геннадьевич.
«От верблюда», – мрачно подумала Ирина Сергеевна. Она была осведомлена о том, какие суммы получает Андрей Геннадьевич. То, что он платит ей и ее девочкам за работу – копейки в сравнении с его счетами. А ведь он даже не на вершине их пищевой цепочки. Так, болтается у коленей действительно тех, кто все решает в этом мире. Хотя семнадцать золота у него действительно может не наскрестись. Такая сумма и такая энергия даже для него непосильна.
– Андрюша, перестань кокетничать. Я спрашиваю не из праздного любопытства.
– Вот даже как? Хочешь сама взяться?
– Возможно.
Андрей Геннадиевич тут же посерьезнел. Ушла вальяжность из позы, ленные нотки из голоса. Теперь это был крепкий матерый волчище, готовый сожрать кого угодно.
– Тогда вот что тебе скажу. Заказчик не я, и кто, не знаю. Пытался узнать, но кончики обрываются. Даже вот эта штучка (он постучал ногтем по деревяшке на шее) не помогла. Очень серьезный человек, похоже. Знаю только, что периамм нужен срочно, настолько срочно, что подозреваю, что там что-то личное. Срок очень ограничен. Сегодня какое число? Пятнадцатое? Значит, десять дней у тебя осталось. Но я готов предложить тебе свои ресурсы.
– Сколько хочешь за помощь?
– Пятьдесят.
Ирина Сергеевна рассмеялась, чуть запрокинула назад очаровательную головку. Сверкнула красивыми глазами.
– Ладно-ладно, Ирочка, тридцать процентов меня устроит.
– Пятнадцать, Андрюша. Красивое число. Соглашайся.
– Тридцать, Ириночка. Но я не халявщик какой, ты не подумай. Я вдобавок к своим действующим ресурсам еще очень полезного своего человечка дам. А человечек дорогой, ой как много берет за использование дара. Кажется, единоразовая помощь обходится ему в год жизни.
– Медиум? – спросила Ирина Сергеевна и в удивлении приподняла бровь. Медиумы на дороге не валяются.
– Самый настоящий. И он, ну, как бы это помягче сказать… Денег за свои услуги больше не берет, ему на жизнь хватает. Сама там с ним договорись, он порой посильное что-то просит. И команду сама под себя собери. У меня ребятки с разными талантами есть, ну ты знаешь.
Ирина Сергеевна согласно кивнула. Она знала, что Андрюша своего рода коллекционер, и сама участвовала в пополнении его коллекции. Он любил собирать особых людей, а потом за большие деньги продавал их навыки и умения другим. Но то, что у Андрюши был даже медиум, ее удивило. Такие ребята обычно долго не живут, они расходный материал. Пусть и очень ценный.
– Когда остальных соберешь, приходи за моим мальчиком, ну, за медиумом, в смысле. Только над вопросом подумай, а то мертвые – народ прямолинейный. И поторопись, тут, я слышал, дядя Коля взялся.
– Я к нему поеду сегодня, – поморщилась Ирина Сергеевна. Находиться рядом с дядей Колей мало кто хотел.
– Вот даже как?
– Семнадцать золота есть семнадцать золота.
– Понимаю. Я бы взялся, да куда мне. А ты смотри, зазнаешься потом, здороваться перестанешь…
– Ну что ты, Андрюша, как можно, – улыбнулась Ирина Сергеевна, сверкая своими восхитительными глазами и переходя с рабочего языка на другой, неформальный.
«Красавица… Охотница! – восторженно подумал Андрей Геннадиевич, наблюдая за роскошной женщиной напротив. – Как жалко, что периамм на нее действует! Я бы ее…».
«До чего же сильно от него несет… Все-таки три периамма – это чересчур», – думала Ирина Сергеевна, изо всех сил стараясь не переходить на другое зрение. Там, в другом зрении, ее ждали не самые приятные мгновения наедине с тремя контурами умерших ведьм, насильно вплетенных в энергию живого человека.
В метафизическом смысле это было отвратительно. Как если бы она общалась с тем, кто нацепил на шею мешок с гнилыми человеческими останками. Поэтому иные редко носили периаммы. Брезговали. Ну, были, конечно, экземпляры, но мало. Таких чурались, не включали в общество или же терпели, сцепив зубы. Довольно лицемерно, особенно учитывая тот факт, что молоденьких ведьм искали и убивали как здрасьте. Ну, таковы уж люди и не совсем люди. Двуличные, лицемерные сволочи.
Еще немного покрасовавшись на приеме и даже позволив себе полбокала вина, Ирина Сергеевна покинула мероприятие. Ее ждала встреча с дядей Колей.
– Аллочка, плащ, перчатки и очки, – скомандовала она, садясь в машину.
– Сию секунду, Ирина Сергеевна, – сказала Аллочка. Она была очень хорошей личной помощницей и всегда знала, что нужно ее начальнице.
***
Дом дяди Коли был… М-м-м… Его не было, если уж придираться к фактам. Был подвал в одном из многочисленных дворов совсем не в центре города.
Вход в подвал был неприметным и печальным. Управляющие компании туда не совались, дворники тоже равнодушно скользили мимо выкрашенной в скучный цвет двери. Никому и в голову не приходило притащится сюда с проверкой, поискать ключи от старого замка. Даже буйные подростки в поисках местечка для зависания не соблазнялись хлипким замком и проходили мимо, неосознанно ускоряя шаг.
А все потому, что внизу двери были сделаны маленькие надсечки. Такие незаметные царапинки, в которых мало кто смог бы опознать несколько рун. С рунами вообще мало кто работает: уж больно они энергозатратные, намного хуже, чем таро. Руна перт, обозначающая секрет, руна эйваз – защитная. И чуть ниже, если присматриваться сквозь лупу, еще одна руна, и на этот раз гаденькая, принадлежащая еще славянским черным ворожеям, которые писали свои чернобожьи руны на жертвенных лбах кровью. Именно из-за этой руны никто не задерживался рядом с подвальной дверью. Перевернутая языческая руна тревожила, вызывала безотчетный страх. Кровь приливала к голове, к ушам, бешено стучало сердце, и мысли были жуткие, темные настолько, что после них хотелось отмыться с жесткой мочалкой.
– Ирина Сергеевна, мне позволите? – деловито спросила Аллочка, переходя на особое зрение. Достала из маленькой сумочки перочинный ножик, потянулась к рунам на двери, чтобы стереть их лезвием.
– Нет, стой! Замри!
Ирина Сергеевна видела грозные контуры рун, энергия от которых рассеивалась в паре сантиметрах от двери. Видела она и жуткий, багрово-красный контур чернобожьей перевернутой руны. За этим багровым, режущим глаза контуром она едва не упустила небольшое, едва заметное дрожание вокруг ручки двери. Оно напоминало жаркое марево, которое висит над асфальтом в знойный день.
– Да быть того не может, – выдохнула Ирина Сергеевна, присматриваясь к дверной ручке с расстояния в несколько метров. – Совсем свихнулся на старости лет. Аллочка, разворачиваемся и едем домой. Дядя Коля гостей нынче не привечает.
– Привечает, да только званых. А коли незваные придут, дак пусть и получают по заслугам, – раздался хитроватый старческий голосок.
– И вам доброй ночи, дядь Коль, – с нежной улыбкой повернулась к говорившему Ирина Сергеевна. – Неужто ваши незваные гости заслужили… вот это? Не перебор ли?
Дядя Коля меленько захихикал. Смех был такой, будто в банке загремела мелочь.
– Поделом энтим прохиндеям, – сказал он, отсмеявшись, и уселся прямо на грязную мусорную урну, которая стояла у подъезда.
Аллочка, впервые увидев легендарного дядю Колю так близко, разочарованно нахмурила лоб. И это не осталось незамеченным.
– Твоя девочка? Ты гляди, воспитывай девчонку-то, кнутком приласкай, чтоба старших научилась уважать, – назидательно сказал дядя Коля, глядя на Аллочку в упор. – Как звать-то тебя, девочка?
– Ал… Алина, – сказала она, в последний момент почувствовав, что этому жалкому мелкому старичку верхом на мусорке не стоит называть даже имени.
– И не стыдно врать старикам? Охо-хо, придется мне молодежь поучить, а то так глупой и помрет.
– Не надо ниче…
Ирина Сергеевна не успела разрулить ситуацию. Старичок успел первым. Длинным отросшим ногтем мизинца он чертил на своей грязной маленькой ладошке знаки. Один, второй…
Аллочка рухнула на колени, раздрая чулки, царапая колени. Закашлялась, схватилась за горло. Ее лицо покрылось потом, побледнело.
Ирина Сергеевна хотела было что-то предпринять, но Аллочка успела среагировать. Перейдя на контурное зрение, она довольно быстро справилась с шоком от увиденного настоящего облика дяди Коли, быстрым движением порезала перочинным ножичком руку и дернула за длинные серебряные сережки. Цепочки послушно выскользнули из раскрытого заранее замочка прямо в порезанную ладонь и окрасились кровью. Одна из цепочек упала на землю перед Аллочкой, вторую Аллочка слабеющей рукой кинула под ноги Ирины Сергеевны. И цепочки вдруг задвигалась, словно были живыми. Кашель тут же прекратился, на лицо вернулся румянец. Обереги на крови сработали как надо.
Дядя Коля снова хихикнул и перестал чертить руны на ладони. Настроение у него менялось очень быстро.
– Умная у тебя девица, как я погляжу. И себя защитила, и о тебе не забыла. Не гниль и не падаль, как все ваши. Ну ладно уж, прощаю на первый раз. Я жо не изверг какой. Пусть живет девка. А ты, Иринка, ежели хочешь, приводи ее ко мне, будет мне внучечкой. Ужо я ее поучу как следоват.
И он снова захихикал.
Ирину Сергеевну внутренне передергивало, но она все так же мило улыбалась и излучала дружелюбие. Аллочка так вообще была в полуобморочном состоянии.
– Так чего пожаловали? – спросил старик и поудобнее устроился на мусорке.
– Вопрос у меня про молодую ведьму. Говорят, что вы, дядь Коль, за это дело взялись…
– А-а, так ты и впрямь по делу… Ну так проходи. И ты, внучечка, тоже проходи. Сейчас, только руночку одну на смерть сниму, а то, хи-хи, у меня самого от нее защиты нету.
Он встал с мусорки, царапнул на дверной ручке полоску, и горячее марево растаяло.
– Ну, заходите, гости дорогия!
Он широко распахнул дверь в подвал и сделал приглашающий жест рукой.
Ирина Сергеевна едва не зажала рот ладонью. Аллочка, поднимаясь с колен, побледнела до белоснежной белизны, потому что тоже не успела переключиться с контурного зрения на обычное. Из подвала дяди Коли несло смертью. Багровые жирные спруты тянулись из распахнутой двери. Несколько черных контуров наслаивались один на другой, и в пределах этих контуров клубилась мертвая энергия, вызывающая тошноту и ноющую головную боль.
– Мы не смеем злоупотреблять вашим гостеприимством. Мы явились без приглашения и не хотим смущать хозяина. Давайте, может, по-простому, вон там, на лавочке? – обаятельно улыбнулась Ирина Сергеевна, беря себя в руки.
– Правда ваша, девоньки. На природя-то всяко лучше. У меня, по правде сказать, не прибрано.
И он снова захихикал, кокетливо прикрывая рот ладошкой, а потом соскочил с мусорки и, шаркая растоптанными кроссовками, потащился к скамейке рядом с детской площадкой.
Аллочка даже думать не хотела, что значит «не прибрано» в понимании этого человека. А вот Ирина Сергеевна имела об этом представление. Года три назад она как-то по глупости приняла предложение дяди Коли и погостила у него с полчаса – дольше никто не выдерживал. Потом месяц боялась на контурное зрение переходить и еще месяц пила таблетки от расстройства желудка и колола капельницы с физраствором и витаминами. Потому что есть она тоже не могла.
–Значит, правда, дядь Коль? За девчонку взялись? – спросила Ирина Сергеевна.
– Ну, – кивнул дядя Коля, снял вдруг со спины жуткой расцветки тряпичный рюкзак, вытащил оттуда телескопическую палку и начал с интересом шерудить ею в другой урне, уже рядом со скамейкой. Он был как любопытная ворона, таскающая из мусорок косточки.
– Неужели ради денег? – спросила Ирина Сергеевна.
Старичок захихикал, но ответил.
– Хочется мне, Ирочка, на старости лет фуагру поесть да на перинах на модных ваших курортах поспать.
С этими словами он выудил из мусорки пивную бутылку и довольно прищурился на мутное стекло. Потом потер его рукавом и бережно сложил в свой жуткий рюкзак.
– Может, откажитесь от контракта? А об условиях договоримся.
Старичок снова принялся за мусорку.
– Хочешь, Ирочка, сил немножко от золотишка получить? И денег, конечно, тож хочешь. Ты ж бабенка красивая, таким всегда много надо.
«Вот гусь старый», – подумала Ирина Сергеевна, вежливо улыбаясь.
– Хочу, дядя Коля. Уступи мне девчонку за один золота. Еще тело ее тебе отдам после того, как будет готов периамм.
Старичок перестал шерудить палкой в мусорке, поднял на Ирину Сергеевну умные глазки.
– Это ты, Ирочка, хорошо придумала. И денежек старику подкинуть на сигареты, и косточки с ливером отдать… Мда…
Дядя Коля задумчиво пожевал губами. Палка в мусорке снова зашевелилась, но уже не с таким усердием. Видимо, дядя Коля нашел все ценное и теперь ковырялся в мусоре по инерции. Ну или по привычке.
– Так-то я слабый уже человек, где ж мне за молодыми ведьмами гоняться, – сказал дядя Коля, неможечко подумав, – силы не те. Я бы и согласился, только вот, Ирочка, мне девчонка живая нужна.
– Зачем живая? – изумилась Ирина Сергеевна. Она знала, что дядя Коля знается только с мертвечиной.
– Занадом. Сделать кой-чего хочу с ней перед периаммом. Если девчонку оставишь со мной на часик перед заказчиком, то отдам ее тебе живую и даже чуть-чуть – хи-хи – здоровую. Мешаться не буду, даже подмогну чем смогу. И денег мне твоих не надо. Себе все семнадцать золота забирай. Договор? Тока подписать его надо, а то нашему брату кто ж на слово поверит?
Старик протянул Ирине Сергеевне грязную сухую ладошку.
– Только перчатки сыми, а то как-то нехорошо выходит, а, Ирочка? И пальчик колоть через перчаточку несподручно.
Ирина Сергеевна принялась медленно стягивать с руки перчатку, но вдруг встретилась взглядом со своей личной помощницей. Аллочка смотрела на нее не как обычно, не с благоговением и вечной преданностью во взгляде. Она смотрела с недоверием, с ужасом, почти с отвращением. И Ирина Сергеевна, отличный знаток человеческих душ, все поняла.
Одно дело – использовать других людей. Даже ловить ведьм, отдавая их в руки тех, кто извлекает периаммы, не так жутко. А вот отдать живого человека в лапы этого старика – это уже за пределами зла. Это уже уровень жестокого садиста, который переступил все возможные границы. Отдать ведьму старику – обречь ее на ад при жизни. А уж думать о том, что с ней может сделать это хихикающее, роющееся в мусоре животное, и вовсе не хотелось.
Рука с наполовину снятой длинной перчаткой опустилась. Может, и не стоит пока с дядей Колей кооперироваться? Своими силами попробовать? А там кто победит, тот и молодец. Аллочку терять очень не хотелось.
– Нет, дядя Коля, ты уж извини. Давай пока каждый сам за себя.
– Что, пожалела ведьму? Думаешь, ей в висюльках ваших сосновых сильно лучше будет?
– Думаю, да, – честно ответила Ирина Сергеевна. Такой ответ старику неожиданно понравился. Он развеселился, даже хихикнул два раза.
– Правильно думаешь, Ирочка. Ну что ж, удачи тебе. И тебе, Аллочка, удачи желаю. Ты стариком-то не брезгуй, заходи на чай уж как-нибудь. Да зефир прихвати, ванильный. Уважаю шибко.
Старик причмокнул губами и сложил свою телескопическую палку в рюкзак. Потом повернулся и медленно пошел к своему подвалу. Припозднившийся собачник, попавшийся старику на пути, долго еще успокаивал своего спаниеля, который, жалобно визжа, полз на брюхе к ближайшему укрытию. Глупой собаке хватило ума принюхаться к рюкзаку странного деда.
– О господи, – сказала Аллочка, без сил падая на лавку.
– Не время. Пойдем отсюда поскорее, – сквозь зубы сказала Ирина Сергеевна и схватила Аллочку за руку.
– Кто это вообще такой? Я такого в жизни своей не видела, – спросила Аллочка, когда уже по пути домой отошла от первого шока.
– Такое, милая моя, бывает, когда очень уважаешь мертвечину. Дядя Коля – некромант, знаешь?
– Знаю, только не сталкивалась никогда.
– Только на всю голову больные с этим со всем связываются. Сама видела, что там с ним в другом слое бытия творится.
– Жуть. А он правда меня к себе приглашал? Ну, это он всерьез про чай с зефиром?
– Сходи, узнай, – хмыкнула Ирина Сергеевна, – только зефира не забудь. И заварку я бы на твоем месте свою брала. И завещание написала бы. У таких, как дядя Коля, разница между живым и мертвым не очень явная.
Аллочка надолго замолчала, а потом, когда они уже подъезжали к своему особняку, сказала тихое «Спасибо». Ирина Сергеевна слегка наклонила голову, прекрасная понимая, что Аллочка благодарит ее за то, что она пощадила ведьму и не пошла на сделку с дядей Колей.
– Теперь будет посложней, но у нас есть настоящий медиум. Видела когда-нибудь?
Аллочка качнула головой.
– Я сама таких встречала пару раз всего, так что это будет интересно.
– Как с дядей Колей?
– Еще интереснее. Ты, кстати, про контуры дяди Коли что скажешь?
– Ну, таких толстых я не видела никогда. И от тела до контура все в фиолетовом и черном, в багровом еще. Цвета смерти…
– Да. Все верно. А цвета его рун видела?
– Багровые…
– Высечены с добавлением мертвой крови, и, скорее всего, человеческой костью. Кстати, на бутылку, которую он из мусорки достал, смотрела?
– Не.. нет… А зачем? Бутылка как бутылка.
– Ох, Аллочка… Не бывает у контурников просто бутылок. Если бы смотрела, то увидела бы, что этой бутылкой был в висок убит человек. Мгновенная смерть. Неудивительно, что нашего дядю Колю на такие вещички тянет.
– Простите, Ирина Сергеевна, я не думала…
– Думай, Аллочка, думай. Для нас не бывает двух одинаковых ручек, если одной подписана открытка маме на день рождения, а другой поставлена двойка в дневник. С точки зрения контурника это две разные ручки. Практикуйся больше с предметами, отслеживай остаточные контуры.
Аллочка нахмурилась, расстроилась, и Ирина Сергеевна не стала ее отчитывать, хотя и хотелось. Девочке и так досталось, а она повела себя очень достойно. Ирина Сергеевна вспомнила, как Аллочка кинула ей под ноги свой драгоценный оберег, защищая ее от сбрендившего старика. Да, девочка стоит доверия.
Ну что ж. Поохотимся. Пока расклад такой: дядя Коля, Алим и она со своими девочками. Алима можно в расчет не брать, он недоумок, у которого в голове одни понты. А вот с дядей Колей лучше бы не пересекаться. Завтра нужно составить план, подумать о вопросе, который можно задать медиуму и решить обычные насущные проблемы, которых в ее царстве «ясноглазых» хватало.
И поймать глупенькую молоденькую ведьму. Ведьму с такой силой, за которую Ирине Сергеевне дадут то, что она хочет.