– Что? – задохнулась девочка.
Арамил усадил ее за стол, а сам сел напротив.
– Пусть мои собратья против, но я считаю, что ты должна знать правду. Сайарадил, – голос наставника прозвучал неожиданно жестко, – забудь все, что тебе говорили о первожрецах! Правда слишком неприглядна, чтобы делать ее гласной. Считается, что их убили идолопоклонники… На самом же деле первожрецы уничтожили друг друга сами.
Сайарадил замерла, вглядываясь в нарисованные лица, и слушала рассказ наставника.
– В эпоху до Объединения над равнинами никогда не было единой власти. Стоило одному народу одолеть другого, как тут же налетал еще один. Так и продолжалось, пока однажды маг из народа вандов не встретил мага из народа моах. Оба были юны, оба были стихийными магами. Они стали друзьями несмотря на вражду их народов. Вода всегда неплохо ладила с Землей… Юные Ксайгал и Лейв скитались по Обозримым землям несколько лет. В своих странствиях они познакомились со многими, в том числе и с теми двумя, которые впоследствии вступили с ними в союз. Их похождения наверняка были увлекательны, но в дневнике Дайвон-Ши об этом нет ни слова. Его записи начинаются с того, как четверо стихийных магов из разных народов объединились, чтобы остановить бесконечную войну на равнинах. Число их сторонников росло с каждой победой; случалось, что войска сдавались, разом переходя на их сторону. Они не устраивали показательных казней, рушили кровавые жертвенники, свергали заплывших жиром шаманов и жестоких вождей, чем и завоевали любовь простого народа. Вместе эти четверо были сильны настолько, что равнины от лесов на севере до пустынь на юге, от гор на востоке до моря на западе – все покорилось им. За десять они взяли под контроль огромную территорию, что сейчас составляет Эндросскую республику, империю Райгон, Хаддский султанат и дикие земли! Установив мир, первожрецы основали учение о Первоначалах, набрали последователей… и погибли в возрасте около тридцати с небольшим лет. Что же произошло?
Сая вгляделась в глаза на портретах: мягкие мазки кисти не смогли скрыть твердости взглядов давно почивших людей. За каждой из четырех пар глаз скрывался непоколебимый характер.
– Они не поделили власть, – уверенно ответила Сайарадил.
Арамил посмотрел на нее с едва заметной улыбкой.
– Именно так, – подтвердил он. – Дайвон-Ши пишет, что после победы у первожрецов не осталось противников – кроме друг друга. В те времена сильнейшим из народов были ванды; неудивительно, что именно твой предок начал действовать первым. Вместе с большим войском Ксайгал разрушил дом своего друга Лейва, священный для моах город Сковос. Лейв же, в свою очередь, обрушился с армией на древнюю столицу вандов, город Колвак. В архивах Эндроса есть краткое упоминание о войне вандов и моах, но ни слова не говорится о причастности к этому магов! Не оставшись в стороне, Мехред и Вей-Рэн тоже вступили в борьбу за власть… Несмываемый позор Великих!
– Чем же все закончилось?
– Сражением на реке Лиук. Оставив армии, первожрецы сошлись лицом к лицу, но никто из них так и не смог одержать верх. В хрониках говориться, что земля и воды вокруг кипели и плавились два дня подряд. Силы были равны, они просто уничтожили друг друга. Чтобы сохранить мир на равнинах, ученики поклялись скрыть от мира тайну смерти первожрецов и сами приняли обет ненасилия. Обезображенные останки Великих запечатали в камне, которому придали вид благородной гробницы-Саркофага. Стоит ли говорить, что отношения между народами были испорчены? Моах так и не смогли простить разрушение священного для них города; вскоре после возведения Первохрама они ушли за дикие земли. По сей день мы ничего не знаем об их судьбе… Когда были выстроены стены Старого города, кмехи решили вернуться в родную пустыню. Пока Эндрос не вошел в силу, их поселения подвергались частым набегам кочевников с юга. Нынешние кмехи – лишь остатки некогда великого народа… Ванды, продолжавшие обособленно жить в своих землях, решили стать самостоятельным государством по прошествии без малого трех веков после трагедии на реке Лиук. Как известно, их затея потерпела полный крах. В то время на берегу Ринайского залива уже вырос и окреп Эндрос, столица республики из шестнадцати провинций. Знаешь, почему восстание вандов прозвали Красной солью? В летописях говорится, что прибрежная полоса Соляного моря была красной от крови после сражения…
– После казни, – тихо сказала Сая. – Остатки проигравшей армии вандов казнили на побережье. Восемь тысяч выживших мужчин… Пять десятилетий их трупы лежали в Долине Трех озер, прежде чем Эндрос разрешил провести похоронный обряд. С тех пор каждую весну воды Трех озер становятся красными в память о погибших.
– Воду окрашивают железные руды, – мягко поправил наставник. – Рядом шахты.
– Отец говорит то же самое…
– Потому что это правда. Сая, жречество никогда не одобряло ни войн, ни казней. Мы свято чтим память погибших вандов и даже преподаем вальдорн нашим ученикам!
– А как же нардан, наставник? Храм ведь предал забвению язык назаров!
«Да уж, тут не поспоришь», – подумал Арамил, вслух же сказал:
– Я считаю это большой трагедией. Магия назаров уникальна, по сей день лишь они могут тягаться в искусстве с Первохрамом! К сожалению, пять столетий назад назары решили отделиться, и, в отличие от вандов, им это удалось… Правда, оставить себе восточные провинции они не смогли, поэтому отступили в Грозовые горы. Так появилась империя Райгон с династий Назарда во главе. Сейчас там правит самозванец, военачальник из дворянского рода Чоу. Прав на престол у него нет, но на его сторону перешли войска… – наставник запнулся, решив, что сейчас не время и не место для политических дискуссий.
Наследница Валлардов хмуро смотрела на него снизу вверх.
– Ты хочешь спросить что-то? – спросил Арамил.
Сая замялась.
– Вы сказали, Первохрам чтит память вандов, – нехотя проговорила она. – Тех самых вандов, которые хотели уйти и проиграли. Но отделившихся назаров жречество без сомнений вычеркнуло из своей истории! Получается, Первохрам помнить лишь тех, оказался слабее… Такому наследию вы служите, наставник?
Арамил присел перед ней, сравнявшись уровнем глаз.
– Мы служим, – сказал он, подчеркивая «мы». – Сая, Эндрос – это город, где вместе сосуществуют потомки многих народов, но кто при этом стоит у власти – не дело Первохрама. Наше дело – хранить и передавать учение первожрецов! Назарские маги пять веков назад сделали свой выбор. Они предали своих братьев, обратили магию в оружие… Нардан больше не преподается в Храмовой школе не из-за отказа назаров подчиняться Эндросу, а потому, что назарские маги попрали все жреческие обеты!.. Твоя мама рассказывала тебе об ужасной истории вандов, – примирительно добавил Арамил, – но жречество не причастно к той трагедии! Не Первохрам отдал приказ казнить остатки вандской армии.
– Я знаю… Это сделал Сенат, – пробормотала девочка; взгляд ее упал на портрет тушью. – Вы уверены, что я потомок Ксайгала? Мне бы не хотелось иметь такого предка!
– К сожалению, мы не выбираем себе родственников, – развел руками наставник.
Сая мрачно кивнула и вдруг встрепенулась.
– Если я потомок первожреца Воды, то, значит, Эйлинур тоже! Вдруг она умеет управлять водой?
Арамил прислушался: кажется, наверху было тихо… Пока.
– Наследуют ли дети магов родительский дар? – спросил он Саю.
– Не всегда, – покачала та головой. – Дар могут унаследовать и внуки, и даже правнуки. Если же маг не рождается четыре поколения подряд, это значит, дар в роду утерян.
– Верно, – покивал наставник. – А если одаренные дети будут рождаться, но семья не позаботится о развитии их способностей?
– Магия рода постепенно иссякнет… Но как же так, наставник? В семье моей мамы не было стихийных магов ни четыре, не более поколений назад! Уж она бы рассказала мне об этом…
– Это загадки и для меня тоже, – признался Арамил. – Вполне вероятно, что ты – первый стихийный маг в роду за много поколений. Почему так случилось? Сложно сказать… Возможно, все дело в смешении крови потомков Ксайгала с потомками рода-основателя, в котором когда-то была немало сильных магов… Ответ на этот вопрос нам лишь предстоит найти.
– Как вообще вышло, что стихийные маги перестали появляться на свет? – озадаченно спросила Сайарадил.
– К сожалению, ответ на этот вопрос мне хорошо известен, – вздохнул наставник. – Видишь ли, тысячу лет назад ученики первожрецов были так потрясены сражением своих учителей, что на общем совете предали стихийную магию забвению.
– Они перестали обучать одаренных детей? – догадалась Сайарадил.
Наставник горько улыбнулся.
– Да, Сая, перестали… И не только. Суеверный страх перед стихийной магией был так велик, что одаренных детей стали попросту уничтожать.
Ладони Сайарадил под повязкой вдруг обдало сильным жаром.
– Противников стихийной магии было немало, и действовали они очень осторожно, – продолжал наставник. – Нападали в основном на маленьких детей, пока те не вошли в силу. Первые десятилетия были особо кровавым… Затем стало проще. Через сто лет одаренные стихийной магией дети почти перестали рождаться. Еще через двести лет хроники были полностью переписаны, и о стихийной магии начали забывать. Только здесь, в архивах Первохрама, хранятся подлинные документы того времени. Именно в них мы встречаем записи о таинственных метках. Хроники повествуют о трех случаях появления странных отметин – и все они связаны с потомками первожрецов.
Наставник вновь прислушался к царившей вокруг тишине и продолжил уже быстрее:
– Началось все сразу после смерти Великих. Одна из дочерей Вей-Рэна дотронулась до Саркофага, и на ее руке тотчас же появились кровавые отметины. Кое-кто из очевидцев узнал в них очертания рун магов моах; к сожалению, северяне тогда уже отдалился от мира, готовясь уйти вглубь лесов, а без них никто не мог расшифровать руны. Назарские маги увезли дочь Вей-Рэна в один из своих монастырей на востоке. Судя по летописям, вскоре она скончалась, но причина осталась неизвестной. Других потомков Вей-Рэна назары скрыли от преследований в Грозовых горах, но обучать их стихийной магии все же не решились. Через несколько поколений дар в роду первожреца Воздуха выродился… По крайней мере, такова официальная позиция Райгона.
Сая потихоньку потерла руки – бинты вмиг пропитались сукровицей. Арамил нахмурился, заметив кровавые потеки на повязке, но едва уловимое движение несколькими этажами выше заставило его продолжать.
– Второй случай произошел с сыном Мехреда. Он пришел поклониться праху отца, но стоило ему приложиться к Саркофагу, как на лбу, которым он коснулся камня, открылись кровоточащие раны. Это были рунные символы… Судьба этого молодого человека была печальна – на выходе из Святилища его поджидали фанатики, желавшие покончить с родом первожреца Огня. Впрочем, у Мехреда было около двух десятков детей, так что говорить об истреблении его рода можно лишь с большой натяжкой! После того как стихийная магия оказалась под запретом, все шестеро жен Мехреда исчезли, прихватив с собой своих детей. Сомнительно, чтобы эти перепуганные женщины решили тайком обучать склонных к магии отпрысков Великого. Как бы там ни было, с тех пор потомки Мехреда ни разу не появлялись в официальных хрониках любого из народов Обозримых земель.
Что же касается детей Лейва, архивные записи говорят о его сыне, который участвовал в сооружении Саркофага и умер от таинственных ожогов.
Все эти события вызвали массу споров среди магов того времени. Появилась безумная теория о проклятии, которое навлекли на себя первожрецы. Некоторые считали, что рунные отметины на коже потомков – это месть магов моах за разрушенный Сковос, что, впрочем, не объясняет смерть сына Лейва… Есть древнее пророчество, – сказал Арамил неохотно. – Дайвон-Ши записал слова, повторенные тремя разными провидцами того времени: в тот час, когда каждый из первожрецов получит часть своей крови, Саркофаг расколется пополам – и на мир обрушится великая скорбь.
Наставник замолчал. Слова о проклятии, которые всегда казались ему дикостью, обретали новый смысл в темном подвале, когда их слушал ребенок с метками на руках.
– А как же потомки Ксайгала? – спросила Сая с волнением.
– У него была семья – жена и двое детей, но они считались погибшими во время разрушения Колвака северянами, – ответил Арамил. – О потомках Ксайгала нет ни одного упоминания в летописях, но метки на руках красноречиво подтверждают твое происхождение… Понимаешь теперь, почему некоторые из наставников настроены против тебя? Они считают, что описанное в пророчестве проклятие – правда.
– А вы верите в это? – спросила Сая.
– Не верю, – покачал головой Арамил и честно добавил: – Раньше не верил. Но теперь… Весь последний год я перечитываю архив в поисках ответов. Думаю, разгадка кроется в текстах моах, но их рунное письмо никто не смог расшифровать до конца.
– Я могла бы помочь вам! Мне хорошо даются языки, – с надеждой сказала Сайарадил.
Арамил потрепал ее по светлой макушке.
– С радостью приму твою помощь.
Сая хотела поблагодарить его, как вдруг почувствовала страшную слабость.
– Нам нужно уходить, – услышала она встревоженный голос наставника, но его самого уже не видела: мир закружился хороводом забитых книгами полок и канул в темноту.
Арамил подхватил обмякшую девочку и бросился к двери, дивясь тому, насколько она легкая.
– Как вы посмели сюда войти?! – раздался гневный крик.
В дверях стоял наставник Аргус. Видно было, что он спешил: лицо его раскраснелось, мокрые от пота волосы прилипли ко лбу.
– Мне казалось, у меня есть на это право, – спокойно заметил Арамил.
– Но не у девчонки! – рявкнул Аргус.
– У нее больше прав, чем у всех нас, – не сдерживаясь, Арамил смерил его брезгливым взглядом. – Отойди! Сайарадил нужна помощь.
Несколько мгновений казалось, что Аргус не уступит, но он все же подвинулся, пропуская молодого наставника. Арамил бросился к выходу из архива. У лестницы его встретил запыхавшийся наставник Еримил.
– Чего ты добиваешь, приводя ее сюда? – крикнул он, заступая дорогу. – Хочешь стать ее покровителем? Несчастный дурак! Неужели ты думаешь, что потомок Ксайгала станет служить тебе?
– Я уверен, – смиренно сказал Арамил, – что Сайарадил будет служить Храму! И прежде чем привести ее сюда, я посетил Верховного жреца. Надеюсь, его разрешения для вас достаточно?
Лицо старшего наставника вытянулось так, что разгладилось большинство морщин. Он посторонился, пропуская Арамила на лестницу, после чего без сил опустился на одну из ступенек.