Когда в Москве происходили эти события, в Вильно, в Верхнем замке, глубоко под землей, за столом со свечами сидели два человека: великий князь Литовский Витовт и высокий, ладный собой, закованный в цепи, Януш. Допрос ведет лично Витовт. Рядом никого нет.
– Так ты отрицаешь всякую связь с королевой? – спрашивает князь.
Януш, опустив голову, отвечает:
– Да, отрицаю.
– Пан Януш, – сдерживая себя и стуча пальцами по столу, говорит князь, – ты зря упираешься. Если ты мне не расскажешь всей правды, навеки останешься здесь. Как вон те… – И показал на дальний угол, где можно было различить скелеты. – Это все, что осталось от пленников.
Януш поворачивается. Тело его нервно дернулось. Витовт, внимательно глядя на него, понимает: это произвело впечатление.
– Ну? Или ты надеешься, че тя кто-нибудь спасет? Напрасно! И те… – Он кивнул в угол. – Надеялись.
Набычась, Януш ответил:
– Ты ошибаешься, меня найдет и освободит королева.
– Дурак, – в сердцах произнес Витовт.
Он встал и заходил по камере. Потом остановился перед Янушем:
– Хорошо, есть другой способ тебя разговорить. – И повернулся к дверям. – Эй! – крикнул он.
Дверь тотчас открылась и на фоне дверного проема появилась фигура воина.
– Кузнеца ко мне с инструментом.
Януш понял. Пытки он боялся пуще огня.
– Не надо! Не надо! Я все скажу.
В это же время в краковском королевском дворце, в покоях королевы, находился епископ Збигнев Олесницкий. Он был выше среднего роста, суховат, худощав. Удлиненное лицо, прямой нос и красивый разрез губ делали его приятным. Но несколько впалые глаза слегка старили его. И кое-кто мог ошибочно завышать его возраст. Он был молод не годами, а душой. Она у него не знала покоя. Как только он узнал, что у королевы пропали ее служанки, а за ними и ее любовник, он всполошился. Истину, вырванную из Януша, что бы ни говорили, прозорливый епископ понял сразу. Понял он и другое: что все в одночасье может рухнуть. Где-то, скорее всего в Литве, кто-то, скорее всего Витовт, допрашивают их. Показаний женщин епископ не боялся. Они ничего не видели. А вот показания Януша…
Но все же, все же, прежде чем начать действовать, он решил убедиться еще раз: какие были отношения между королевой и Янушем. Разговор с ней епископ начал такими словами:
– Госпожа королева, я уже говорил с вами на тему: чьи у вас дети. Не раздумали ли вы слова, сказанные мне, взять назад, зная последствия, о которых я говорил?
– Нет, мой дорогой епископ, мне Польша дорога, и я не хочу принести ей вреда. Я повторяю, что дам клятву, с условием, что вы не передумали снять мой грех.
– Не передумал, – промолвил епископ.
– Тогда, – проговорила королева, – действуйте, как считаете нужным.
Епископ, поехав к себе, всю дорогу молчал. Сопровождавший его ксенз так и не услышал от него ни одного слова. Епископ думал. И пришел к одному выводу: во что бы то ни стало, надо узнать, где находится Януш. Вернувшись к себе, он позвонил. Появился молодой послушник с умным, сообразительным взглядом.
– В церкви Святой Магдалины есть два служка. Пусть они придут ко мне завтра после заутрени, – проговорил епископ.
Послушник поклонился и закрыл за собой дверь.
Наутро служки уже появились у епископа. У них были бандитские рожи, хитрые глаза и крепкие плечи. Когда-то епископ спас их от виселицы, и за это они служили ему верой и правдой. Пользовался он ими только в исключительных случаях. И этот случай настал. Проверив, не задержался ли кто случайно у его двери, он рассказал им об их задаче.
– У королевы, не скрою, был любовник Януш. Его кто-то похитил. Подразумеваю литовского князя Витовта. Думаю, он держит его в своем замке в Вильно. Проникнуть туда сложно. Вытащить Януша оттуда невозможно. Тогда возможно оставить его там навсегда. – С этими словами он достал из стола маленький пузырек с белым порошком. – Куда бы его ни высыпать, он немедленно растворяется. Вы поняли меня?
Те закивали послушно головами.
– Тогда че сидите?
Один из них, видать, побойчей, пошевелил пальцами.
– А! – хитровато воскликнул епископ и достал довольно тяжелый мешочек.
Для этого дела Збигнев денег не жалел.
Принимая его, служка сказал:
– Ето другое дело! – И засунул мешочек себе за пазуху.
Спустя месяц после встречи у епископа в Вильно въехали два мелких торговца. Товар у них был ходкий: пуговицы, иглы, нитки, вязальные спицы, недорогая холщевая материя и… доброта. Место стоянки они выбрали возле старой корчмы, которой когда-то владел Иосавеф, теперь его сын Харим. Он многое перенял у отца. Умел быстро оценить гостя, как кому услужить. В то же время шкуру драл с поваров. Поэтому обеды были недорогие, вкусные. Отбою от посетителей не было. По-прежнему здесь доминировала замковая стража. И по-прежнему им всегда не хватало денег. А тут на те, двое удачливых, добрых и отзывчивых торгоша, готовых всегда прийти им на помощь. Вскоре они стали своими, от которых не было тайны.
Так им удалось узнать, что в глубокой камере содержится страшный преступник, которого берегут пуще глаз своих. Хоть он и преступник, но… человек. И как ему не порадеть. Особенно податливым на их просьбы был один из стражников, уже немолодой и бывалый. Он клюнул на их жалость к преступнику и согласился тайно принести тому кусок пирога, которые так вкусно пекут в корчме Харима.
– И для меня не забудьте, – проговорил стражник.
Те согласно кивнули, добавив:
– Пущай напоследок хоть поест по-человечески.
Они тотчас пригласили Харима и попросили испечь пирог. К концу их гулянки пирог был готов. Выглядел он аппетитно. Золотистая корочка, запах, от которого можно обалдеть. В той толкотне, крике, иногда возникающих драках, кто заметит, что служка слегка посыпал его «солью». Каждый делает продукт себе по вкусу. И вот бережно завернутый пирог оказался в руках стражника. Поклявшись, что он доставит его по назначению и, попросив за это сервировать ему хороший стол, стражник, слегка покачиваясь, пошел в верхний замок.
А через пару дней Яноша нашли мертвым. Недоеденный пирог лежал на столе. Когда дали его собаке, она вмиг околела. Витовт не находил себе места. Когда он узнал от воина, кто дал ему этот пирог, князь приказал, хотя мало на это надеялся, схватить этих торговцев. Но сработало. Не успели те скрыться. И попали в камеру, где до этого сидел Януш. С ними разговор был жестким. Огонь сделал свое дело. Только одну ошибку допустил Витовт: не потребовал от них той отравы. Ведь не всю ее они использовали. Те рассказали, как все было.
Витовт тут получил больше, чем потерял. Теперь признание этих злодеев поможет ему справиться с этим умным, хитрым и дальновидным святошей, который вершит дела, как в Польше, так и в Литве, протягивая руку в виде католических пастырей. «Ничего, – говорил он себе, – ты в моих руках». И стал готовиться к отъезду в Городно для решительной схватки как против епископа, так и против своего братца, у которого дети были не его и не имели права на наследство. А старый и дряхлый король уже никому не нужен. Он, Витовт, будет королем, а это открывает путь его внуку наследовать трон своего деда, и его любимая дочь Софья станет матерью короля. Витовт понимал, что часть польской элиты будет против такого его решения. Вспыльчивая шляхта может взяться и за сабли. А тайных помощников у них хватит. Один только Олесницкий, этот поджигатель, чего стоит.
Отъезд его в Городно задержала пришедшая от дочери страшная весть: она стала вдовой. Витовт не то чтобы очень жалел зятя, хотя, признаться, такая жалость была. Но его смерть путала все задуманное литовским великим князем. Хорошо зная военные способности Василия, он хотел прибегнуть к его помощи, если потребуется, и москвичи могли бы сыграть решающую роль. И путь бы к задуманному еще давно великим князем Гедимином был бы открыт. А кейстутская кровь царствовала бы, владея чуть не полмиром. Но что же. Он будет сражаться и один. Нет, и все же он поищет себе помощника. И его взор обратился к императору великой Римской империи Сигизмунду. Началась переписка, и тот согласился на встречу.
Надо, конечно, было бы съездить к дочери, отдать последний долг тому, кто помог ему сбросить тевтонское иго. Но дела не ждали. Император мог и передумать, а дочь он лучше пригласит к себе. И, приказав двинуть несколько полков к границам Серпуховского княжества, Софья поймет, для чего он это сделал, и, наказав воеводе пуще глаз беречь двух пленников, кормить их хорошо, он с небольшой охраной тайными дорогами двинулся в Германию.
Императорский дворец ни в какое сравнение не шел с его замком. Здесь роскошь блистала на каждом шагу, а позолота делала его легким, воздушным. Как шепнул ему дворецкий, кстати, литовец, еще в детстве попавший к немцам в плен, все это они берут от французов, которые стали законодателями моды. Витовт тяжело вздохнул: «Им бы моя жизнь, я бы посмотрел, как бы они этим убранством занялись».
Император долго не заставил себя ждать. Ему тоже нужен был человек типа Витовта, чтобы в союзе с ним в будущем поставить на место взорвавшихся чехов, венгров да и поляков, которые от них недалеко ушли. Военной помощи император пока не обещал, но признать его королем и венчать его короной – это Витовт получил. Возвращался он на родину, окрыленный заверениями императора.
Вернувшись к себе в Вильно, князь продумал стратегию наступления на Краков. Прежде всего он объявит, что дети Ягайла не имеют права на обладание короной, так как они незаконны. Если королева будет отрицать, он потребует, чтобы она произнесла клятву на кресте. Вряд ли у ней хватит смелости ввести всех в обман. А если ей на помощь попытается прийти этот Олесницкий, он поставит его на место, даже больше – потребует суда над ним. А помогут ему… два убивца, посланные Олесницким. И считал, что его дело беспроигрышно. Перед дорогой Витовт помолился, приказав доставить срочно этих двоих в Городно:
– Да смотри глаз с них не спускай, когда повезешь. Охрану хорошую возьми, – наказал Витовт воеводе.
Тот заверил, что все сделает, как велит князь.
– Если без меня приедет дочь, встреть ее достойно. И следи за внуком. Понял? Это моя надежда! – сказал он твердым голосом, подчеркивая слово «надежда».
Воевода склонился, давая тем самым понять, что все будет исполнено.
Но отъезд внезапно пришлось отставить. С Кракова примчался нарочный и сообщил, что сейм откладывается. Собранный уже в дорогу, Витовт быстро решил смотаться тогда к ливонскому магистру. Ведь когда-то они звались друзьями. Авось и сейчас поможет. Он на Польшу давно «зуб» имеет. Из Москвы пришла в тот день весть: там было все спокойно. И хорошо. Можно со спокойной совестью съездить к магистру. Если бы он знал всю правду, вряд ли бы поехал к магистру.