Полицейские приветствовали меня с учтивыми поклонами. Еще бы – сам я иду! Аж целое высокопревосходительство! На какой-то миг стало смешно, хотя это не умаляло волнения. Все-таки сейчас наступил самый сложный и опасный этап моей операции.
– Люк будет открыт. Сашка порядок наводит, может коврики вынесет, – сказал я им. – Смотрите, близко никого не подпускать, чтоб кто-то не сунул нос в виману.
– Есть, ваше высокопревосходительство! – отозвался старший урядник, оба вытянулись по стойке смирно.
Я же, следуя к входной двери, воскрешал в памяти план здания. Кабинет мой… вернее, Козельского Григория Юрьевича, находился на втором этаже, окнами на Белогилинную и частично на Октябрьский сквер.
На подъемнике, спустившим до второго этажа, меня сопровождал молодой фельдфебель. И уже там на заветном этаже, в длинном коридоре меня постигла первая неприятность. Случилась она прямо возле лестницы и стойки круглосуточного поста. Там помимо дежурного с ночным рапортом меня дожидалось трое в гражданской одежде, еще подполковник и генерал-лейтенант. Я не знал в лицо ни одного из них. Гражданские, судя по виду были людьми очень серьезными, потому как тот, что седой с бакенбардами, небрежно прервал в приветствии генерала и произнес:
– Ваше высокопревосходительство, они уже прибыли, но пока внизу! Ждем только вас!
– Хорошо, – хмуро сказал я. – В связи с некоторыми новыми обстоятельствами я буду занят ближайшие полчаса. Пока никого не принимаю! Никаких встреч!
– Но!.. – было попытался возразить, стоявший рядом с ним человек в бордовом мундире.
– Все! Ждите, пока не позову! – оборвал я его.
Не обращая внимание на их недовольство и растерянность собравшихся, я направился к своему кабинету. Представляя, что сейчас мне придется испытать неловкость перед собственным денщиком при попытке открыть кабинет: на связке ключей было более десятка и угадать сразу правильный не так просто, даже если внимательно осмотреть форму замочной скважины. Эту проблему я решил так: вошел в приемную, взмахом руки сразу прервал доклад Рубина и протянул ему ключи.
– На, открой пока, – сказал я ему с наигранным раздражением, сам взял эйхос, делая вид, что проверяю срочные сообщения. В моей руке на самом деле был эйхос Козельского и свежих сообщений там собралась тьма. Жаль я не имел времени и возможности прослушать хотя бы часть. В них могло оказаться что-то особо полезное для развития операции «Заземление».
– Прошу прощения, Григорий Юрьевич, князь Молчанов настоятельно просил связаться с ним, – сообщил денщик, открыв дверь и возвращая мне ключи.
– Успеется. Есть дела поважнее. Ко мне никого не пускать! Никого! – подчеркнул, заходя в кабинет.
– Чай прикажите сразу подать? – Рубин замер в растерянности.
Наверное, я вел себя не совсем обычно.
– Сегодня без чая! Потом! – я захлопнул дверь, щелкнул замком и направился прямиком к сейфу.
Замки оказались ожидаемо сложные. Ну не специалист я по механическим замкам, даже если ключи под рукой. Такова одна из моих слабостей, преследующая меня, и я не озаботился избавиться от нее несмотря на многие-многие жизни. Если бы я сейчас не спешил, то поступил бы проще: вышел бы на тонкий план, привлек интуицию, и она бы с высокой долей вероятности указала мне, какой ключ куда засунуть, в какую сторону вращать, нажимать или не нажимать, как управлять поворотной ручкой дверцы. В открытии сейфа много нюансов, даже когда у тебя один правильный ключ. Когда их связка, нюансы множатся и превращаются в головную боль.
Погремев ключами минут пять или, пожалуй, десять, я открыл самый сложный замок. На очереди был второй, который под контрольный ключ. В этот момент из говорителя раздался голос Рубина:
– Ваше сиятельство, к вам срочно просится генерал-лейтенант Вьюжин Георгий Павлович! Неотложно, говорит!
Я выругался, подошел к рабочему столу, нашел кнопку говорителя и, нажав, ее как можно более внятно и решительно произнес:
– Никого не пускать! Я же ясно сказал! Всех меня дожидающийся собрать в Дмитровском зале. Я поднимусь туда примерно через полчаса. Есть очень важное сообщение в связи с изменившимися обстоятельствами. Так и скажи – они поймут, о чем я. Все, меня не отвлекать! У меня сообщения от императрицы!
– Есть ваше высокоблагородие! – выпалил Рубин, фоном раздались чье-то недовольное бормотание.
Еще несколько минут сражения с замком и после этого я перешел к числовому коду. Здесь оказалось все просто: несколько смещений лимбов в нужные позиции, и механизм замка щелкнул. Двумя поворотами ручки я открыл тяжеленную стальную дверцу.
Отдельные листы с документами меня не интересовали, начал вытаскивать папки, выкладывать на стол. Их оказалось больше двух десятков. Папка с надписью «Гром» лежала сверху и ее я сразу отложил в сторону. Теперь я торопливо искал «Конфетти». Ее не было! Пересмотрел дважды. Козельский не мог соврать под «Инквизитором». Большой сейф, о котором говорил он, здесь один, и папка должна быть в нем. Я еще раз оглядел полки, направив внутрь сейфа свет туэрлиновой лампы, переворошил документы, допуская, что она под листами бумаги. Ее там не было. Нашел лишь при третьем просмотре в стопке папок. Причина ее неуловимости оказалась в том, что название этой папки Козельский написал на английском и первая буква была стерта. Выглядело так: «…onfetti».
Время опасно утекало. Я открыл обе отложенных папки и бегло пересмотрел их содержание, убеждаясь, что в них находится именно то, что я ищу. На глаза попал протокол опроса князя Мышкина, датированный 10 мая сего года, то есть за пять дней до попытки его убийства отравленным вином. Как интересно… А не в этом ли протоколе, подписанным Мышкиным, причина его убийства? Ведь оно фактически состоялось – Родерик не в счет. Пролистал еще несколько документов, приходя в уверенность, что в моих руках то, что я ищу. Хотя каждая проведенная здесь минута увеличивала мои риски, открыл папку «…onfetti»: много интересного, много записей на английском, некоторые адреса в Лондоне, Бирмингеме, Москве. Оп-ля! А вот и краткое досье на самого Джеймса Лаберта! На него вышел, увидев фото в левом верхнем углу документа. Этот мерзавец был вполне под стать Козельскому. Неудивительно, что жизнь свела их. Правда англичанин уже по пути в могилу. Как бы не потянул он за собой главу Ведомства Имперского Порядка.
Обе папки, кстати, очень толстых, тяжелых, я сложил в приготовленный пакет, а все остальное из разоренного сейфа вернул на место и запер стальную дверку на один ключ. Вот теперь мне требовалось как можно скорее покинуть это поганое место. Скорее! Пока меня не прижали всякие князья да генералы вопросами, на которые я не смогу ответить. И маги, охраняющие покой Козельского, пока не почуяли неладное. Странно, что я пока их присутствие не ощутил. Время было пустить в ход интуицию.
Прежде, чем открыть дверь, я вышел на тонкий план и просканировал пространство до подъемника на возможные угрозы. Тревогу почувствовал почти сразу. Сначала в виде какого-то конкретного человека, спускавшегося по лестнице с третьего этажа. Затем в виде некоторой размытой области ближе к подъемнику, до которого мне требовалось добраться как можно скорее. В голову пришла очень скверная мысль: маги… уж не почувствовали они, что настоящий Козельский на «Эльзе» со скованными руками?
Медлить было нельзя. Я активировал в левую руку «Лепестки Виолы» – в ней же держал пакет с двумя папками, стоимость которых равнялась цене великой империи. В правую, как всегда, вложил кинетику. Пока так, дальше посмотрим. Вот только не хотелось убивать невинных людей.
– Скоро вернусь, – бросил я денщику. Разумеется, соврал. В моей ситуации быть честным опасно для Отечества. Опять же проблема с дверью: чтобы ее запереть пришлось бы пару минут звенеть ключами, подбирая подходящий, что очень странно выглядело бы со стороны. Решил не запирать.
В коридоре, как назло, меня поджидала какая-то сволочь. Кто-то из гражданских, явно важный, скорее всего задействованный Козельским в операции «Гром». Физиономия жирная, усатая, пузо едва помещается темно-красный сюртук.
– Григорий Юрьевич, так что нам делать?! Ждать больше никак нельзя! – набросился он на меня с вопросом. – Уже Ильины выехали! Группу Старцева подняли!
Я резко остановился и сказал максимально внятно:
– Ждать! Ждать, блядь! Только что получил сообщение от императрицы! Новые обстоятельства! Все меняется! И давай наверх, в Дмитровский зал! Там всех собираю. Сейчас подойду.
– Григорий Юрьевич, может… – он обернулся, убеждаясь, что мы в коридоре одни, – Ковалевского может ночью взять вместе с дочуркой? У него чутье редкое. Я бы не рисковал…
Вот тут я едва сдержался, чтобы не впечатать кулак в его жирную морду. Эти мрази Ольгу собрались брать?! Ночью сегодня?! Ведь сегодня же только суббота! Я выдохнул, чувствуя, как горит мое лицо и дико несутся мысли. Получается мы с Борисом Егоровичем не знали чего-то очень важного. Неужели, они, те, что сплотились вокруг Козельского, думали начать все еще до возвращения Глории?! Или не все, но провести какую-то подготовительную очень подленькую работу по нейтрализации таких важных для империи людей, как князь Ковалевский. И что печально, я не знал кто сейчас передо мной. Кто этот жирный боров, смеющий что-то замышлять против моей невесты и Бориса Егоровича?!
Подавив эмоции, я спокойно сказал ему:
– Прямо сейчас отправь мне сообщение на эйхос.
– Зачем? – удивился толстяк.
– Так надо. Делай. Проверка наших технических средств, – размыто пояснил я, хотя сказал с технической точки зрения глупость.
Он вытащил из кармана сюртука позолоченный эйхос, быстро нашел мой номер и сказал в прибор:
– Григорий Юрьевич, это я.
– Отлично. А теперь иди в зал. Скажи, пусть все ждут. Скоро туда поднимусь, – бросил ему я. Сообщение от него для имело большой смысл – позже индифицирую этого подлеца через эйхос и разберусь с ним сам или передам Ковалевскому.
Он неохотно поплелся впереди меня. Я вынужденно сбавил шаг и снова вошел во второе внимание. Опасность поджидала сразу за поворотом. Там, где находился суточный пост и начиналась лестница на верхние этажи. Я даже приподнял левую руку с пакетом, готовясь развернуть «Лепестки Виолы». И случилось все весьма нестандартно.
Едва я вышел к суточному посту, где по стойке смирно замер подпоручик, как увидел того узбека – магистра Мельгаурусу, которого недавно мучил «Инквизитором». То ли он почувствовал, что под обликом Козельского скрываюсь я, то ли увидел меня, выходя на тонкий план, но факт – он меня раскусил. При чем с первого взгляда. Мельгаурус молитвенно вскинул руки, сложился пополам и заголосил:
– Чернобог! Это чернобог! Падите ниц, ибо всем будет горе!
Это было бы смешно, и может на узбека посмотрели, как на чудака или как на сумасшедшего, если бы сама ситуация была обыденной. На лестнице стояло трое в длинных темно синих одеждах с бронзовыми поясами и пульсирующими кристаллами эрминговых концентраторов. Конечно, они были маги. Сильные маги – я это сразу почувствовал. Четвертый стоял поодаль, ближе к входу на подъемник.
– Это не князь! – выкрикнул он. – Очистить образ! Гришин, защиту!
Со стороны лестницы ко мне метнулось нечто, похожее на пятно света. Возможно, эта магия и служила для снятия образа – сейчас себя со стороны я не видел. Если они уже видели хотя бы один миг, что я – вовсе князь Козельский, то повторно активировать «Козлика» не имело смысла.
С первого этажа, перепрыгивая через ступеньку, спешил маленький штабс-капитан и двое в гражданском. За ними бежал еще кто-то.
Не знаю, как они так быстро раскусили меня. Чтобы это сделать, нужно быть готовым, к тому, что кто-то тебя пытается одурачить натянутым образом. И не просто быть готовым, но и сканировать всех проходящих мимо. Это сложно, это очень тяжелая работа. Либо у них имелась какая-то незнакомая мне техника.
Я не стал дожидаться их дальнейших шагов. Сразу развернул «Лепестки Виолы». Вышло излишне резко: подпоручика, стоявшего близко, отбросило к стене. Тут же жесткой кинетикой я пробил мага, преграждавшего мне путь к подъемнику – его впечатало в колонну. Возможно насмерть: затылок оставил красный след на белом камне.
Маги на лестнице ответили почти сразу электрическими разрядами – воздух разорвали ослепительно синие зигзаги. Завоняло озоном и дымом. Позади меня вспыхнула деревянная облицовка стены.
– По возможности брать живым! – распорядился кто-то с верхнего этапа лестницы.
Оттуда же послышались крики, топот ног. Прозвучали первые пистолетные выстрелы. Одна из пуль больно ударила в левый бок, слабо прикрытый «Лепестками Виолы».
– Так и знал! Где тогда Григорий Юрьевич? – выкрикнул уже знакомый мне генерал. – Виману проверяли?! Скорее людей в его виману!
Не опуская щита, который пока держал их электрическую атаку, я отскочил назад, и тут же со все силы ударил широкой волной кинетики, выбрасывая вперед правую руку. При этом старясь не упускать из внимания левой – ведь в пакете, ручки которого сжимали мои пальцы, находились документы, не имеющие цены.
Все, кто был на лестнице, их снесло. Просто сбило с ног. Удар явно ни для кого не смертельный, но очень полезный для меня – я выигрывал несколько драгоценных секунд. За это короткое время, я успел активировать «Лорепалх Боррех Лидс» – что в переводе с лемурийского «Образ Разрывающий Сердце» или проще «Маска Страха». И в правую руку «Ликосу» – поскольку мои противники на лестнице собрались кучно, она будет полезна.
В этот раз моя «Маска Страха» не накладывала иллюзию на мой образ, но в стороны пошли ментальные волны, которые наводили страх. Это хорошо работает, против агрессивных животных. Против людей хуже, но все равно ощущение ужаса, ползущего неизвестно откуда, причину которого нельзя объяснить умом, почти на всех действует дезорганизующе: магу труднее управлять вниманием, стрелку сложно провести прицельный выстрел.
И теперь я пустил в ход «Ликосу». В первую очередь ударил по магам. Они только пытались подняться на ноги, когда комки белой субстанции понеслись к ним, превращаясь в рыхлые комья и разворачиваясь сетью паутины. Двоих оплело прочными нитями вместе, еще одного прижала к стене. Пытавшийся раздавать команды генерал, скатился по ступеням вместе со штабс-капитаном, вместе они оказались оплетены паутиной. Кто прикасался к ним, тоже оказались пойманы липкой субстанцией.
Для верности, я еще раз ударил широкой кинетикой и, не теряя времени, побежал к подъемнику, прикрываясь магическим щитом. Раздались запоздалые выстрелы, пули выбили куски мрамора из колонны, просвистели выше меня, но не попали даже в магический щит. Левый бок, куда меня задели из пистолета, болел сильнее. Одежда там стала липкой, значит пуля порвала мышцы до крови.