Ваше Сиятельство 7 - читать онлайн

Глава 1. Прячетесь – я за рулем

Слишком поздно Элиз поняла, что серый, страшноватый видом эрмимобиль марки «Fast Horse», может дожидаться тех неприятных мужчин, стоявших у гостевой стойки. Причин к такой догадке было две. Во-первых, у машины пыхтел и посвистывал электрогенератор, часто сбрасывая лишнее давление пара, это говорило о том, что человек за рулем кого-то ждет и намерен тронуться без задержки. А кого он ждет, если в холле отеля сейчас только Аманда и те двое? И, во-вторых, внешность человека за рулем «Fast Horse» была кое-чем схоже с теми неприятными мужчинами, что обратили внимание Элиз. Баронесса определила для себя так: «Одна банда!». И, пожалуй, миссис Барнс была права.

– А чего ж не подвезти, запрыгивайте, мэм, – широко улыбаясь, ответил на вопрос Элиз человек за рулем.

– Нет, спасибо. Я передумала, – миссис Барнс попятилась. Мысль, недавно пришедшая ей на ум, тут же получила пугающее развитие: ведь эти подозрительные мужчины у гостевой стойки дожидались хозяйку отеля, которая пошла к ней. Очень похоже, что они дожидались не только Маргарет Берч, но и саму Элиз. Вероятно, по их замыслу она должна была спуститься с хозяйкой отеля. Они что-то замышляли. Даже понятно что: Маргарет знает, что ее гостья на самом деле Элизабет Барнс, и думает, что при ней должны быть очень ценные вещи из коллекции виконта Уоллеса. Это объясняет, почему хозяйка отеля вела себя так странно.

– Куда вы, мэм? – рассмеялся человек в эрмимобиле, приоткрыв дверь.

Баронесса поспешила прочь от машины и увидела в широкое окно «Sea Lights», как мужчина, тот, что в клетчатом сюртуке, направляется к выходу. Тогда Элизабет побежала. Побежала изо все сил по улице, на которую опускался туман и сгущались сумерки. Парик сползал с головы, и баронессе пришлось сорвать его вместе со шляпкой, на бегу бросить в пакет. Пробежав до поворота к полутемному переулку, миссис Барнс замедлила шаг и обернулась. К ее ужасу, один из тех мужчин бежал за ней. Второй тоже выскочил из дверей отеля.

Первой мыслью было броситься в сторону лавки апотекария и дальше к кафетерию. Там было людно, уже зажглись фонари и подсветка на рекламных щитах. Бежать туда, надеяться, что они не рискнут напасть на нее в людном месте. А если они посмеют там ее схватить, то закричать, призвать на помощь. Но Элиз отвергла эту мысль: там наверняка она попадет в руки полицейских, тем более если поднимет шум. Ведь у начала площади днем дежурили два констебля. Скорее всего, стражи порядка стояли и сейчас.

Тогда миссис Барнс побежала в темный переулок, в надежде затеряться там, в лабиринте дворов и узких проходов между ними. Тяжело дыша, изнемогая от быстрого бега, свернула в первую же подворотню. Остановилась, придерживая лямку сумки и оглядывая темный двор – его дальний край уже утонул в густеющих языках тумана. Направилась дальше, в надежде, что там есть какой-то проход. Увы, прохода не было – разрыв между домами заканчивался высокой кирпичной стеной, которую ей не перелезть при всем старании. Стучать в двери любого из домов и просить помощи или спрятать ее было слишком рискованно. Двери могут не открыть или не впустить в дом, а мерзавцы, гнавшиеся за ней, скорее всего были где-то рядом. Они могли услышать шум и сразу прибежать сюда.

Элизабет пробралась через кусты, примыкавшие к глухой стене старого двухэтажного дома, и решила затаиться там, за штабелем кирпичей. «Алекс! Демон мой, помоги!» – взмолилась она, отчаянно думая, что как ей выкрутиться. На какой-то миг баронессе показалось, что она видит в тумане полупрозрачную фигуру Алекса и следом пришла мысль: забраться на штабель кирпичей. Забраться повыше, там спрятаться между стеной и толстым стволом дерева, ветви которого свисали почти до верхнего ряда кирпичей. Возможно, эта идея была не очень хорошей, ведь ее скорее заметили бы здесь, чем за кустами. Но раз так подсказывал ее демон, то Элизабет так и сделала – ведь он ни раз помогал ей. Забравшись наверх, миссис Барнс подумала, что, если ее все-таки найдут, единственным ее оружием будет флакон «Hand of Saint». Она даже не представляла, как его можно применить против двух крепких мужчин. Разве что, если они ее не убьют сразу, а отволокут в тот серый эрмик, то она сможет разлить «Hand of Saint» в салоне. Разлить, а самой стараться первую минуту не дышать. Тогда будет шанс, что они все потеряют сознание, а она сможет как-то выбраться. Конечно, эта мысль не слишком умна, но ничего лучше в голову не приходило.

Элизабет достала флакон и положила его в карман куртки. Поставила пакет и сумку ближе к стене дома и замерла: во двор вошли двое… Скорее всего это были те самые мужчины, преследовавшие ее. Точно они! Шедший впереди, тот, что в клетчатом сюртуке, подсвечивал ручным фонарем – его желтый луч пробивался сквозь туман ярдов на семь-восемь. Они дошли до середины двора, огляделись. Тот, что с фонарем грубо сказал:

– Вряд ли здесь. Дальше, сука, побежала.

– Или забежала кому-то в гости. Тогда, считай, мы ее упустили, – отозвался второй. – Давай, беги в следующий двор. Скажи Генри, пусть проедет до конца переулка. Если там нет, пусть вообще объедет весь район. Пусть шевелится, ленивый черт! На кону большие деньги! Я еще здесь посмотрю и догоню.

– Как скажешь. Только не задерживайся, – отозвался человек с фонарем.

Луч фонаря скрылся в подворотне, а тот, что отправил человека в клетчатом сюртуке в другие дворы, прошел в сторону мусорников. Остановился там, распугав кошек, оглядываясь по сторонам. Затем отщелкнул от пояса увесистый предмет.

Сердце миссис Барнс замерло – баронесса поняла, что в его руке остробой. И хуже того, тот неприятный человек направился в ее сторону. «Демон мой, помоги!» – беззвучно взмолилась баронесса: – «Что делать?!». На миг Элизабет показалось, что она снова видит лицо Алекса, которое тут же растворилось в тумане. Затем пришел ответ: «Кирпичи!». Глядя под ноги, миссис Барнс испытывала сомнение. Затем, наклонилась и взяла в правую руку половинку кирпича, а в левую целый. Она не знала, почему сделала именно так, но ей показалось, что именно в этом совет Алекса. Когда она брала кирпичи, куртка ее предательски зашелестела, цепляясь за ветку.

Человек с остробоем насторожился и решительным шагом направился прямо на этот звук к кустам. Элиз подняла половинку кирпича. Страх, недавно холодивший ее, внезапно рассеялся. Осталось только решимость. Решимость и вера в своего демона. Продираясь через кусты, мужчина не видел, что на довольно высоком штабеле кирпичей кто-то стоит – его внимание было сосредоточено ниже, на темном углу между домом и забором. Выждав момент, Элизабет метнула половину кирпича, целясь ему в голову. Однако, она не рассчитала силы, и ее снаряд лишь задел ногу незнакомца. Тот от неожиданности охнул и, повернувшись, найдя ее глазами, вскричал:

– Ах ты тварь!

В ярости он бросился к штабелю, вскидывая остробой.

***

Встать мне пришлось как никогда рано: не позднее без пятнадцати шестого требовалось оказаться на Сальцевой, там, где новые богатые особняки соседствовали со старыми домиками. Еще лет двадцать назад они были частью поселка, а теперь это, извините, Москва, при чем даже не слишком окраина. В субботнее утро, да еще в такую рань дороги в столице свободны, поэтому «Елисей-7» службы извоза докатил мне с ветерком раньше назначенного срока. Мне еще пришлось дожидаться минут десять Сашу Растопина. Он – человек Торопова, и выбрал я его потому, что этот парень мне понравился своей смекалкой и навыками в тот темный день, когда мы в Шалашах решали вопрос с братьями Гришко и заодно с жуткими птичками Геры.

Пока он не появился, я присел на трухлявой лавочке у забора одного из старых поселковых домов. Отложил в сторону пакет с одеждой и достал из кармана листок, на который собственноручно перерисовал схему Геннадия Степановича и еще раз изучил ее, сверился с распорядком охраны и перемещением сторожевых по территории вокруг особняка Козельского. Надо признать, этот красноносый козел укрепился очень серьезно, и без моих хитростей к нему не подступишься. Вернее, подступиться-то можно, но будет шума столько, что сюда в один миг слетится вся московская полиция вместе со службой имперской безопасности. И мне это надо еще меньше, чем самому Григорию Юрьевичу.

Пройти на охраняемую территорию я планировал незамеченным. Точнее, неверно опознанным. И именно для этого я сейчас сидел и ждал человека, взятого на помощь у сыскного агентства. Он появился ровно 5.45, и я на него в шутку наехал: – Сань, это чего ты самого графа ждать заставляешь? Тезка мне еще!

– Так я, ваше сиятельство… – он вскинул руку, поглядывая на часы, – пять сорок шесть сейчас.

– Да шучу я, все нормально, – я протянул ему руку, здороваясь. – В общем, все без изменений. Так сказать, план «А». И очень надеюсь, что не будет никаких «Б». Уверен, что с замком справишься.

– Ну так, чего его вскрывать – старая добрая механика, – усмехнулся Растопин так, словно я спросил его о чем то уж слишком плевом, чтобы вообще об этом говорить. – А вот от поддержки там, возле «территории» вы зря отказались, – слово «территория» он выделил, указывая на важность объекта.

– Не зря, Сань. Есть такая поговорка: меньше народа – больше кислорода, – произнес я расхожую истину из покинутого мной мира. – В данном случае это справедливо. Ну идем?

Мы пошли к другому поселковому дому, где жил некий Антон Иванович Рубич – один из охранников князя Козельского – заступающий сегодня на дежурство. Я остановился, не сворачивая в проулок. Растопин пошел дальше. Когда до эрмимобиля, стоявшего у ворот дома оставалось метров тридцать, Саша наклонился так, чтобы его не видели за забором, и незамеченным подобрался к старенькому «Рысаку Дельта». С замком возился он минуты три-четыре, затем я увидел, как слева от места извозчика приоткрылась. Затем открылась другая – позади нее. Почти беззвучно Саня скользнул в салон. «Только бы не забыл дверь запереть и надеть маску», – подумал я.

Теперь началось утомительное ожидание. Прошло не менее минут двадцати, а Рубича все не было, и в голову полезли неприятные мысли: «Может у него отгул? Может заболел? Может…», – и много всяких может. Пускать в действие план «Б» моей операции «Заземление», ой как не хотелось. Тогда бы мне пришлось произвести куда более грубое вмешательство с проникновением в головное здание Ведомства Имперского Порядка, что не слишком лучше плана сподвижников князя Ковалевского, который они держали на случай моей неудачи. И тогда очень сомнительно, что за такой разбой на нашей стороне окажется император.

Мои мысли прервал скрип калитки. Вот и вышел Антон, ухоженный, подтянутый в синей форме с нашивками. Открыл двери своего «Рысака» и неторопливо сел в салон. Я выждал оговоренные тридцать секунд и направился к эрмимобилю. Зашел с правой стороны, открыл двери и плюхнулся на кресло, рядом с хозяином «Рысака».

– Доброго здравия, Антон Иванович, – приветствовал я, глядя, как Растопин, облаченный в черную маску, держит у его затылка пистолет.

Рубич буркнул что-то невнятное, и тогда я представился:

– Мы еще не знакомы… Ну так вот, я – граф Александр Петрович Елецкий, – добрая улыбка осветило мое лицо. – И смею вас заверить, с вами сегодня ничего дурного не случится. Более того, вам выпала честь послужить на благо нашей империи. Позже, этак не ранее, чем завтра, вы сможете оценить свой огромный вклад в очень важное для нашего отечества дело. Сейчас же для вас происходящее кажется странным и неправильным, но этот период следует перетерпеть. В общем, заводите – едем к Шалашам. Там я скажу, что вам следует делать.

– Никуда я не поеду! Немедленно покиньте эрмик! – сердито процедил он, не отрывая затылок от ствола пистолета. – Вы не понимаете, с кем я служу. Я под самим Козельским!

– Очень даже понимаем. То есть, добровольно служить империи не желаете? Да? – уточнил я, доставая наручники.

– С вами разберутся уже сегодня, – проговорил он сквозь зубы.

– Сань, представляешь, он не хочет! – сказал я, нажимая на рычажок соседнего кресла.

– Ой, как жаль! Как жаль! – заохал Растопин и решительно опустил спинку кресла извозчика, повалив Рубича. Я же без долгой возни защелкнул браслеты на его запястьях. Когда Саша с немалым трудом втянул его на задний диван, я сел за руль и включил прокачку генератора, тихо зашипел котел. Если откровенно, эрмики – не сильная сторона графа Елецкого. Он прежний, до того как в этом теле появился Астерий, за рулем ездил крайне мало, потому как вместе с отцом посвятил себя виманам. А вот я нынешний… конечно это мое упущение. Давно надо было обзавестись эрмимобилем, а не полагаться на милость моих дам.

Машину я тронул рывком, так что Саша едва не въехал лбом в мою спину и тут же всполошился:

– Ваше сиятельство, может лучше я поведу? Вы того, не накручивайте сразу, держите генерацию в зеленой зоне.

– Понял. Давно не ездил, – отозвался я, поглядывая на жирную черную стрелку. «Рысак» постепенно набирал ход, а я пытался почувствовать управление, и перед перекрестком меня осенила довольно веселая мысль, что я могу не вписаться в поворот. Но вписался, хотя немного поехал по встречной полосе, потом дал неуместный зигзаг. В зеркало я видел, что невозмутимый в бою Саша Растопин немного растерян или даже испуган.

– Может все-таки я? – спросил он.

Хозяин «Рысака» задергался и замычал через пластырь, который закрывал его рот. Видимо слишком распереживался за свой тарантас.

– Вот же, Антон, сука! Говорил ему, просил по-хорошему: послужи империи, отвези в Шалаши, – рассмеялся я, еще больше ускоряя бег машины. Теперь уже генератор свистел на высоких оборотах и клапан часто стравливал пар.

Благо дорога до Шалашей была почти пуста, и я мог вволю поизмываться над эрмимобилем, приноравливаюсь к навыкам вождения в этом мире. За поворотом на Цементную, я решил: эрмик я тоже хочу. Однозначно! И куплю в ближайшее время – на банковском счете набежало более чем достаточно. Когда я свернул в проулок к Шалашам, машину затрясло, «Рысак» запрыгал на кочках и колдобинах.

– Александр Петрович! – раздался позади меня несогласный возглас Растопина.

А Рубич прямо-таки завыл – нечасто увидишь человека, так дорожащего свои транспортом. Другой на его месте должен думать, не об эрмике, а о собственной шкуре. Ведь не знает же он, что с ним будет.

Мы подъехали к старому ангару, где нас дожидались еще двое людей Торопова. Я резко затормозил, поднимая клубы пыли и душного пара – как мальчишке хотелось подурачиться. Нет, это не демонстрация собственной крутизны, а обычное любопытство, мол, а что если так…

– Выходи, предатель Родины, – распорядился я, имея в виду охранника Козельского.

Открыл двери и вылез, прихватив пакет, который вез из дома. Ребята Торопова уже знакомые со мной, приветствовали, мы пожали друг другу руки.

Я подошел к Рубичу и отодрал пластырь от его рта.

– Теперь слушай меня, – обратился я охраннику, – если ты, сука, сейчас не будешь делать то, что я говорю, то я сяду в твоего «Рысака» и погоню по колдобинам, а потом врежусь в вон в ту бетонную стену. За меня волнуйся, врежусь аккуратно – сам не пострадаю. Ясно?

– Так точно! – охранник вытянулся по стойке смирно.

А я активировал «Лорепалх Куил», что в переводе с лемурийского «Маска Лжеца». Частично вошел во второе внимание и настроил на прием образа Рубича. Сосредоточился, вбирая его образ, черты лица, фигуру. Затем попросил: ну-ка десять шагов вперед, потом вернись ко мне. Он повиновался, я зафиксировал в шаблоне походку.

– Теперь улыбнись, – попросил я. – Больше радости, естественней! Теперь разозлись, представь, что я разбил твоего «Рысака».

Вот разозлиться у него получилось очень хорошо.

– Так… Антон Иванович, а теперь говори со мной, как будто я, это твое руководство и рядом твои друзья из вашей охранной банды, – я прикрыл глаза, чтобы яснее впитать его образ.

– Что говорить? – переспросил он.

– Что хочешь. Вот ты пришел на службу, какими словами ты начинаешь ее с приятелями, с твоим начальником… – направил я ход его мыслей.

Говорил он недолго и артист с него крайне хреновый, но мне этой сценки хватило. Когда я был удовлетворен, то окончательно зафиксировал образ Рубина, так и назвал новый шаблон под «маску»: «Рубин». Затем сказал:

– А теперь раздевайся.

– Нет! – охранник дернулся, и может быть даже дал бы деру, если бы бдительный Растопин не схватил его за руку.

– Раздевайся! – настоял я. – Честь твоя точно не пострадает. Мне форма нужна. Взамен это наденешь, – я протянул ему пакет с моей старой одеждой. – Радуйся – жалую с графского плеча.

– Потом еще гордиться будешь, что сам Александр Петрович так одарил тебя, – хохотнул один из людей Торопова и толкнул охранника в бок. – И поторопись – время.

Я тоже глянул на часы. Следовало поспешить.

К особняку Козельского «Рысака» повел все-таки Растопин. Ехали быстро, но аккуратно. Однако, случилась оказия. Причем очень серьезная: не доезжая Оловянной, «Рысак» дернулся, пыхнул густым облаком пара и стал как вкопанный.

Я выматерился, ведь время поджимало, и операция «Заземление» рисковала пойти не по плану.