…Голос был мужским и грубым – это Андрей определил даже с закрытыми глазами.
– Гражданин Гож, вставайте.
То, что Андрей увидел, разлепив веки, потрясло его до седалищного нерва: двое бойцов в черных масках с прорезями для глаз и рта заняли позицию у входа в спальню. Над постелью склонился полицейский в чине капитана – это он тряс Андрея за плечо.
В глазах Андрея ужас сменился догадкой:
– Клара, – разлепил он спекшиеся губы. – Наводчица.
Подтверждая догадку, в спальню вплыла сестра Марины.
– Допился, – обличила она зятя.
Сморщив нос, прошла к окну, отдернула штору и отворила рамы.
Подчиняясь единственному желанию, чтобы все исчезло, чтобы картинка мира вернулась в прежнем виде, без полиции и спецназа, с таранькой и опятами, Андрей плотно сожмурил веки.
– Поднимайтесь, гражданин Гож, – снова потряс за плечо полицейский.
– А что такое? Почему я не могу у себя дома поспать? Я в законном отпуске. – Что-то подсказывало Андрею, что визит этот – неофициальный, и Клару с капитаном связывают неформальные, возможно, даже интимные отношения.
– В отпуске он, – фыркнула Клара, – отпуск у тебя, как у полярника, полгода? Две недели уже прогуливаешь, твой начальник тебя обыскался, телефоны оборвал. Всегда знала, что ты латентный тунеядец и алкоголик.
Начальника Андрей не боялся. Начальник и друг Валерка был един во всех лицах.
– Ну и че? – чувствуя, что наглеет, и ему это нравится, спросил Андрей.
– Да что вы с ним церемонитесь, товарищ капитан, – заторопила Клара не в меру гуманного опера.
– А не имеете права. Я в своем доме. – Андрей перевернулся на бок и подпер голову ладонью.
Клара сорвалась с места, безо всякого почтения выдернула подушку, на которой покоился локоть Андрея:
– Нет у тебя ничего своего! Вставай, гений непризнанный, – прошипела она.
Андрей безвольно рухнул на матрас и призвал в свидетели полицейского.
– Господин офицер, а че она бесчинствует?
– Клара Николаевна, – одернул капитан наводчицу, – ну, зачем вы так? Гражданин сам сейчас встанет.
В голосе капитана Андрею почудился намек на сочувствие, и он обнаглел окончательно.
– Когда надо, тогда и встану.
– Встанет он, как же. Он уже все лежа делает. В ночлежку квартиру превратил, животное.
– Ой-ой-ой, – паясничал Андрей, – правильная ты наша. Непогрешимая. Бескрылый серафим.
Клара восприняла это как намек.
– Да он же издевается! – задохнулась она от негодования и подалась к постели.
– А может, у меня больничный?
– Я тебе сейчас организую больничный! – Под руку Кларе подвернулись джинсы, и она хлестнула ими латентного тунеядца и алкоголика.
Капитан перехватил ее руку, посуровел:
– Так! Прекратили базар! Гражданин Гож!
– Я! – Андрей как мог быстро сел, выпростал из-под одеяла длинные худые ноги в светлой опушке.
– Одевайтесь, – лейтенант сунул джинсы Андрею.
Андрей прижал их к сердцу, отбросил одеяло и встал с кровати, явив миру полосатые трусы – красные с серым.
Поджав губы, Клара отвернулась.