Солнце светит мне в лицо. Просыпаюсь и, довольно улыбаясь, потягиваюсь в кровати. Вот это кайф…
– Оля! Вставай! На пары опоздаешь!
Мама, наверное, уже заварила мне кофе. Вскакиваю с кровати и выхожу в коридор. Сегодня я выспалась. Откуда-то вылетает Танька и врезается в меня.
– Уйди, некогда! – нервно буркнула она и исчезла за дверью зала.
Я даже не нашлась, что ответить. Мелочь пузатая, а все туда же. Выдворив маленькую нахалку из ванной, я умылась, причесалась и села завтракать. Мама, улыбаясь, подала мне булочку с курагой и ушла в зал помогать Тане собираться в школу. Первый класс как-никак. Через минуту в кухне появился папа.
– Ну что, как сессия?
– Вчера «Анатомию» на 5 сдала, – гордо ответила я.
– Молодец. На вот, заслужила, – и он протянул мне купюру.
– Спасибо! – выпалила я и, выскочив из-за стола, чмокнула его в щеку.
– Куда ты ей столько? – мама вошла в кухню.
– Как раз сумку новую куплю, – довольно заявила я.
Мама вздохнула.
– У тебя ж еще два экзамена…
– И четыре зачета.
– Эдак ты весь дом сумками завалишь, – засмеялся папа.
– Вот пусть сначала все сдаст, – мама погрозила мне пальцем.
Я снисходительно улыбнулась. Я же знаю, она только притворяется строгой, чтоб я уж совсем не распустилась. Надо же меня контролировать.
Я вышла из дома и взглянула на часы.
– Черт, опаздываю! – с досадой обронила я и побежала к остановке.
Внезапно стало тихо. В считанные секунды, прямо на глазах солнце скрылось за непроглядными, тяжелыми, свинцовыми тучами. Люди вокруг будто растворились, и весь мир погрузился в тишину и померк. Я в изумлении стояла на перекрестке и осматривала пустые улицы. Где все? Почему так тихо? Затем я оглянулась назад, и крик застыл у меня в груди… Мой дом лежал в руинах, как и десятки других рядом. Я бросилась назад. Где-то здесь моя семья! Я толкала массивные плиты изо всех сил, но они словно приросли друг к другу. Мои ладони были в крови, но это неважно. Я должна вытащить их оттуда! Я плакала, я пинала их ногами, била руками, но все было бесполезно. Наконец, выбившись из сил, я упала на колени и дико заорала…
– Ольга! Ольга! Проснись!
Я подскочила на кровати и машинально схватилась за автомат, который лежал сбоку.
– Юлька… нельзя так пугать, – прошептала я, выдохнув.
Юля сидела около меня на кровати с непонятным лицом, изображавшим одновременно и сочувствие, и беспокойство, и легкую насмешку.
– Ты так заорала во сне, – в недоумении сказала она.– Я решила тебя разбудить.
– Чертов кошмар. Нервы пора лечить. Сколько сейчас?
– Уже полдень. Кошмары так и не прошли? – Юля взяла меня за руку. – Надо тебе в медпункте спросить что-нибудь.
– Хватит с меня химии, – твердо возразила я. – Я еще не сошла с ума, чтобы пить антидепрессанты. Не хватало, чтоб я ходила и солнышку улыбалась.
– Ну как хочешь, – вздохнула Юля. – Кстати, как рука?
– Какая рука? – я сразу не поняла, но затем вспомнила про диверсию прошлой ночи. – Ах, да ничего. Заживет, как на собаке.
Мое плечо было забинтовано. Я обнаружила, что рука в крови только, когда мы вернулись в лагерь. Пока мы ехали, я даже не чувствовала боли, не ощущала кровопотери. Вот что значит адреналин. Если бы Юля не оказалась в тот момент рядом со своим мотоциклом, я бы могла пострадать гораздо больше.
– Оль, надо что-то решать с вампиршей, – Юля напомнила мне о вчерашнем инциденте. – Она нам больше не нужна.
– Знаю, – согласилась с ней я. – Разберешься с ней сама?
– Конечно, – ответила Юля.
– Давай ночью, чтобы Женька не видела.
Вдруг Юля хитро улыбнулась.
– Там Монроша учудила. Я решила тебя разбудить,
– Таак, – нахмурилась я.
– Да не напрягайся, тебе понравится, – Юля хлопнула меня по больному плечу.
Я зашипела от боли, а она, даже не извинившись, ушла. Она это нарочно сделала. Ничего, я злопамятна. Найдет у себя в белье крысу, пусть не обижается.
***
Джиджи едва успела спрятаться за соседней палаткой, как Юля вышла на улицу. «Только бы не заметила», – думала девушка. Но Юля даже не посмотрела в ее сторону и поспешила куда-то в другую сторону. Джиджи села прямо на холодную землю. Они хотят убить Таню. Но за что? За то, что она – вампир? И все? Таня ведь ничего им не сделала. Джиджи почувствовала, как к горлу поднимается ком, ей стало трудно дышать, затошнило. Надо что-то делать. Но что она может? Ведьмы не послушают ее. Джиджи растерла по лицу скатившиеся слезы. Ну какое ей дело до этой вампирши? Почему ей не все равно? Но Джиджи понимала, что если сейчас она ничего не предпримет, если закроет глаза на убийство невинной девушки, то сама будет ничем не лучше ведьм, которые ее застрелят. Она решила действовать и через минуту уже стояла напротив взволнованной вампирши и сбивчиво рассказывала ей об услышанном.
Таня выслушала ее, не перебивая, затем плюхнулась на пыльную дорожную сумку и закрыла лицо руками. Джиджи выдохлась и не могла надышаться, но Тане было гораздо хуже. Наконец, вампирша смахнула слезы, глубоко вдохнула и улыбнулась Джиджи какой-то доброй, но грустной улыбкой.
– Спасибо, что предупредила. Спасибо за то, что относилась ко мне… по-человечески.
У Джиджи внутри что-то сжалось. Она села рядом с Таней и обняла ее.
– Я сделаю все, чтобы помочь тебе! Тебя никто не убьет!
– Зачем тебе это? – Таня искренне не понимала этого. – У тебя будут проблемы из-за меня.
– Мне все равно! – заявила девушка. – Я не смогу жить, если допущу такую несправедливость. Я не прощу себя, если не попробую тебя спасти. Значит так, у меня есть план. Я проберусь в Ольгину палатку и найду ключи от твоего браслета, – она кивнула на широкое металлическое кольцо, сжимающее ногу вампирши и приваренное к цепи.
– А если попадешься?
– Ольга вышла, она сейчас на маникюре. Минут тридцать у меня точно есть, а скорее всего больше.
– Будь осторожна.
Джиджи кивнула и исчезла снаружи.
***
Стараясь не напрягать раненую руку, я с трудом натянула на себя форму и вышла на улицу. Волосы развеял теплый ветер. Я поморщилась и прикрыла глаза ладонью. Солнце в зените. Как редко оно теперь светит, даже глазам больно с непривычки. Скоро мы все уподобимся вампирам, начнем слепнуть от любого яркого света.
Я шла туда, где скопилось несколько сестер и женщин из лагеря. Увидев меня, Маша напряглась, хоть и не показала этого. И было из-за чего. Я прошла сквозь толпу. Блондинка сидела за столом с разложенными на нем инструментами для маникюра и стрижки и премило улыбалась мне. Я окинула взглядом стол и сложила руки на груди.
– Это что такое?
– Оль, ты не ругайся, – вкрадчиво начала она, – я же только инструменты…
– Кажется, я не раз говорила, как отношусь к мародерству, – перебила я.
– Оль, она решила, что нам всем надо снять стресс, – подоспела на выручку Юля. Тоже мне, защитница. – Ну ладно тебе.
– И где ты все это стащила? – все тем же тоном спросила я.
– Ну почему сразу стащила? – Маша обиженно скривила губы. – Когда мы с Катей и Дашей проверяли пятый сектор в Твери, я совершенно случайно заметила салон. Симпатичный такой, вывеска дорогая, думаю: «Там явно дерьмом не работали».
– А покороче? – перебила я.
– Куда короче? – Маша удивленно захлопала черными кукольными ресницами. – В секторе не души, в салоне, само собой, тоже никого нет. Я бы очень удивилась, если б там кто-то был. Окна выбиты, дверь раскурочена. Вот я и подумала, чего зря добру пропадать, когда оно может принести еще столько пользы… – она внимательно следила за моей реакцией. – Это шикарные марки, я работала с такими раньше. И продолжала бы работать, если бы не война. Да любой стилист тебе подтвердит мои слова. Оль, мы и так на хрен не похожи с этой войной! Нельзя забывать, что мы – девушки! А эта косметика творит чудеса! Вот, – она схватила баночку со стола, – одна вот эта масочка спасает даже насмерть убитые волосы!
– Прямо насмерть убитые? – с насмешкой повторила я ее фразу.
– Да!
Монро говорила это так серьезно, с такой истинной верой в великую исцеляющую силу красоты, что я не выдержала и, капитулировав, заулыбалась.
– Ладно, оставь, но чтобы это было в последний раз.
Маша засияла от счастья.
– Только с тебя маникюр, стрижка и укладка. И масочку свою далеко не убирай.
– Так бы сразу, – довольная блондинка принялась готовить все необходимое для маникюра.
Я расположилась на табуретке напротив нее, и как в старые добрые времена, отдала свои руки во власть мастера. Через полчаса ногти было не узнать. Та же приятная участь постигла и мою рыжую гриву. Маша подстригла мне концы, придала форму и мастерски уложила расческой. Преображенная и довольная, я направилась обратно к своему шатру, по дороге получив несколько комплиментов от солдат «Альфы». Приятно ощущать себя красивой. Хотя ощущение, словно дали взятку, у меня все равно присутствовало. Ненавижу мародерство, наживаться на чужом горе бесчеловечно. Но, наверное, Юля права, это поможет нам всем немного расслабиться после прошлой ночи. Кстати, нужно сообщить Альянсу о проведенной операции.
По дороге я заметила Джиджи. Озираясь по сторонам, мелочь перебежками мелькала за шатрами.
– Таак, – я проводила девчонку подозрительным взглядом. – Чего ж это мы так шифруемся?
Как известно, чем больше стараешься, тем хуже выходит. Я пошла за ней, практически уверенная, что знаю, куда она торопится. Дойдя до сарая, девчонка остановилась и, убедившись, что ее никто не видит, вошла внутрь.
Я тихо подошла к палатке и прислушалась. Изнутри доносились голоса.
– Ну как? – спросила вампирша.
– Еле нашла, – ответила Джиджи.
– Спасибо! Что бы я без тебя делала?
– Ой, да ладно тебе.
– Нет, правда! Ты столько для меня делаешь.
– Чего не сделаешь ради друзей, правда?
– Правда.
Пора кончать это представление. Я резко вошла в палатку. Девчонки вздрогнули. Обе они, и Джиджи и вампирша, испуганно вперились в меня, боясь даже пошевелиться. Но Джиджи стояла около вампирши… Так близко, что у меня перехватило дыхание.
– Иди сюда… медленно, – прошептала я Джиджи, держа руку на рукояти пистолета.
– Она меня не тронет, – Джиджи взяла парализованную вампиршу за руку. – Таня – моя подруга.
– Я сказала, живо ко мне!
Джиджи вздрогнула, точно под током, и послушно подошла. Вампирша продолжала стоять неподвижно, испуганно хлопая ресницами и переводя олений взгляд с меня на Женьку и обратно. В ярости я вытолкала дуреху на улицу.
– Вот уж точно, все люди братья, но не все по pазyмy, – процедила я, скрипя зубами. – Ты за каким чертом поперлась к ней?!
– Она – моя подруга! – на весь лагерь закричала Джиджи. – Она не тронет меня! Она не кусает людей!
Внутри меня все закипело. Если еще полминуты назад я собиралась просто отчитать девчонку, которая не осознает риска, то теперь она выбесила меня основательно. Я никогда не встречала настолько наивного человека, начисто лишенного инстинкта самосохранения. Видела бы эта мелюзга то, что осталось от человека после того, как его распотрошил и обескровил вампир. Я не сдержалась, и понеслось…
– Ты – глупая?! Это зверь, понимаешь?! Ты который раз в жизни видишь вампира?! Первый? Второй! Эта хитрая тварь – идеальный хищник! Ты отвернулась, а она уже наметила, куда кусать, чтоб наверняка свалить без борьбы! А тебя вообще обмануть, как пальцем щелкнуть!
– Таня не врет мне, – Джиджи опять заплакала. – Она меня не обидит.
– Она – вампир, – я попробовала произнести это помягче. – Ну, пойми ты, вампиры – не люди. Это чудовища, питающиеся человечиной. Ты сказок не читала? Ты не смотрела фильмы ужасов? Ты для нее не друг, ты – еда!
– Она не такая, как остальные, – не сдавалась Джиджи. – Она никогда ни на кого не нападала! Мы подруги.
– Она – твоя подруга, пока сидит на цепи, но стоит ей вырваться, и она вцепится в твое горло. Это совершенное орудие убийства! Ты не знаешь этих тварей!
– А ты их знаешь?! – вдруг закричала она. – Ты же даже не разговаривала с ней! Ты только стрелять и можешь! А она такая же, как мы! У нее тоже есть чувства!
– Все! Хватит мне тут комедию ломать! Еще раз увижу тебя рядом с сараем, пристрелю ее!
Джиджи опять убежала. Мда, хорошо у меня получается ее расстраивать. Но все же это ради ее блага. Пусть ненавидит меня, я это как-нибудь переживу. А вот ее смерть от клыков этой твари будет на моей совести.
– Подруга, – под нос проворчала я. – Лучше бы с Тиабалду дружила.
– А я говорила тебе, пристрели вампиршу, – ехидно донеся откуда-то веселый Юлин голосок.
– Ты слышала, да? Ну, тогда поставь кого-нибудь около сарая, чтоб эта дурочка больше не зашла, а вечером реши проблему, – я провела рукой по волосам, глубоко вдохнула и выдохнула. – Ну вот. Мне снова надо расслабиться. Пришли ко мне Монро, я хочу массаж.
– Так она парикмахер, а не массажист…
– Мне плевать, – рявкнула я. – Я хочу массаж! И до того лучше меня никому не бесить.
Я быстро зашагала к шатру, а Юля вынужденно поплелась за Машей. Глупая, наивная, маленькая Джиджи. Твоя доброта тебя погубит. Хотя какая она маленькая? В ее возрасте на востоке замуж выходят и детей рожают. А если и нет, то, как минимум, уже пора что-то соображать и не верить первому встречному маньяку.
Подруга… Эта ее подруга – самый профессиональный охотник на планете. Она не только сильная, быстрая и зубастая, но вдобавок отличается от акул и прочих любителей плоти наличием разума. Даже, если вампирша и не планирует убивать Джиджи, то уж наверняка попытается использовать ее, чтобы выбраться отсюда.
Тоже мне, Ромео и Джульетта. Ромео, ах как мне жаль, что ты – Ромео! Отринь отца и имя измени… Тут уж меняй, не меняй. Как давно они уже так «дружат»? Не больше пары дней, думаю. Джиджи появилась у нас незадолго до прихода солдат. Как можно так сильно привязаться к кому-то за жалкие пару дней? Кстати, о птичке. Точнее о солдатах. Мы свою миссию выполнили, и теперь можем уйти с чистой совестью. Ушли бы сегодня, если бы не вчерашняя операция в деревне. Передохнем немного и завтра отправимся в сторону Смоленска.
Над лесом сгущались багровые сумерки. Завтра должно быть прохладно. Но сегодняшний вечер обещал быть одним из немногих приятных вечеров за последнее время. Нечасто удается вот так спокойно посидеть у костра в компании подруг. Теплый летний вечер и родные люди. Что может быть лучше? Лена раздобыла где-то гитару, и девушки с удовольствием пели романтичные и военные песни. Мы разговаривали обо всем: о прежней жизни, о проблемах собственной внешности и здоровья, о мечтах и планах на будущее, о мужчинах. Обо всем, кроме войны и работы. Иногда просто необходимо давать себе передышку. Люди не боты, нам нужна пауза. Иначе микросхемы оплавятся от перенапряжения. Завтра предстоит непростой пеший переход через лес и болота туда, где нас подберет Ми-26 и доставит на военную базу под Смоленском.
Тем временем некоторые сестры куда-то ушли с парнями из «Альфы». Я не была против этого. В конце концов, секс неплохо снимает напряжение. И вообще я им не мать-настоятельница. Не в моих правилах учить кого-то жизни. Не девочки уже, сами разберутся. Но попытки солдат заигрывать со мной я или игнорировала или ясно давала понять, что сие не по адресу. Со временем слава «ледяная стерва» далеко разлетелась обо мне и еще нескольких девушках в «Дельте», предпочитающих спать в одиночестве. Но таких стерв, как мы, было меньшинство. Большая же часть сестер не обременяла себя жесткими моральными принципами. Может, и правильно. Когда ложишься спать без гарантий проснуться утром, надо жить сегодняшним днем и брать от него максимум. Пусть расслабляются, лишь бы работали нормально. Вот когда их личная жизнь начнет мешать работе, тогда заставлю каждую потаскушку надеть пояс верности, а ключи от него буду выдавать строго по заслугам, чтоб не забывали о том, что на войне на первом месте война, а все остальное – если время останется.
Пока одни снимали стресс с солдатами, другие ушли спать. В конце концов, у костра осталась я одна. Я смотрела на огонь и искры, которые он посылал в черное ночное небо. Все бы на свете отдала, чтобы родиться в другом столетии. Сидела бы, к примеру, сейчас в пышном платье в каком-нибудь парке у фонтана и слушала, как очередной поклонник декламирует мне стихи Пушкина. С другой стороны отсутствие нормальной медицины, разгул венерических болезней, «место женщины на кухне» и только пикни против. Нет, к черту это. Хорошо там, где нас нет.
Юля выдернула меня из этих странных размышлений. Она села на бревно рядом со мной и протянула банку пива.
– Держи, составишь компанию.
С веселыми алкогольными тусовками я завязала с первого дня войны, хотя желание напиться и забыться посещает меня с постоянной периодичностью. Я не отказалась. С одной банки боеспособность я не потеряю. В конце концов, опыт не пропьешь.
Мы чокнулись банками. Юля вертела в руках тонкий стебелек какого-то дикого вьюна, завязывала его узелками и распускала на волокна. Так продолжалось пару минут.
– Оль? – тихо позвала она, наконец. – Ты, конечно, скажешь, что это розовые сопли, но я тебя все-таки спрошу.
Я улыбнулась. Догадываюсь, о чем пойдет речь.
– Ты как думаешь, мы с тобой выйдем замуж?
– Розовые сопли, – засмеялась я, вызвав ответную улыбку подруги. – Ты же знаешь, что можешь хоть завтра уйти из группы и хоть гарем собирай.
– Да не собираюсь я уходить! – поморщилась Юля. – Просто иногда особенно хочется бросить все это к чертям собачьим, создать семью, растить детей…
– Семья заменяет все. Поэтому, прежде чем ее завести, подумай, что тебе важнее: все или семья.
Юля вытаращилась на меня.
– С чего ты это взяла?
– Это не я, – усмехнулась я. – Это Фаина Раневская.
– Если честно, я в это не верю, – скептически покачала головой она.
– Ну и не верь. По крайней мере, я точно замуж не собираюсь. Ладно еще просто отношения, но брак… Нее. Из группы я все равно не уйду, а когда кончится война, и чем она кончится, одному Богу известно.
Юля только вздохнула. Уверена, она сейчас вспомнила своего Эдика. Она сидела с таким холодным выражением лица, что мне стало не по себе. Понятно, что держится, изо всех сил изображает равнодушие, чтобы не разреветься у меня на глазах.
– Я тебе говорила, что у меня уже платье было куплено? – вдруг несколько отрешенно спросила она, задумчиво глядя на огонь. – Красивое такое, в стиле русалки, цвета айвори. Подклад из плотного атласа, а верх из какой-то тонкой прозрачной ткани в узорах в виде бутонов роз. Так неброско и изящно. И фата была нереальная: кружевная, со шлейфом полтора метра. Я как это платье увидела, сразу поняла – кадык за него вырву любой, кто позарится. Купила про запас, так сказать.
– Ну вот, встретишь своего принца, а платье у тебя уже есть, – попыталась я подбодрить ее.
– Уже нет, – она взглянула на меня, и в ее больших карих глазах блеснуло пламя костра. – Я его сожгла.
Я многозначно промолчала. Знаю, что Юля тяжело переживала гибель Эдика, но, похоже, крыша у нее тогда была совсем плохая. Надо менять тему, пока хохлушка не заработала затяжную депрессию.
– Ты мне обещала разобраться с вампиршей.
– Да, точно, – она прямо воспрянула. – Мне как раз пострелять захотелось.
– Не уходи далеко от лагеря. Темно уже. И давай там потише.
– Я буквально за ворота. С глушителем.
– Отлично.
Юля поднялась и, бросив стебелек в огонь, пошла за оружием.