Господи. Это ж как меня угораздило связаться с таким судаком? Он же настоящий маньяк, если не хуже!
Завез куда-то, к черту на куличики, да еще и одну здесь бросил!
И куда пошел? А если не вернется?!
Умела бы водить – угнала бы машину. Вон, ключи на месте же. Заводи и дави газ в пол. Сейчас бы ехала и подпевала «Золотому кольцу» с его идиотским ручьем…
А если здесь волки водятся? Прогрызут в машине дверь, а потом и меня сожрут? Они же, наверняка, даже сквозь железо почувствуют запах мяса!
Нет. Скорее всего, гопник вернется раньше волков. Или будет караулить где-нибудь снаружи. Как только поймет, что я уже от страха умираю окончательно, тогда и придет. И возьмет меня! Тепленькой! А я буду уже так счастлива его возвращению, что даже не стану сопротивляться!
Кому я вру, боже мой. Это можно Стефу с Юрой обманывать или самого маньяка. Только себя-то не проведешь: тянет к этому Ивану, как бабочку к огню. Такой дурак, такой странный… А коленки почему-то дрожат от каждого его взгляда.
Это все, конечно же, от скуки. И от долгого воздержания. Но вот сейчас пробегусь по колено в снегу, и все сразу же пройдет. И коленки будут трястись только от усталости!
В свете фар, которые Иван Иванович не стал гасить, мелькнула какая-то серая тень. Мороз продрал изнутри, разбежался инеем по коже. Волк? Это же волк пришел? А если он съел Ивана, а теперь явился за мной?!
Негнущиеся пальцы потянулись к ручке двери. Может быть, он, все-таки, не продерется ко мне сквозь железо?
Стук в окно со стороны водителя довел до окончательной истерики. Зажмурила глаза, чтобы не видеть свой приближающийся конец. Обрывки молитв перепутались в голове. Если выживу – надо будет выучить нормально хотя бы одну…
– Эй, кто там?
Голос. Человеческий. Не волчий.
Тень, между прочим, куда-то исчезла.
Оборотень?! Мотнула головой. Что за бред от страха в меня лезет?
– Есть кто живой, помощь нужна?
И вот что тут делать? А если это какой-то местный маньяк? Или вообще, сообщник Ивана? Может, он специально меня сюда завез, в жертву этому бородатому? Кроме густой растительности, в окне ничего и не видно. Оборотень-маньяк. Точно!
Надо было слушать Стефанию. Идти в компанию с Юрием. Он мне хоть и неприятен, так хотя бы не маньячина!
Послышался еще какой-то шум, водительская дверь открылась.
Я приготовилась погибать. Но обязательно с боем! Рванула пакет с семечками, набрала их в горсть – если что, в глаза насыплю. А там, глядишь, получится убежать.
– Ты как здесь, живая? Соскучилась? – В машину пролезла голова Ивана.
Обмякла на сиденье, как желе. Ни одна косточка больше не ощущалась. Язык превратился в толстую котлету, никак не хотел двигаться.
– Милана, ау? Не замерзла, говорю?
– А где…
– Валенки – вот они. Держи. – Как ни в чем ни бывало, он протянул мне пару огромных валяных сапог. – Можешь прямо на свою обувь натянуть, еще место останется.
– Где волк? И этот, бородатый оборотень?!
Брови мужчины полезли куда-то очень высоко, под самую шапку – мохнатую, темную. Когда уходил, ее на Иване не было.
– Черт. Надышалась выхлопами, что ли? Глюки ловишь, Милан? Открой дверь пошире, чтобы проветрить. Потом обувайся и выскакивай.
Он сел в машину, начал тыкать на кнопочки и тумблеры – погасил фары, заглушил двигатель.
– Там был мужик. В окно смотрел! И волк! Бегал тут… Это он из волка же обратился, да?
Иван посмотрел на меня… очень внимательно. Как на дуру.
– Ты это про Степана? Так вот он стоит, ждет нас. Посветит по дороге фонариком, поможет дойти.
– А волк? Он куда подевался?
Гопник издевательски заржал.
– Слышь, Степ! Покажи ей своего Тузика! – Крикнул куда-то в темноту.
– Не надо! Не надо мне никаких Тузиков!
– Да он симпатичный, смотри! – В щель просунулась морда. Мордочка даже. Маленькая, миленькая, мохнатая. Короткие лапки, которыми псинка опиралась на порог машины, были облеплены снегом. – Заходи в гости, Туз! Познакомься с девушкой!
– Ненавижу! Ненавижу тебя, идиот! – Несчастные семечки, наконец-то, пригодились: целая горсть полетела в ему в рожу.
– Какая же ты, блин, красивая, а? Нравится, когда злишься… – Он легко отряхнулся, подмигнул… Сгреб меня в объятия: обхватил за плечи, прижал к себе, впился в губы губами.
Весь адреналин, что копился во мне, нашел свой выход. Правда, как-то совсем не так, как должно было быть: хотела его укусить за язык. Хотела ударить. Избить. Мутузить от злости ногами и руками.
И поплыла, как миленькая, лишь только наши лица и руки соприкоснулись. Ресницы дрожали от удовольствия и нетерпения, от желания отвечать… Я захлебывалась удовольствием, покачивалась на руках Ивана, отвечая на жаркие, острые, голодные поцелуи.
И плевать было на Тузика, который забрался внутрь и пытался лизнуть меня за руку. Мешал, как мог. Добрый пес – пытался меня спасти от глупости. А я его помощь отталкивала.
– Ну, вы как, идете, нет? У меня там корову пора кормить. И поросята ждут… – Вслед за песиком в машину ворвался густой бас Степана.
Я дернулась, пытаясь оттолкнуть своего нахала, но он не пускал. Держал все так же – близко-близко к своему лицу. Что-то там рассматривал…
– Вань, ты давай, дома будешь миловаться, хорошо? Мне спешить надобно…
– Ты что, правда, Ваня?
– А что не так?
– Ничего. – Получив, наконец, свободу, принялась за валенки. Нужно было как-то спрятать алеющее лицо. Стыдно до ужаса. Даже в пубертате так себя глупо не вела.
– Ну, тогда обувайся и выползай. По темноте будет хуже добираться.
Брести по сугробам в валенках – тот еще квест. Не нужно никаких спортзалов. Какая-то глухая деревня на три дома щурилась на меня подслеповатыми желтыми окнами. Лаяли собаки. Тузик прыгал, ныряя в снег с головой, выскакивал с довольным визгом, носился вокруг нас зигзагами…
Какую же зависть во мне вызывало это счастливое существо…
– Спасибо, Степ. Я завтра утром зайду, если вдруг не получится завестись, хорошо?
– Да не вопрос. Я рано встаю. Помогу, если нужно.
Единственный свидетель моего позора ушел в темноту, освещенный только яркими звездами.
Иван завел меня в какую-то небольшую, неприметную избушку, помог стащить валенки…
– Добро пожаловать в наш ресторан. Я уже развел огонь, скоро будем делать шашлыки из мяса и рыбы.
– Делай, что хочешь. Я замерзла и устала. Просто не трогай меня, хорошо?
Сегодняшний день собрал в себя столько событий, сколько в моей жизни и за год не случалось. Все силы вытекли окончательно, пока я переставляла ноги в тяжеленной обуви. И след, оставленный двумя мужчинами, не очень-то и сильно упрощал задачу.
– Хочешь, налью тебе свежей кровушки? Хлебнешь стаканчик, и сразу полегчает! – Иван уже подсовывал под нос что-то жидкое, ярко-красное.
Сначала сделала, потом подумала – рука автоматом дернулась, выбивая посуду из его ладони.
– Красиво получилось. А еще раз так сможешь, на камеру? – Иван спокойно скинул обляпанную куртку, будто ничего и не случилось.
– Где ты взял кровь? Что это за шутки?
– Ты же медик, Милана. Тебе не стыдно?
– Пошел к черту! – Уже и сама понимала, что это сок – вишневый или томатный. – Жаль, что не вылила тебе на голову!
– Да ради бога. Лей, сколько хочешь. Только, пожалуйста, делай так, чтобы швы опять не пришлось накладывать, хорошо?
У гопника настроение поднималось, а мое уже давно скатилось куда-то на самое глубокое дно. До сих пор было противно, что я так самозабвенно целовалась с полным придурком. С этим странным влечением нужно было срочно бороться. Знать бы, как?
Иван не дал ответа на вопрос, еще и свалил куда-то. Поворошил поленья в камине, забрал пакеты и ушел. Уже от дверей бросил:
– Если не хочешь кровушки, попей компот. Мама старалась, готовила. Очень вкусный.
– А что в нем есть еще, кроме воды?
– Крысиный яд и тараканья отрава. – Я уже потянулась к кружке, пригубила, тут же убрала ее обратно. Еще не хватало подавиться, черт его побери!
– Если ты меня и кормить планируешь так же… Придется возвращаться за семечками и воблой.
– Какой вопрос, таков и ответ, Милана. Что ты еще хотела услышать? Из чего люди варят компот? Ягоды, сахар, вода. Я еще немного пряностей добавил и подогрел. Считай, глинтвейн.
– Когда успел-то?
– Пока ты волков ловила, я готовил уютное гнездышко. У нас же свидание, помнишь?
Он игриво пошевелил бровями, намекая на что-то…
И вот психануть бы, послать его к черту… А в душе опять зашевелились какие-то долбанутые бабочки. Им бы спать в таких условиях, а нет – шебуршатся, намекают на удовольствия!
– Судя по твоим кулинарным талантам, никакое свидание тебе не светит. И вообще, лучше ко мне не приближайся!
Он даже отвечать не стал, только опять ухмыльнулся многообещающе.
Самое лучшее, что мог сделать Иван для меня – это оставить огонь в камине. Он не только грел, но и успокаивал, умиротворял, как будто лечил душу… Треск поленьев казался мне самой прекрасной музыкой на свете. Плед, оставленный на диване, огромный, как два одеяла, и укрыл, и послужил подушкой… К черту еду, к черту мужчину! Я хотя бы высплюсь по-человечески, пока никто не мешает!
– Нормально, вообще. Это что за матриархат у нас намечается? Я, значит, вкалываю, ужин готовлю…
Возмущенный голос гопника донесся как будто сквозь вату. Аромат чего-то вкусного щекотал ноздри, но не справился со сном – я никак не хотела просыпаться.
– Ага. Лежишь, значится. Устала. Что ж, тогда придется применять запрещенные способы…