«В Московском планетарии проводятся лекции на тему: «Было ли начало и будет ли конец света». Лекции сопровождаются демонстрацией звёздного неба и красочными диапозитивами».
Метелями и вьюгами ещё земля полна,
Но людям, да и вербам, мерещится весна.
Земля ещё охвачена морозом по утрам,
Набухли почки у берёз, и в парках птичий гам.
Еще сокрыта подо льдом от солнца гладь реки.
Поэт сражается с пером за первых две строки.
Смятенье чувств – зима кругом и лето на бегу.
И сколько слов, и сколько грёз растаяло в снегу!
За окнами упала ртуть, приличия храня,
И минус небольшой стоит до середины дня.
Потом – прыжок температур, ртуть скачет вверх слегка,
Но это вряд ли удивит какого простака.
Жизнь крутит так всё много раз в водовороте лет.
И нет нужды нам собирать заметки из газет
И заносить к себе в альбом средь прочих небылиц
Законы, даты, имена и цифры из таблиц.
Но, между прочим, был один упрямец и мудрец.
В событиях он различал начало и конец.
В тетради старой размещал всё, как в календаре.
То был не Пимен, не монах, что жил в монастыре.
Гимназий он не посещал, а также школ земских,
И семинарий не кончал духовных и других,
В Казанский университет экстерном не сдавал,
И только жизни трудный путь тетради поверял.
Но годы шли, мудрец старел, и всё тетрадь росла,
И неожиданно в одном упрямцу помогла.
И как бы ни вращался мир и что бы не творил,
Мудрец наш истину одну в тетради находил.
Была та истина проста и вовсе не нова,
Но открывала дверь порой к загадкам бытия,
Природой так заведено, а кто не знает – плут,
Что сон всегда спешит сменить тяжёлый долгий труд.
Стремится организм живой и даже не живой
С активной жизни перейти на сладостный покой.
И этот сладостный покой – не пенсия за стаж,
А просто накопленье сил в очередной вираж.
Вираж боёв, вираж любви, вираж весны и грёз,
Чтобы творить, гореть, любить, исплакаться до слёз