Ещё в постели и, зевая,
таранишь силой всплески чувств.
Их амплитуду поднимая,
взлететь экстазом в мир искусств
так хочется! Но ночи страсти
не выпускают из-под власти,
с тревожными смешавшись дня
вестями вечера дурного,
очередного выходного,
слетев листком календаря.
Остатки сна зарыв в подушку,
ладонь воды холодной в рот
плеснув, и рифмы в раскладушку
укладываешь. Мысль бредёт,
как будто в лес тропою дальней,
в тень, к ручейку, где попрохладней,
где вечный ключ – Ессентуки,
как строфы, воду наверх гонит,
конечно, наклониться стоит,
прислушаться – звучат стихи.
Теперь не надо отвлекаться,
чтоб время зря нам не терять,
и по-анкетному ужаться,
чтобы все строчки срифмовать
и всё, что в голову приходит:
вот по карнизу Карлсон бродит,
вот баба, правда, не Яга,
с ногой, не костяной, под мышкой,
вот Петя или Пётр с книжкой
про волка. О́бразов – стога!
В один из них проник Евгений,
В другой – Татьяна, как вдова.
На фоне всей колхозной лени
Она – источник мастерства.
С Онегиным домами дружит,
о старом Гремине не тужит,
скучает, правда, по Трике…
Намедни он прислал ей розы.
Где их сумел достать в морозы?
Наверно, в старом сундуке.
Пиши, перо благоговейно!
Чернилам сохнуть не давай!
И капли доброго портвейна
с водой из крана не мешай.
Застряв на слоге на ударном,
себе ты кажешься бездарным,
да и другим. С каких-то пор,
среди стогов по полю шляясь,
за строфы нудных рифм цепляясь,
ни с кем уже не ищешь ссор.
И в дообеденной дремоте
зачем фундаменты шатать?
Уж лучше при дурной погоде
Игрою в рифмы развлекать
себя с женой у самовара.
И Куйбышев – опять Самара.
И Чичиков в мечтах о том —
заевши рябчик ананасом,
с Маниловым напившись квасом, —
как выгодней продать «Газпром».
Сирени веточка в бутылке,
в ней капли утренней росы.
Скатился вовремя Грушницкий
с площадки. Прострелить трусы
ему успел ещё Печорин
и, как известно, был доволен,
уехав в Ближние Челны.
Он в губернаторы подался,
с Дубровским на дуэли дрался
за честь своей второй жены.
И в эту утреннюю пору
сюжетов острых, лиц и драм
перед глазами, словно в гору,
стучит телега по камням
колёсами воспоминаний,
легенд, злых домыслов, гаданий,
забытых былей, небылиц,
инфантерийных генералов —
из книжных памятных завалов
и мемуаров светских львиц.
С опухшей головой в постели,
как хочется опять уснуть,
послав всё к чёрту – на неделю
опять блаженно утонуть
в удобных, мягких волнах лени.
И быть способным на колени
упасть, прощения молить
у снов, у судеб и у Бога,
и сорок капель на дорогу
валериановки налить.