Дома Лиза аккуратно сложила коралловый костюм, который Рита дала ей для роскошного ужина в клубе. В ближайшие дни надо будет отнести временный подарок обратно, в бутик на Мясницкую. Затем прошла в ванную.
Покрыв грудь и плечи жасминовым гелем от Ив Роше, погрузилась в теплую воду, призванную снять пережитый стресс.
Было страшно.
Итак, ужин, замышлявшийся Лизой как «прощальный», на самом деле оказался последним для Георгия.
Кто желал смерти Зимину? Наверное, таких людей найдется немало. У преуспевающих нуворишей хватает завистников.
Если бы Лиза предъявила странную записку, очевидно, началось бы следствие. Сокрыв вещественное доказательство, она сыграла на руку преступнику? Как бы не так! Сколько заказных убийств совершено в России за последние годы, а много ли из них раскрыто?
Сам Георгий, останься он в живых, не захотел бы огласки – уж она-то знает. Да и самой Лизе пришлось бы рассказать о первой записке, где ее просят оставить в покое и старого, и молодого. Очевидно, следует предупредить Вадима Туманова – так, на всякий случай.
Вздохнув, Лиза включила сильную струю воды. Врачи утверждают, что горячая ванна успокаивает расходившиеся нервы, а проточные воды тем более смывают с тела флюиды, хранящие память ужасных событий. Но какой водой забвения можно смыть с себя тягостные воспоминания?
Бледное лицо мертвого Георгия зависло перед взором воображения Лизы. Зимин смотрел куда-то вдаль…
Что он увидел там? Хотела бы она знать. Еще хотелось бы знать, кто подложил эти «роковые визитки»?
Пораскинув мозгами, Лиза изо всех претендентов выбрала Розу – жену Зимина. Она вполне могла это сделать. Обманутая стареющая супруга подобна раненной разъяренной гиене – кто станет спорить? Но неужели Роза могла пойти на убийство мужа? А если пошла на это, то как ей удалось вызвать мгновенный инфаркт? Хотя при современном развитии химии гамма сильнодействующих ядов столь велика, что смешно ставить подобный вопрос. Подошла к столику мужа, да и сыпанула чего-нибудь в бокал, когда он отвернулся.
А, возможно, все проще.
Наслаждаясь жизнью, воплощенной в шабли и осьминогах, Георгий настолько расслабился, что жена, невесть откуда возникшая перед ним, произвела на неверного мужа потрясающее впечатление. В следующую секунду последовал инфаркт. У Розы была заготовлена записка, где ключевое выражение: «старый кретин» – полностью выражает отношение пожилой дамы к амурам мужа.
Кстати, надо уточнить, подтвердился ли диагноз.
Тщательно протеревшись огромным итальянским полотенцем, Лиза высушила феном волосы и только после этого позвонила Славе.
Был первый час ночи, и телохранитель, скорее всего, уже спал, надравшись после происшествия смирновской или виски, но у Лизы не возникло желания лелеять его покой. Слава был неразборчив в выражениях, обращаясь к ней в пиковый момент: «Просрала своего любовника!», «Дура!» – разве так обращаются с дамами, хотя бы и в присутствии свежего покойника?
Только после двенадцатого сигнала в телефонной трубке раздалось его хриплое нетрезвое «алле». Лизу вовсе не интересовало, от чего она отвлекла телохранителя: от сношений с блондинкой или от крепкого сна.
Будничным голосом спросила:
– Диагноз подтвердился?
– Что?!
– Инфаркт, говорю, подтвердился?
– А, это ты, потаскушка.
– Полегче, а то я могу начать в прессе такую кампанию, посвященную отсутствию профессионализма у телохранителей, что до гробовой доски не найдешь работы.
– Это я не найду работы?! – Защищаясь от его пьяного рыка, Лиза даже отставила трубку подальше. – Да я служил наемником в Гуане, когда ты вместо дамских сортиров еще пользовалась горшком!
– Мне приятен твой комплимент относительно моего юного возраста, но я хотела бы услышать, подтвердился ли диагноз.
– Дрейфишь? Боишься влипнуть в историю? Выпей пару пилюль антидепрессанта и ложись спать: у Зимина обычный инфаркт. На сей раз тебе, сучка, повезло!
– Тебе – не меньше! Ты позвонил его жене? – деловито спросила Лиза. – Мне кажется, что сейчас из нас двоих я – мужик, а ты – баба со всеми признаками невроза!
Эта горькая истина, как ни странно, благотворно подействовала на Славу. Он сказал:
– Да, сразу. Она в шоке. Кстати, хочу напомнить: никому ни о чем не надо знать. У тебя могут поинтересоваться в редакции – ты не в курсе. Ясно? Если что – звони, но лучше – не надо.
– Полностью разделяю последнее мнение.
Лиза дала отбой.
Вынув из сумочки странную записку, долго смотрела на нее, размышляя и вспоминая первую ласточку.
Несомненно, они удивительно похожи. Разница лишь в тексте. Оставалось только сожалеть, что Лиза смыла в унитаз послание, содержавшее угрозу лично ей. Если бы сохранила, можно было бы показать Виктору.
Выбросить эту или оставить? В конце концов, по фактуре она очень похожа на первое предупреждение, так что лучше спрятать. В случае чего действительно надо обратиться к Брасову. Но, будем надеяться, это не понадобится.
Выдвинув один из ящиков шкафа, Лиза прибегла к старому испытанному способу хранения документов: скочем приклеила «визитку» к днищу. Пройдет недели две – и она смоет этот кусок картона в унитазе, как и прежний.
Успокаивая себя, Лиза и предположить не могла, что все еще только начинается. Знай она наперед, какие повороты событий подготовила ей судьба, Лиза в эту ночь не сомкнула бы глаз.
Неведение – великое благо.
Решив выпить успокоительного чая, Лиза шагнула к кухне, но в этот момент раздался телефонный звонок – особенно резкий в тишине: резанул прямо по ее раскаленным нервам!
– Ты дома? Слава богу! – прозвучал в трубке встревоженный голос матери. – В ночных новостях только что передали о смерти Зимина!
– Да, инфаркт, – намеренно ровным тоном ответила Лиза.
– Вот так кататься на жаркие острова в его-то преклонном возрасте!
– Да еще с юными козочками, – фыркнула Лиза.
– Как ты можешь! Я чувствую, ты находилась в эпицентре событий? Хочу предостеречь: никаких интервью! Упаси тебя господи. Ни единого слова ни с кем ни о чем. Особенно любопытны эти твои Рита и Алена – чертовы русалки. Ни гу-гу им. Ты слышишь?
Стремительный монолог матери на несколько секунд подавил дочь. Выслушав сто мудрых наставлений, Лиза вяло сказала:
– Ничего уже не изменишь. С твоего разрешения я сейчас глотну чая с мятой и завалюсь дрыхнуть.
Лежа на широкой тахте, Лиза с облегчением подумала о том, что тяжелый день остался в прошлом и вскоре наступит новое солнечное утро – без вчерашних стрессов и проблем.
И действительно, мир не рухнул от переживаний. Наступило утро с его свежим солнцем, с первой чашкой колумбийского кофе и поджаренным тостом ржаного хлеба.
Лиза шла к станции метро.
Вовсе не будучи монстром, она сожалела о том, что Георгий уже не видит летней Москвы, не ощущает неги жаркого июльского дня, но старалась настроиться на оптимистичный лад. Скоро вернется из Парижа Туманов. Привезет ворох впечатлений и какой-нибудь копеечный сувенир за пять франков. Ей всегда не везло на щедрых мужчин.
Улыбнувшись, Лиза заметила, что рядом с ней движется мерседес с затемненными стеклами.
Улыбка мгновенно улетучилась с ее лица. Как и любой нормальный человек, госпожа Леонтьева не любила автомобилей, которые ехали, будто приравниваясь к ритму твоих шагов.
Это не сулило ничего хорошего.
Воображение услужливо нарисовало сценки, калькированные с триллера. Трое дюжих парней выскакивают из загадочного мерса с тонированными стеклами, в мгновение ока запихивают Лизу в салон и везут куда-нибудь за город или в подвал – пытать.
«Приступ паранойи на фоне пережитого вчера», – подумала Лиза, успокаивая себя, и замедлила шаг. Мерседес также поехал медленнее. Стоило ей ускорить поступь – и автомобиль поднажал.
Его темные, «мертвые», стекла могли кого угодно повергнуть в ужас.
Собравшись с силами, Лиза решила сделать рывок и перебежать на противоположную сторону. Как только она прыгнула на проезжую часть, дверцы мерса стремительно распахнулись. Лиза увидела парня, который следил за ней сразу после возвращения с Кипра.
Больно заломив ей руки, он пинком вбил Лизу в салон мерса. Ей, конечно, следовало закричать, но горло перекрыл спазм. Лиза издала какой-то хрип, но все-таки успела вцепиться зубами в локоть парня. Нападавший смачно выругался и ребром ладони ударил Лизу по шее. После этого он защелкнул за ее спиной на запястьях наручники, лишив ее возможности любого маневра.
Сильные цепкие руки окончательно втащили ее внутрь салона, и Лиза увидела перед собой дородную, похожую на старую цыганку женщину. Пострадавшая мгновенно догадалась, кто это. Парень остался снаружи.
– Мне представиться? – спросила та с издевкой.
– Не стоит, Роза, – выдохнула Лиза, пытаясь сдуть с потного лба прилипшие волосы.
– Мы с тобой на брудершафт не пили, так что для тебя я – Роза Леопольдовна.
– Тогда и я для вас – Наталья Викторовна.
– Не прикажете ли еще госпожой Леонтьевой величать? – Роза Леопольдовна уселась поудобнее, и от этого движения на пострадавшую дохнуло пряным лошадиным потом.
– Вы бы хоть дезодорантами пользовались. – Лиза брезгливо сморщила носик.
– Это уж твоя привилегия, проститутка: всякими запахами самцов заманивать на себя. А я обойдусь своим естественным ароматом. – Зимина скептически усмехнулась. – Ничего – понюхаешь. На нарах еще сильнее вонять будет! Ты что-то не в трауре?
– Как вы можете отпускать пошлости в тот момент, когда тело вашего мужа даже не предано земле? – с патетикой в голосе спросила Лиза.
– Могу, – хладнокровно заметила Роза Леопольдовна. – И ты сможешь лет эдак через двадцать. Думаешь, избежишь общей участи? Мужики пользуются нами, а потом выбрасывают, как использованный презерватив. Не морщи свой точеный носик. Я была куда эффектнее тебя в свои двадцать пять. А при климаксе поперли гормоны – и стала вот такой супер-стар. Сто двадцать кило живого веса. В жарищу хоть ведро дезодоранта на себя вылей – прет потом, и все тут! Ты уж потерпи.
– Могли бы хоть кондишен в салоне поставить.
– Да вон он, твой кондишен, – она взмахнула рукой со звенящими браслетами в сторону потолка. – Сломался, а Георгий на ремонт денег не отрядил – тебя надо было по Кипрам возить.
– Это были сущие гроши для него! – огрызнулась Лиза, ерзая на сидении: поза с закованными сзади руками оказалась крайне неудобной.
– Ничего, скоро разбогатеешь, если не сядешь, – многозначительно пообещала Зимина. – По моим сведениям, Георгий снабдил тебя основательной информацией относительно его вложений в западные банки.
– Вы соображаете, что говорите?! – завопила Лиза. Ее терпение лопнуло. – Он даже на несчастный перстень не расщедрился! Неужели вы думаете, что ваш скряга посвятил меня в тайну своих счетов?! У вас что – последняя стадия олигофрении?! Вы – жена! А я – любовница. Хотя с любовью наши с Зиминым отношения не имели ничего общего. Я мечтала распрощаться с ним, причем, именно на вчерашнем ужине… – Лизе вдруг показалось, что в запальчивости она выкрикнула нечто лишнее.
Проницательный взгляд, который устремила на нее Роза Леопольдовна, подтвердил это мнение.
– Вот сейчас не врешь. Знаю, что ты мечтала распрощаться. Я снабдила своего благоверного «жучком», поэтому у меня в руках – железный компромат на тебя, госпожа Леонтьева. В «Матросскую тишину» засядешь надолго. А уж там из тебя вытрясут номера всех счетов.
В горле у Лизы застрял и не таял какой-то ледяной ком – и это в тридцатиградусную жару! После неясных хрипов ей удалось выдавить:
– Глупая ложь! Ни один «жучок» не удержался бы на покойнике. Георгия тащили – ну, и тому подобное. Вы блефуете.
– Ничуть. Ты забыла о Славе.
Огненной струей Лизу прошило воспоминание о том, что Роза и Слава состоят в приятельских отношениях. Это подтвердил в Лимассоле на пляже и сам Зимин.
Очевидно, прозрение отразилось на лице у Лизы. Сколько раз она давала себе зарок позаниматься мимикой около зеркала. Вон особы королевских кровей! После смерти матери, несравненной Дианы, ничего нельзя было прочитать на лицах наследных принцев Вилли и Гарри – вот что привносит в гены голубая кровь!
– Слава снял «жучок» с тела, – ехидно сообщила Зимина, – и теперь я имею великолепную запись последнего в жизни Георгия разговора. Ни у одного следователя не возникнет и малейшего сомнения в том, что после слов о скором расставании ты сыпанула ему в бокал яда.
– Что?! – задохнулась Лиза. – Кончайте блефовать! Да это вы, именно вы появились в зале в тот момент, когда мне приспичило, и отравили своего мужа, которого ненавидели!
Сардонически усмехнувшись, Роза сказала:
– Уймись, деточка. У меня железное алиби. Слава доложил мне о времени кончины супруга. Да будет тебе известно: в десять тридцать я кушала жюльен из дичи на ужине благотворительного фонда на глазах у сотни людей. А вот твое алиби – поход в сортир по поводу медвежьей болезни – только подтверждает твою вину. Как только ты подсыпала яда – тебя от страха прохватил понос, и ты дернула в гальюн! Скажешь, не так было?
Глаза-маслины Розы изрыгали такой огонь праведного гнева, что Лиза с ужасом отметила про себя: «Эта стерва может засадить меня в кутузку лет на десять. Если у нее еще на самом деле есть запись нашего последнего разговора – мои дела хуже, чем у вокзального бомжа».
Чтобы хоть как-то укрепить свой слабеющий дух, Лиза сказала:
– Ваш муж умер от инфаркта, а вы клеите мне какое-то отравление.
– Милочка, даже ученику нулевого класса известно: яды вызывают именно инфаркт. Что может помешать мне, безутешной вдове, обратиться к патологоанатомам с просьбой о более тщательной экспертизе ввиду появившихся у меня сомнений? – Издевательский тон Розы не оставлял никаких надежд, однако госпожа Зимина вдруг протянула Лизе этот спасительный лучик. – А помешать мне копать глубже может только информация о его сбережениях на зарубежных счетах. Советую тебе все вспомнить.
Приоткрыв дверцу, Роза дала указания парню, и он быстро освободил Лизу из плена наручников.
Оказавшись на пешеходной части тротуара, госпожа Леонтьева почувствовала, что ее ноги подкосила слабость. Но желания попросить Зимину подвезти ее в центр не возникло.
Напоследок Роза Леопольдовна бросила тривиальное:
– Настоятельно советую подумать. Запомни: нищета толкнет меня на крайние меры.
Дверца захлопнулась, и мерс плавно покатил прочь, вздымая едкую июльскую пыль.
Облизывая сухие губы, Лиза несколько минут стояла посреди тротуара в состоянии шока. Ехать на работу не было сил.
Походкой тяжело больного человека она вернулась домой и полчаса стояла под ледяным душем, который слегка взбодрил ее. Под огненными струями Лиза приняла единственно верное, как ей показалось, решение.
Сейчас было бесполезно звонить напуганной Катюше или сломя голову нестись к Рите в бутик за советом. В огромном городе существовал единственный человек, к которому следовало обратиться.
С трудом выдвинув ящик, дно которого хранило свою тайну, Лиза отклеила «роковую визитку» и спрятала ее в сумку.
Наступило время побороться за себя. Крокодиловы слезы можно будет лить на нарах. Но пока остается шанс – надо действовать.
– Я к тебе – без звонка, – сказала Лиза, входя в контору Виктора Брасова. – Ничего?
– Если я скажу, что счастлив, тебя это удовлетворит? – улыбнулся частный сыщик.
– Эти слова удовлетворят меня куда больше, чем любовное ложе, – госпожа Леонтьева нашла в себе силы пошутить и даже выдавить гримаску улыбки.
Но ее лицо свидетельствовало о сильных переживаниях, и Виктор с сочувствием сказал:
– Вижу, смерть господина Зимина подкосила тебя.
Тяжело опустившись на стул, Лиза посетовала:
– Как ты сам понимаешь, я не сумела расстаться с ним вовремя. Мне не хватило всего одного вечера.
– Поясни. Ночные сводки были мало вразумительны…
– Ты, Виктор, наверное, помнишь: вчера я назначила с Зиминым прощальный ужин.
– Вы встретились?
– К сожалению, да. Пили шабли, закусывали морпродуктами, а потом Георгий взял и дал дуба.
Взвалив ноги на стол, Виктор уселся поудобнее и спросил:
– Прямо на твоих глазах? В новостях ведь ничего толком не объяснят.
Судорожно переведя дыхание, Лиза выпалила:
– Непосредственно в момент смерти я была в туалете. Но я первой обнаружила, что Георгий мертв.
– А где шатался этот оболтус – его охранник?
– Слава отирался рядом. Коротал время за бутылкой мартини с какой-то блондинкой.
– Ничего не скажешь – Зимин был демократичен. Но в данном случае, видимо, и телохранитель бы не помог. Как я слышал, инфаркт?
Кивнув головой, Лиза прошептала сухими губами:
– Мгновенная смерть.
Слегка подавшись вперед, Виктор проговорил отеческим тоном:
– Послушай, не стоит так переживать. Никому не гарантировано бессмертие и ни единому не известно время и место. Я вижу, происшествие произвело на тебя слишком сильное впечатление. От этого есть испытанные средства. У нас, мужиков, – огненная вода, у вас – успокоительные пилюли и бассейн. – Сыщик попытался улыбнуться.
«Он решил, что я приехала к нему за приятельским сочувствием. Неужели у частного детектива нет в наличии ни грамма интуиции?» – подумала Лиза, но следующая фраза Виктора убедила ее в обратном.
– Как мне кажется, сейчас ты боишься влипнуть в историю, не так ли? Есть предзнаменования?
Вскинув на него огромные, мерцающие от волнения глаза, Лиза произнесла таким тоном, будто делала официальное заявление:
– Сегодня утром, минут сорок назад, я подверглась нападению и шантажу.
– Вот как? – На лице Брасова появилось выражение заинтересованности. – Ты их знаешь?
– О госпоже Зиминой я была наслышана, – усмехнулась Лиза, – а подручный у нее – прежний: тот самый парень – довольно хлипкий, кстати – что следил за мной накануне.
Протянув вперед руки, она показала следы от «браслетов» на запястьях.
«Роза Леопольдовна разбушевалась однако», – подумал Виктор, вовсе не желая признаваться потерпевшей в том, что госпожа Зимина захаживала в его контору.
– Георгий был прав, – продолжала между тем Лиза, сморщившись, как от изжоги. – Ты бы видел, какая это жирная свинья…
«Видел».
– … Как от нее воняет потом. Алчность же Зиминой просто не знает границ. Вообрази, вместо того, чтобы скорбеть о муже, она начала грозить мне кутузкой! Свинья и есть свинья. – Судорога благородного гнева прошла по лицу Лизы.
Внутренне улыбнувшись: «О, эти женщины!..», Виктор изобразил пристальное внимание и поинтересовался:
– Итак, каким же образом госпожа Зимина надеется затолкнуть тебя на нары? Передернув плечами, Лиза с праведным возмущением выпалила: – С помощью телохранителя Зимина! А я еще – правда, гораздо раньше – считала Славу порядочным человеком. Но в последний вечер мое мнение изменилось: он позволил себе хамство.
«Давай ближе к делу», – попросил про себя детектив, и Лиза будто услышала его ценное предложение.
– Вообрази, Виктор, эта сучка Роза заявляет, что я вполне могла подсыпать в бокал Георгия мгновенно действующего яда! Ну каково, а? Я ей говорю: скорее всего, ваш супруг скончался, когда неожиданно увидел вас в зале – от счастья, конечно.
– Она была там?
– Не знаю и знать не хочу! – вспылила Лиза, а затем добавила: – Утверждает, что в тот вечер жрала на банкете какого-то благотворительного фонда.
– Послушай, Лиза, – мягко прервал ее Виктор. – Вы обе можете до гробовой доски взаимно обвинять друг друга во всех смертных грехах – и все это, позволь заметить, – бездоказательно.
– Так она утверждает, что у нее есть доказательства моей виновности! – раздраженно сообщила Лиза.
– Это уже интересно.
– Еще бы! Свинья Роза якобы снабдила Георгия «жучком», и теперь у нее в руках есть запись нашего с ним разговора, где я заявляю, что прощаюсь с ним.
«О да, госпожа Зимина всегда тяготела к техническим новшествам», – вспомнил Виктор о содержании ее визита к нему и продолжал внимательно слушать госпожу Леонтьеву.
– Ты только раскинь мозгами, Виктор. Станет ли хоть один здравомыслящий человек, если он хочет покуситься на жизнь своего собеседника, заявлять ему об этом?! У Розы явно не все дома.
– Каким образом ей удалось снять «жучок», если он был? – лукаво прищурив глаза, поинтересовался детектив.
– Слава якобы снял его уже с покойника.
Возникла пауза. В тишине подвала явственно послышалось нудное жужжание июльской мухи, летавшей под самыми сводами.
«Итак, несмотря на кончину объекта, поединок молоденькой косули и старой львицы продолжается», – снисходительно подумал Виктор, а вслух сказал:
– Поверь, Лиза, все это – пустое. Госпожа Зимина – я так подозреваю – боялась с утратой мужа потерять солидный куш. На этой почве возник невроз. И теперь она хочет одного: хотя бы задним числом отомстить сопернице. Для такого психически неуравновешенного человека как она ты сейчас являешься объектом ненависти.
– Чего Роза хочет – она сказала мне! – вспылила Лиза. – Она хочет, чтобы я сообщила ей о зарубежных вложениях супруга! Ну не дура?! Ей, видите ли, кажется, что Георгий в Лимассоле все делал на моих глазах и что я в банках лазила в его документы! В общем, она совсем свихнулась.
– Думаю, она прекрасно понимает, что ты ничего ни о чем не знаешь, но ей доставляет мазохистское наслаждение помучить тебя и себя, пощекотать твои и свои нервы. Будем считать это своеобразной разрядкой.
Уловив снисходительность в его интонации, Лиза твердо сказала:
– А я думаю иначе. Розе и на самом деле хотелось бы сейчас влезть в дела Георгия и доказать, что она была эдаким «семейным партнером» в его бизнесе.
– Мало ли о чем она мечтает! – присвистнул Виктор. – К корпоративным счетам фирмы ее никто не допустит. Относительно же личных капиталов Зимина – это тоже долгая история. Если он при жизни не информировал жену о подобных тонкостях, то после его смерти ей придется довольствоваться тем, что есть, и не соваться в дебри.
Данное резюме понравилось Лизе. Глубоко кивнув, она сказала:
– Когда мы болтали с ним на пляже, то я поняла, что у него нет даже личного адвоката.
– Нет, на фирме обязательно есть юридический отдел.
– Но я не о фирме говорю! Знаешь, ведь у каждого состоятельного гражданина на западе имеется свой личный адвокат.
– Мало ли что – на западе. Мы – в России. – Виктор улыбнулся и раздельно проговорил: – Итак, моя милая клиентка, не поддавайтесь на дешевый шантаж. Госпожа Зимина, возможно, взбрыкнет еще разок, но все ее россказни о наличии какой-то компрометирующей записи – обычный блеф. Она вне себя оттого, что ее муж умер, оттого, что умер он не рядом с ней, а со своей – пардон! – любовницей. Но как бы мадам Роза не пыталась перелицевать эту историю не в пользу юной соперницы, факт остается фактом: господин Зимин тихо скончался самой обыденной смертью – от инфаркта. И ничего таинственного в этом деле нет.
Виктор вскинул руки, давая понять, что дело исчерпано.
Но госпожа Леонтьева не торопилась покинуть контору.
Они помолчали немного, а потом Лиза тихо, но торжественно заявила:
– А вот тут ты ошибаешься, Виктор.
Он вскинул на нее удивленный взгляд.
Осторожно, словно бумага была начинена динамитом, госпожа Леонтьева извлекла из сумочки заветную «визитку» и молча положила ее на стол.
– Что это?
– Доказательство того, что в данном деле есть и таинственная сторона.
Склонившись над кусочком картона, Виктор внимательно изучил сообщение о том, кем возомнил себя господин Зимин.
– Где ты нашла записку?
– На роскошно сервированном столе, – многозначительно сказала Лиза, торжествуя. – Сразу после моего возвращения из rest-room. – Ее слегка задела та беспечность, с которой детектив разрешил все проблемы. Захотелось реванша, и тогда госпожа Леонтьева выложила на стол основной козырь.
Выразительно замычав, Виктор гулко побарабанил пальцами по деревянному столу. В его глубоко посаженных глазах появился блеск, который обычно вызывается порцией адреналина в крови.
– Знаешь, милая косуля, – задумчиво пробормотал он, – а ведь этот клочок картона меняет всю картину.
– Как ты меня назвал?! – вскинулась Лиза, но Виктор даже не прореагировал на ее всплеск, быстро уточнив:
– Ты, конечно, не видела того, кто это подложил?
– Естественно.
– Что побудило тебя забрать эту записку? – Бесстрастная интонация сыщика так возмутила Лизу, что она вскрикнула с большим чувством:
– Острое желание не соваться туда, где может быть горячо!
– Но ты, кажется, уже сунулась туда, – тихо проронил Виктор, ожидая нового всплеска эмоций.
Однако, госпожа Леонтьева прореагировала на опасное заявление вполне кротко. Засопев, она сказала:
– Была и еще одна «визитка» – так я их называю.
– Где она?
– Утрачена.
– Что значит – утрачена?
– Слита водой в унитазе.
– Кем?
– Собственной персоной. – Досадливо причмокнув губами, Лиза объяснила: – Тогда я не подумала ни о чем серьезном. Решила, будто это шуточки маман.
– Хороши шуточки, – крякнул Виктор. – В первой записке угрожали лично тебе?
– Скорее, в ней содержалась просьба: «Оставь их в покое: и старого, и молодого, чтобы не плакать потом», – процитировала она по памяти.
– Просьба ультимативного толка, – медленно сказал он.
– Ты считаешь, это очень опасно? – Уже в самом вопросе клиентки содержалась просьба о том, чтобы ее успокоили, и Виктор внял зову. – Думаю, ничего серьезного. Кого имели в виду под «молодым»?
Загадочно улыбнувшись, Лиза с гордостью сообщила:
– От меня без ума Вадим Туманов, референт лидера фракции стабильности, короче, восходящая политическая звезда.
– Целишь по крупной дичи.
– Ну, не за кроликами же гоняться. Я только никак не могу понять, почему в записке объединили Зимина и Туманова. Хорошо, с Георгием все ясно – это Роза. А кому помешали мои отношения с Вадимом?
– Ей же, госпоже Зиминой.
– Но почему?
В ответ Виктор опустил ноги со стола, упершись ими в пол, и назидательно сказал:
– Ты поймешь это лет через двадцать, когда начнешь стареть. Видимо, Роза Леопольдовна никак не может справиться с горьким, но естественным процессом и в ее воображении ты стала притчей во языцех. Ее настолько раздражает твоя юность и свежесть, что она хочет держать тебя в постоянном напряжении. При каких обстоятельствах Зимина подложила тебе первую «визитку»?
– Это невозможно вспомнить. В тот день я была в десятке мест.
– То есть у Зиминой были развязаны руки? Она или ее подручный парень могли подсунуть тебе записку где угодно?
– Несомненно. Я часто бросаю сумку. – Облизав губы, Лиза с надеждой спросила: – Как ты считаешь, Виктор, теперь она отвяжется от меня?
– Думаю, да. Предмет ревности исчерпан: муж – покойник. Тебя она достаточно попугала. А что касается «жучка» и кипрских счетов, уверен – это уловка, с помощью которой коварная Роза решила отомстить тебе напоследок. Забудь все, как ночной триллер и сосредоточь свои юные силы на обольщении перспективного Вадима Туманова.
Признаться, после такого монолога Брасова Лиза вздохнула с облегчением. Доводы сыщика полностью совпадали с ее рассуждениями, надежно подкрепляя их.
Вскочив, Лиза даже чмокнула Виктора в скулу и позволила ему оставить у себя злополучную «роковую визитку» на память о женском коварстве. Ей самой не терпелось избавиться от предмета, который, по твердому убеждению Лизы, был пропитан отрицательными флюидами.