Кдану снилось, как злобные ракшасы с синими клыками и косматыми головами рвали его плоть на части. Подобно змее он извивался от боли, но при этом старался доползти до источника живительной амриты13, которая даровала бы ему бессмертие. Осталось совсем немного для достижения столь желанной цели, но позади послышалось отчаянное рычание. Красный волк. Чудовища подземного мира накинулись на него, и он жалобно заскулил. Надо прийти другу на помощь! Истекающий кровью Кдан обернулся, столкнулся с честным взглядом янтарных глаз и в нерешительности замер. Стоило ли возвращаться? Ведь цель уже так близка… «Прости, Дхоль!» – виновато проскулил Кдан и продолжил свой путь к источнику. Он не поможет другу, в нем недостает благородства. За его спиной послышался отчаянный жалобный вой, и от осознания собственной подлости юноша заплакал.
Когда Кдан очнулся от кошмара, то понял, что лежит на циновке в тени баньяна возле живописного пруда с лотосами. Его одежды промокли от пота, а щеки были в слезах. Кажется, его лихорадило. На дрожащих от слабости ногах Кдан поднялся и побрел в сторону хижины на сваях: все казалось знакомым, но при этом, он словно находился здесь впервые в жизни. Где он? Может, смерть в виде Ямы на буйволе14 уже пришла за ним?
Однако все прояснилось само собой: в бамбуковой постройке на низкой кушетке перед очагом сидела его добрая гуру – госпожа Самнанг. Тело ее покачивалось из стороны в сторону, а губы шептали:
– Шанти, шанти, шанти15.
Она заканчивала ритуал. Увидев только ее дородное тело, напоминающее джутовый мешок с рисом, доброжелательное лицо благородного сливочно-коричневого оттенка, черные глаза, никогда не смотревшие на него с укором, Кдан всхлипнул и бросился перед ней на колени. Юношу мучал жгучий стыд. Однажды он подло обманул учителя, а за это не прощают.
Кдан так и сидел недвижимый, не решаясь на какие-либо объяснения, пока старая брахмана сама не дотронулась его лица. От ее ласкового касания юноша вздрогнул в страхе.
– Это ведь запрещено! – прошептал он, ужасаясь при мысли от того, что учитель может стать из-за него нечистой.
Вместо слов госпожа Самнанг протянула ему рис на банановых листьях.
– Ты истощен, – ласково сказала она. – Поешь.
Кдан подчинился. Покуда он пытался затолкать липкий комок в пересохшее горло, то не смел поднять взор и посмотреть прямо в глаза той, которую столько лет обманывал. Но вот подкрепившись и набравшись мужества, он вздернул голову и сказал быстро:
– Простите меня, гуру Самнанг. Я совершил ошибку.
Она с грустью улыбнулась.
– Ты ведь сделал это не для себя, сын мой? Для кого-то еще?
Кдан согласно качнул головой; мудрый учитель знал все на свете.
– Ложь ради спасения другого не является столь ужасной, сколь во имя себя, – отозвалась учитель. – И ты остался в живых после казни; это значит тебе дарован еще один шанс. Знаешь ли ты, мой мальчик, что теперь тебе разрешат высказать пожелание – любое! Эта милость даруется всякому, кто выжил после осуществления смертного приговора.
– Но… Там в джунглях… Я бы умер, если бы вы не забрали меня… Лихорадка одолевала мое тело… – слабо попытался возразить Кдан.
Брахмана легко пожала плечами:
– Бог часто действует через людей, мой мальчик. На сей раз я была его орудием.
– Я благодарен вам, госпожа!
– Твой друг волк тоже жив. Но ему надо оправиться от ран.
Кдан почувствовал, как слезы благодарности хлынули из глаз. Ранки на лице защипало. Дхоль спасен!
– Он тоже помог мне, как и вы, – поделился юноша.
Брахмана загадочно улыбнулась своими смуглыми губами.
– Еще один урок, мой мальчик. Когда будешь стремиться к цели, не забывай про тех, кто рядом.
Юноша густо покраснел и спрятал взор. Хороший урок. Как и все, что говорила брахмана. Только он, видимо, нерадивый ученик.
– Какое желание ты выскажешь на Совете брахманов?
Кдан молчал в нерешительности.
– Позволь помочь тебе. Попроси восстановить тебя в варне кшатриев. Тогда ты сможешь окончить обучение со мной. Тебя не посмеют изгнать, и все будет, как прежде.
Как прежде уже не будет.
– Окун16 за мудрый совет, гуру Самнанг.
Кдан вспомнил, с каким отвращением смотрели на него во время суда старейшины. Они презирали его, ужасались! Неужели все изменилось, и теперь они действительно выполнят любое его пожелание? Мысль его заработала. И все-таки как стало известно про обман? Неужели тот самый мальчишка кшатрий, испугавшийся храмового лабиринта, донес на него? Кроме него никто не знал о том, что он из другой варны, никто, даже его собственная семья… Кдан ушел из дома, сказав всем, что собирается стать подмастерьем одного купца из столицы; родные и не подумали усмотреть в его словах дурное. Только Кдан не желал становиться учеником вайшьи17, он метил выше. Его внешность здорово подсобила ему: светлая кожа и сходство с людьми из варны кшатриев позволили ему усыпить бдительность тех, кто принимал его в гурукулу под чужой фамилией. Никто не мог вообразить, чтобы невинный мальчик с красивыми глазами газели был способен на такой обман.
Впрочем, кому сейчас можно доверять? Над обществом довлел век тьмы, «калийюга», страшное время междоусобиц. Племена Аникорского королевства враждовали между собой, а всего главенствующих общин было четыре, по названиям частей света: Южная, Северная, Восточная и Западная. Каждая мечтала захватить власть и управлять Королевством, и настолько непримирима была вражда между ними, что некоторые брахманы предсказывали реки крови. Единственная надежда возлагалась на Аникор, великую столицу, где был возведен храмовый лабиринт. По преданию в подземелье под храмом находился Молочный океан, где можно было добыть напиток бессмертия – чудодейственную амриту. Ежегодно перед наступлением муссонов каждое племя предоставляло со своей стороны троих юношей кшатриев, дабы те отправились в паломничество вглубь лабиринта. Считалось, что тот, кто найдет и принесет напиток бессмертия, станет вечным королем – раджой, его племя прославится на века и станет главенствующим, а войны прекратятся. Только основная проблема заключалась в том, что из лабиринта еще никто не возвращался. Паломники исчезали под землей, как в утробе пишачи – страшных существ с выпученными глазами и набухшими венами. Их исчезновение трактовалось по-разному. Согласно главенствующему объяснению, паломники приносились в жертву духами ради благополучия всего Королевства. Впрочем, вера в существование чудодейственного напитка сохранялась, а посему и паломничества не прекращались. Многие хотели благоденствия «здесь и сейчас», не желая самим меняться и подстраиваться. Далеко не все походили на мудрого юношу Начикетаса18, который понимал, что земные блага преходящи.
Кдан относился к Южному племени. Он проживал с семьей в бедной деревеньке под названием Банджипол. Его мать разводила тутового шелкопряда и ткала, а отец возделывал рис. Однако кормилец семейства рано умер и был предан Агни. Наверное, все плохое в жизни Кдана началось еще тогда, со смертью отца. У него появилась цель, только вот удачно реализовать ее он не смог. Сейчас, сидя у ног любимого учителя, Кдан отчаянно пытался понять, в какой момент все пошло не так, как надо. Неужели тот кшатрий предал его? Видно, судьба свела его с араком19…
Госпожа Самнанг ласково коснулась его скулы.
– Все будет хорошо. У тебя есть одно желание, которое они обязаны будут исполнить. Тебя не посмеют убить.
Кдан нервно облизнул губы.
Этот жест он повторил чуть позже на панчаяте20 перед толпой важных старейшин, облаченных в белые одеяния. Брахманы так сурово осматривали его, словно желали кремировать одним только взглядом.
Кдан сложил ладони в сампэах21 и низко склонил голову, являя тем самым полную покорность.
– Брахмачарья22, ставший отступником и наказанный в соответствии с законом, выжил и стоит перед нами, – заунывно начал старейшина. – Небо проявило к отроку благосклонность, и он имеет право высказать одно желание, которое будет исполнено по мере наших сил и возможностей.
Кдан хорошо понимал, что ему следует попросить. Учитель дала мудрый совет. Однако, когда настала пора говорить, он поднял голову и сказал то, чего от него никто не ждал:
– Я желаю стать паломником и участвовать в походе за амритой.