Когда вновь посветлело, то вдалеке за океаном стали различимы благородные изгибы великолепной горы. Она маняще выступала из молочных берегов и тянулась к самому небу – и не было видно ни конца, ни края ее. Очевидно, то была священная гора Меру, центр вселенной. На вершине ее жил главный из всех дэвов – небесный зодчий Индра. Возможно ли было подняться на ее вершину простому смертному или следовало прибегнуть к помощи Гаруды – царя птиц? Все это представлялось туманным, как и легкий пар над мерно вздымавшимися волнами океана. Он словно воспроизводил дыхание самой вселенной.
За спинами путников сгущались непроходимые джунгли. Листва растений казалась куда ярче и насыщеннее, чем в обычном лесу. Более того, вскоре паломники обнаружили одну интересную особенность местных деревьев. Если подойти к стволу сахарной пальмы и тронуть ее пальцем, то прямо с листьев на тебя будет стекать густой приторный сироп. Подобным свойством обладали и другие деревья. Стоило только надавить на них пальцем, как они тут же радушно предлагали свои изысканные угощения. Манговые деревья спешили поделиться сладкими оранжевыми плодами, саподилла65 представляла коричневатые фрукты, красноватые рамбутаны услужливо подкатывались к ногам, а кокосовые орехи раскалывались, стоило только подумать об их сладковатом соке. Казалось, решительно все здесь можно было употребить в пищу. Даже хрустящий бамбук выглядел вполне съедобным (молодые побеги здорово заменили бы спаржу), а в водоемах текла патока, простокваша и даже вино. Как славно было бы пожить на берегу океана: купаться в молоке, греться на невидимом солнце и спать под сладкоголосые трели дивных птиц. Леность и томительная нега охватили сердца паломников; однако они не забыли про главную цель.
Вдоволь налакомившись разнообразными фруктами и полежав в теплом молоке, паломники стали думать, что делать дальше. Кдан был убежден, что путь им следует держать в сторону горы Меру. Но вот сколько по времени займет их плавание? Как к нему готовиться? Да и на чем они смогут уплыть? Все эти вопросы занимали в настоящий момент их головы.
– Я думаю, стоит попробовать смастерить плот, – предложил Ваен, зайдя в небольшую бамбуковую рощицу.
– Но у нас нет ножей, – резонно возразил Кдан. Как только слово было произнесено, перед путниками на земле материализовалась вязанка полых зеленых стеблей и даже ротанговая веревка, чтобы соединить их между собой.
– Интересно, тут все желания сбываются? – лукаво спросила Софира сама у себя. Однако поглядывала она при этом почему-то на Кдана.
– Что бы ты пожелала? – неожиданно заинтересовался юноша, и сам вдруг удивился своему внезапному любопытству.
– О, огромный дворец и много-много красивых рабов. Тебя я бы тоже не прочь была увидеть среди своих слуг.
Кдан почувствовал, как кровь ударила ему в лицо. Ему вновь страстно захотелось придушить ее.
Софира с театральным изумлением понаблюдала за его перекошенным от ярости лицом и добавила:
– Ты не умеешь смеяться, вайшья?
Кдан угрюмо промолчал. Нужда притворяться отпала – и теперь Софира вела себя вполне естественно для красотки – то есть, раздражающе дразняще.
Кстати, пока паломники спали, у всех троих отросли волосы. Это казалось удивительным, ибо во время ученической ашрамы брахмачарьи брили головы налысо, что символизировало монашеский обет и чистоту. В этом же странном мире не то людей, не то духов, волосы отрасли всего за одну ночь. У Кдана были слегка вьющиеся каштановые кудри, которые едва доходили ему до плеч, у Ваена они оказались совсем кучерявыми, пышными и напоминали огромное гнездо аиста, а вот Софира стала обладательницей густой гривы черных волос, которые волнами спускались до самой талии. Поистине сейчас она выглядела уже не как тщедушный отрок, а обворожительная женщина, сравнимая по красоте с самой женой Индры. Это и смущало, и раздражало одновременно. Пока Кдан не мог определиться, что перевешивает: раздражение, либо же восхищение. Своими блестящими, черными волосами Софира напоминала Кдану мать. От осознания этого факта щемило сердце.
Они с Ваеном принялись мастерить плот. Конструкция его была незатейлива, но вместе с тем удачна и продумана. Плот вполне мог держать их втроем на воде. Также из бамбука они смастерили себе нечто наподобие весел. Набрав пальмовых листьев, чтобы прикрыться от зноя, сладких бананов и прочих плодов, они побрели к пляжу, ставшему уже таким родным. Казалось, это здесь все реально. А там, где мир людей – одна сплошная иллюзия.
Ваен оглянулся на их маленькую команду.
– Ну что, в путь? – шутливо произнес он, пряча за веселостью волнение. Куда они направляются и смогут ли вернуться? Где они вообще? И удастся ли им достичь цели…
Плот весело прокатился по песку: их маленький корабль готов был отправиться в большое плавание.
– Может, ну его, этот напиток? – протянула вдруг Софира.
– Нет! – одновременно возразили ей ребята, оглянувшись на нее. Слишком многое находилось на кону. То, чем никто из них не намеревался жертвовать.
И они поплыли. Мирный берег подобно миражу растаял в молочной дымке: от воды поднимались испарения, ничего было не видать. Очень быстро стемнело, но при этом было непонятно – то ли наступила ночь, то ли это так менялся день. Время переставало существовать в этом загадочном мире; оно уже не значило так много, как на земле.
Софира легла на живот и склонила голову над сияющим молоком. В глазах ее красиво отображались огоньки. Затем она обратилась к Кдану:
– Расскажи историю, вайшья.
– Из меня плохой рассказчик, – криво усмехнулся тот.
– А если я очень попрошу? – продолжила издеваться над ним плутовка, и он решил, что, пожалуй, лучше и правда послушаться, иначе она не отстанет.
– Я поведаю, как все было, – многообещающе начал Кдан и закрыл глаза. Перед ним всплывали яркие образы. – Дэвы и асуры все время враждовали…
– Как люди?
– Наверное… Дэвы во главе с добропорядочным Индрой оказались на небесах, благодаря своим благим деяниям, а асуры, принеся в мир страдание и пороки, ушли под землю. Однажды Индра оступился; мудрец Дурвасас проклял его и жена Индры —прекрасная Лакшми исчезла, воплотившись в Молочном океане. В мир тут же пришла тьма, радость исчезла из него. Индра мечтал вернуть любимую жену, но для этого надо было взбить Молочный океан. Однако дэвы сами по себе были недостаточно могущественны: пришлось звать на помощь противоположную силу – асуров. Вместе они пахтали океан с помощью горы Меру. Вишну обернулся черепахой и не дал горе потонуть. Океан тысячу лет пенился, пока не затвердел в масло, обнажив прекрасные дары, среди которых была в том числе и Лакшми.
– А какие еще дары были? – заинтересовано спросила Софира. Кдан кивнул, ибо и сам увлекся своей историей.
– Белый летающий конь Уччайшрава с семью головами, корова Камадхену, исполняющая желания, слон Айравата, соблазнительные апсары, сулящие наслаждение… Эликсир бессмертия. Там было еще много чего, однако наряду с прекрасными дарами в океане появился губительный яд – халахала. Все замечательное в нашем мире не может существовать бесконечно, оно чередуется с плохим, страшным…
Красивое лицо юноши сильно помрачнело.
– Чего ты боишься, Кдан? – вдруг прямо спросила Софира.
– Моя сестрица кого хочет достанет, – рассмеялся Ваен. Он активно занимался греблей: могучее тело его покрывал пот. Но Кдану не было смешно. Вопрос девушки он принял всерьез.
– Я боюсь… – прошептал Кдан через силу, – что амрита станет ядом, когда я до нее доберусь.
Софира присела на плоту и свесила в молоко ноги. Черные волосы ее тоже частично погрузились в белую жидкость. Аккуратные стопы ее светились перламутром, когда она принялась беззаботно болтать ими в молоке.
– Что ты делаешь, поан срэй?66 – возмутился Ваен.
– Взбиваю океан, – рассмеялась Софира. – Чтобы наш красавец вайшья не получил в подарок глоток яда.
Кдан зачарованно смотрел на подругу, не в силах отвести взор. Впервые за долгое время он думал вовсе не о напитке бессмертия и не о своей высшей цели.