Бажена умыла лицо. Снова. Трудно просто взять и остановиться, когда целый урок сдерживаешься, чтобы не заплакать. Пытаешься отвлечься, смотришь смешные картиночки, но мысли снова и снова возвращаются к…
Дыхание перехватило. Скрипнула входная дверь, и пришлось отвернуться, чтобы девочка, зашедшая в туалет, не увидела в зеркале покрасневшее от плача лицо.
Никто не должен знать, что я умею плакать. Слабых никто не любит.
Она же… сделала все. Писала рецензии, сочинения, статьи, читала десятки книг по драматургии, и… что в итоге? Теперь весь актив готов бойкотировать ее спектакль. И все из-за того, что перешла дорогу дружку Вероники. Дружку, у которого и так мама режиссер!
Зазвонил телефон. Сначала Бажена хотела сбросить, но, увидев на экране слово «Папа», схватила трубку почти лихорадочно. Наконец-то.
– Да? – оживилась она.
– Привет, Бажен. Деньги пришли?
Бажена проверила уведомления.
– Да, пришли.
– Хорошо, тогда давай, удачи там…
– Пап, подожди. Как у тебя дела?
– У меня? Нормально. Сейчас возимся с поставками. Марьяна на золотую медаль идет. Что еще? В принципе, ничего нового.
Ах да. Марьяна же в выпускном классе. Надо сказать-то покруче, надо…
– А я в конкурсе постановок участвую, – выпалила Бажена. – Там главный приз – рекомендательное письмо в Театральный институт.
Он должен обрадоваться. Он же всегда радовался, и сейчас должен.
– Ой, правда? Марьяна тоже участвует.
Облом. Очень большой облом.
Значит, Марьяна действительно претендует на победу. И как теперь быть? Нельзя же потом приехать на дачу и сказать папе, что бывшая сынка какой-то режиссерши подстегнула весь театральный кружок объявить бойкот!
– И что… у нее за спектакль? – тихонько спросила Бажена.
– «Снежная Королева». Слушай, Бажен, у меня тут дела. Давай потом позвонимся, ладно?
– Ну… хорошо…
– Давай, все. Целую.
Папа бросил трубку, и Бажена убрала телефон. По коже пробежал неприятный морозец. Просто окунули. Во что-то ледяное и мерзкое.
Бажена вытерла лицо. Слава богу, теперь оно уже не выглядело таким опухшим, но влажные глаза выдавали ее с головой: ревела. Как идиотка.
– Осенняя хандра? – послышалось за спиной.
Фигура, стоявшая у Бажены за спиной, чем-то напоминала призрака – бледная, высокая, с длинными черными волосами и в такой же черной одежде, как на похоронах. Тома. Та самая, которой спихнули ее работу.
– Осенний насморк, – пробурчала Бажена, шмыгнув носом. – Кто-то с новым парфюмом пришел… У меня, кажется, аллергия…
– Плакать лучше всего в третьей кабинке, – тихо проговорила Тома, подходя к раковинам. – Там почти не воняет и кто-то процитировал Гумилева на стенке…
– Слушай, Том, – она снова умылась и попыталась сделать самый непринужденный тон. – Вероника сказала, если спектакль буду ставить я, она заставит весь актив… ну… бойкот устроить. Ты вместе со всеми будешь?
– Я не из тех, кто сопротивляется большинству… Честно говоря, в последнее время я вообще теряю всякую инициативу… Становлюсь инертной…
– Наверно, витаминов не хватает.
– Может, витаминов, а может… чего-то еще…
Какое-то время Тома молча простояла у раковины, разглядывая свое отражение. Бажена поняла, что лучше не мешать. Она приспустила волосы, чтобы хоть немного прикрыть заплаканное лицо, и зашаркала к выходу.
– Там Вероника, – пробормотала Тома.
– Значит, все-таки проклятье…
– Что? У ее класса сейчас физика, она не к тебе.
Но до физики Вероника уже была занята – болтала с приятелями. Один из них, невысокий паренек с рыжеватой бородкой, что-то громко рассказывал, активно размахивая руками, а второй…
Да-да. Это был Феликс.
Он стоял, прислонившись спиной к стене, и внимательно слушал. Даже улыбался, изредка кивая. Но стоило ему только заметить Бажену, улыбка исчезла – и снова вернулся гадючий взгляд. А потом пришла идея. Феликс тут же гордо выпрямился и развел руки в стороны, показывая на собеседников. Они этого даже не заметили. Послание предназначалось только конкурентке.
Сначала Бажена не поняла. Даже недоуменно нахмурилась, остановившись на полушаге. Но стоило только догадаться, смех вырвался сам собой.
Друзья. Феликс просто хочет показать, что у него есть друзья.
Бажена снисходительно покачала ладонью – неплохо, но можно лучше. Феликс закатил глаза.
Разве уверенный в себе человек будет заниматься подобным, чтобы доказать свою правоту? Нет, конечно. Значит, хоть и в мелочи, а все-таки победила.
Только Эдик все испортил. Он, как одноклассник Вероники, тоже стоял у кабинета и внимательно наблюдал – может, вообще был единственным, кто заметил эти гляделки с Феликсом. Вскинул бровь, медленно отвел взгляд. Ничего хорошего его выражение не предвещало.
Не думай об Эдике. Просто не думай.
Вон, Феликс лучше. Выделывается вовсю, пытается показаться важным. Хотя… свою правоту он все-таки доказал. А что он сказал о конкурентке? Кажется, с высоты своего интеллекта высказался о ее «колхозе»…
Хорошо. Значит, колхоз ему не нравится.
Посмотрим, кто кого.