Солнце пробивалось сквозь шторы, но для Амалии утро казалось серым и пустым. Она сидела на краю кровати, обхватив руками голову. Всю ночь она почти не спала – то засыпала, то вскакивала от каждого шороха. Тело всё ещё помнило прикосновения, губы горели от поцелуя. И это сводило её с ума.
С каждым часом страх и стыд росли. Казалось, что в доме остался его запах, его тень. Каждый угол казался подозрительным, каждый шорох – шагами.
Она не выдержала. Резко поднялась, схватила сумку, накинула пальто.
«Нет. Больше ни секунды здесь. Я поеду к маме.»
Она набрала номер Кэсси, и голос подруги отозвался почти сразу:
– Алло?
– Кэсси… я не могу больше здесь… я уезжаю к маме, – голос Амалии дрожал.
– Ты правильно делаешь, – сразу ответила та. – Оставайся у Миранды. Я завтра приеду к вам, хорошо?
Амалия прикрыла глаза, с трудом сдерживая слёзы.
– Хорошо… спасибо.
– Держись, слышишь? – сказала Кэсси твёрдо. – Завтра я буду рядом.
Дорога заняла несколько часов. Всё это время Амалия смотрела в окно, сжимая в руках телефон. Городские улицы сменялись шоссе, и только тогда дыхание стало ровнее.
Когда машина свернула к маленькому дому, окружённому садом, её сердце впервые за долгое время оттаяло.
На пороге стояла Миранда. Светлая, тёплая, в простом платье, с привычной улыбкой.
Амалия не выдержала – бросилась к ней, обняла так крепко, что мама удивлённо ахнула.
– Доченька… – Миранда держала её в объятиях так крепко, будто боялась отпустить. – Ты вся бледная. Что случилось?
Амалия глубоко вдохнула и, не встречая её взгляда, ответила тихо:
– Ничего… Просто устала. И… очень соскучилась.
Миранда посмотрела на неё долгим, пронизывающим взглядом – как будто понимала, что за этим «устала» скрывается больше. Но ничего не сказала. Только погладила её по щеке и тепло улыбнулась.
– Тогда будем отдыхать. Ты здесь дома. Я сделаю всё, чтобы ты улыбалась.
Они прошли на кухню, и Миранда, словно нарочно, начала суетиться, открывая шкафчики, ставя на стол варенье, хлеб, сыр.
– Садись, а я приготовлю тебе твой любимый тост с мёдом и корицей. Помнишь, как в детстве?
Амалия села, чуть улыбнулась, глядя, как мама ловко орудует ножом и ложкой.
– Конечно помню… Ты всегда говорила, что корица отгоняет плохие сны.
– И я до сих пор так думаю, – серьёзно кивнула Миранда, подавая ей тарелку. – Попробуй.
Амалия сделала кусочек, и сладкий вкус, такой знакомый, заставил её на секунду забыть обо всём.
– Вкусно, как всегда, мама.
Миранда вздохнула и улыбнулась.
– Вот и хорошо. А после завтрака пойдём в сад. Я тебе покажу новые розы. Они распустились совсем недавно, я специально берегла этот момент для тебя.
В саду воздух был свежим и чистым, пахло землёй и цветами. Миранда показывала клумбы, поправляла кусты, рассказывала о соседях и новых историях городка.
– Смотри, – она наклонилась к кусту, – эти розы я посадила прошлой весной. Думала, не приживутся. А теперь вон как разрослись.
Амалия коснулась лепестков и чуть улыбнулась.
– Они красивые… Ты всегда знала, как из ничего сделать красоту.
– А ты думаешь, откуда у тебя талант художника? – Миранда подмигнула. – В нашей семье все женщины умеют создавать красоту.
Они засмеялись, и Амалия впервые за последние дни смеялась искренне.
После обеда они поехали в городок. Заходили в лавку за продуктами, купили пару платьев в маленьком магазине, а потом уселись в любимом кафе у окна.
– Я до сих пор помню, как ты в первый раз пришла сюда со своими рисунками, – сказала Миранда, помешивая чай. – Ты сидела, уткнувшись в тетрадку, и не слышала, как я тебя звала.
– Я рисовала дерево напротив, – улыбнулась Амалия. – И ты потом смеялась, что у меня получилось слишком мрачное.
– А теперь у тебя выставки в Нью-Йорке, – гордо сказала Миранда. – И пусть ты уехала, но я всегда знала: ты добьёшься своего.
Амалия опустила взгляд, в груди защемило. Хотела сказать что-то о том, что всё даётся слишком тяжело, но не решилась. Она не хотела разрушать этот день.
Вечером Миранда хлопотала на кухне, готовя ужин, а Амалия вышла на крыльцо. Села на ступеньки, обняв колени, и уставилась на сад, который постепенно тонул в мягких сумерках.
Ветер колыхал ветви, пахло сиренью. Всё вокруг было тихим, родным.
И вдруг в памяти всплыло детство. Как они бегали по этому саду с Кайзером. Как он падал в траву, смеясь, а она поднимала его, делая вид, что сердится. Как он всегда защищал её от соседских мальчишек, а потом обещал, что когда они вырастут, она станет его женой.
Губы Амалии дрогнули в улыбке. Сердце сжалось от сладкой тоски.
«Кайзер… Где ты теперь?.. Ты даже не представляешь, как часто я думаю о тебе. Надеюсь… надеюсь, ты счастлив. Пусть и без меня.»
Она выдохнула и подняла голову к небу. Оно было чистым, розовым от заката. В такие моменты ей хотелось верить, что всё когда-нибудь наладится.
Утро выдалось солнечным, и Амалия проснулась от стука колёс по гравийной дорожке. Она выглянула в окно и увидела знакомую машину.
– Кэсси! – выдохнула она с облегчением.
Через минуту дверь распахнулась, и в кухню ворвалась её подруга – в ярком летнем платье, с сумкой через плечо и широкой улыбкой.
– Ну что, мои девочки? – воскликнула Кэсси, обнимая сперва Амалию, потом Миранду. – Я приехала с проверкой: кто тут без меня скучал?
– Мы, конечно, – ответила Миранда и улыбнулась так тепло, что сердце Амалии растаяло. – Проходи, я как раз пирог достала из печи.
– Тот самый? – Кэсси хитро прищурилась. – Я, между прочим, полгорода проехала ради твоего фирменного яблочного пирога с корицей.
– Он самый, – засмеялась Миранда. – Я же обещала.
За столом было шумно и весело. Кухня наполнилась запахом горячего теста и яблок, а смех разливался по дому.
– Боже, это лучшее, что я ела за последние месяцы! – Кэсси закрыла глаза, сделав театральный вид. – Я готова переехать к вам ради этого пирога.
– Ты только скажи, и я каждый день буду печь, – подхватила Миранда. – Но работать адвокатом из моего сада ты вряд ли сможешь.
– Вот именно, – заметила Амалия. – Она даже кофе в городе без трёх звонков не может выпить, а тут у нас интернет на пол-пальца.
– Эй! – возмутилась Кэсси, но тут же прыснула от смеха. – Ладно, признаю. Но ради таких выходных я готова отключить телефон.
После завтрака они втроём вышли на веранду. Солнце ласково светило, воздух был свежим, сад вокруг дома пах цветами. Миранда принесла чай в красивом сервизе, и разговоры потекли сами собой.
– Ты помнишь, как мы впервые встретились? – спросила Амалия, глядя на Кэсси. – Мне тогда было так тяжело без Кайзера, и я вообще не хотела ни с кем общаться.
– Конечно, помню, – улыбнулась Кэсси. – Я подошла к тебе в школе, когда ты сидела одна и рисовала.
– Я тогда подумала, что ты странная, – призналась Амалия.
– Ну а теперь смотри, – Кэсси развела руками. – Странная, но лучшая подруга.
День пролетал незаметно. Они болтали, примеряли платья, что привезла Кэсси «на всякий случай», делали селфи в саду, смеялись до слёз.
– Я уже вижу заголовки, – шутила Кэсси, глядя в камеру. – «Адвокатша, художница и их мудрая мама покорили мир пирогами и платьями».
– Мудрая мама? – Миранда улыбнулась. – Ну, звучит не так плохо.
– Ты не мудрая, а самая лучшая, – серьёзно сказала Амалия и прижалась к её плечу. – Я так рада, что мы все вместе.
Ближе к вечеру, когда солнце клонилось к закату, они накрыли стол на улице. Миранда подала свежие салаты, пирог, чай. Атмосфера была такой лёгкой, что Амалия впервые за долгое время почувствовала – да, здесь она в безопасности.
– Вот ради этого я живу, – сказала Кэсси, поднимая кружку. – Ради таких вечеров, когда рядом только самые родные.
– И никакой работы, – добавила Миранда.
– И никакой темноты, – прошептала Амалия, сама себе, но мама с Кэсси всё равно услышали.
Они ничего не спросили. Просто улыбнулись и обняли её.
Дом стих. Кэсси и Миранда разошлись по своим комнатам. Амалия тихо поднялась наверх, прошла в свою спальню и легла. Но сна всё равно не было. Она смотрела в потолок, прислушивалась к каждому шороху.
Телефон завибрировал на тумбочке.
Амалия вздрогнула, сердце подпрыгнуло к горлу.
Она схватила его дрожащими пальцами. Экран светился: номер не определён.
Открыла сообщение.
«Ты не сбежишь от меня. Где бы ты ни была – я всегда рядом.»
Она застыла. Воздух в лёгких превратился в лед.
Сжав телефон так, что побелели пальцы, Амалия вскочила. На секунду ей показалось, что единственный выход – это разбудить Кэсси. Рассказать ей всё. И про записки, и про силуэт, и про то, как он был в её доме.
Она даже шагнула к двери… но замерла.
В голове вспыхнула картинка: его губы на её шее, жар его дыхания, его пальцы на её теле. То, как она, чёрт побери, отвечала на его поцелуй. Как её тело предало её.
«Если я расскажу всё Кэсси… она никогда не поймёт. Она решит, что я сошла с ума. Как я объясню, что я сама… что я тоже…»
Амалия прижала ладонь к губам, зажмурилась. Стыд и страх перемешались, сердце колотилось, будто в клетке.
– Господи… что мне делать? – прошептала она в пустоту.
Она рухнула обратно на кровать, вцепившись в телефон, будто в единственную связь с реальностью. Но реальность становилась всё более зыбкой.