– Надо же. Я отлично помню, как меня принимали в октябрята, а вот в пионеры – увы, стёрло из памяти ластиком лет.
– А ты пробовал по начальной букве вспомнить?
– Это как?
– Называешь буквы алфавита одну за одной, по порядку, и когда дойдёт до той, с которой начинается место, где произнёс пионерскую присягу, пробел тут же и заполнится.
– Да ну, зачем мне это теперь. На что сдалось оно? Я давно пенсионер. Что мне с того вздора, пенсию прибавят?
– Тебе её мало, что ли?
– Мне всегда надо больше! Всего! Воспитан так. Мать говаривала в своё время: «Запомни, сын, предлагают конфеты – бери, сколько унесёшь. В обе руки, в карманы. Небось. не последним делятся. А коли просят что – отдай такое, которое самому никогда не пригодится. Не уверен – откажи, да так, чтобы тебя ещё и пожалели. Тогда и своё сохранишь, и хорошим для всех будешь.» Мудрая была моя матушка, Царствие ей небесное.
– Скорее – хитромудрая. Себе на уме. Свою выгоду тешила, и тебя тому учила.
– На то она и мать, пользу блюсти, особливо для собственного дитяти.
– Так не ребёнок ты давно! Да и знавал я твою матушку, помню отлично. Наши-то мамы, если не позабыл, в одной школе учились, за одной партой сидели. Только твою после выпуска в студентки пристроили, а моя поехала по комсомольской путёвке на Алтай узкоколейку строить. В вагончике жила, зубы там оставила, перемерзали у бедной, к утру, рассказывала, вода в ведре льдом покрывалась у кровати, картошкой сладкой питалась.
– Чего это? С сахаром, что ли, ела?
– Плохо смеёшься. Зря. Потому – подмороженной делалась картошка! Вот, почему! И, знаешь, я, в отличие от тебя, не забыл, как меня в октябрята принимали, прямо в классе, после уроков пионеры прикалывали нам к рубашке октябрятские звёздочки. А пионерами мы стали у дэка, где памятник Ленину. День был солнечный, ветер сильный, но домой шёл с распахнутой курткой, чтобы все видели – я теперь пионер. И гордился этим, и ни разу за всю жизнь не забыл повязать галстук!
– Гордился он… Простыл бы, было бы после чем гордится. Лечи тебя потом матери, на лекарства траться…
– Ну, не простудился же!
Мы подглядываем за чужими жизнями, будто живём свою. Осуждаем чьи-то промахи и совершаем собственные, дабы было про что поговорить прочим, тем, которые судят о нас по себе. Но мы разные! Неодинаковые. Соседство зла и добра дают познать отличие и сделать выбор в пользу того, что нам ближе. Ну – не могут же все на свете быть хорошими, кому-то нужно нести в себе бремя противоположности…
– Для полноты мира?
– Или для примера, дабы понимали, как жить нельзя.