Резкий звук сирены разорвал тишину августовской ночи. Синий свет проблескового маячка окрасил кирпичную стену, по которой я карабкался. Приплыли…
– Мы с Саней утром приметили одно здание. То есть не так, скорее, присмотрелись повнимательнее, – вещал русоволосый худощавый парень, носивший пафосную кличку Пегас. Вернее, не кличку, а псевдоним в сети. Для своих он как был Эдиком, так им и оставался всегда. В крайнем случае «конём педальным». Это уже зависело от настроения друзей. – Общага строяка. Так вот. Там стены – просто сказка, лезь не хочу.
– Ага, – подтвердил кивком вышеупомянутый Саня – вихрастый здоровяк, сосед Эдика, учившийся с ним раньше в одном классе, а теперь и в группе машиностроительного техникума. – На крышу можно хоть по балконам лезть, хоть просто по стене – на ней до фига удобных выступов. Не пятиэтажка, а полноценный спот.
– Да, да! Днём, естественно, туда не сунешься, народу кругом полно, вахтёрша небось есть. Да и ментовка через квартал. А вот ночью можем сгонять, ролик получится – отпад. Последний в этом сезоне, а то на учёбу уже на следующей неделе.
– Ага, – опять тупо кивнул Саня. Интеллектом он был не очень одарён, но человек хороший и отзывчивый.
– И что ты ночью наснимаешь на свою мыльницу? – скептически отнёсся я к очередной идее фикс нашего неугомонного друга, вечно придумывающего новые способы втянуть нас в неприятности.
– Э! – возмущённо вскрикнул он. – Ты на мой фотик не гони, у тебя вообще никакого нет.
– Нет, – пожал плечами я, – так я и не гонюсь за съёмками. А просто тренируюсь.
– Скучный ты. Философия у тебя своя, да? – Эдик опять завёл свою шарманку, пытаясь наехать. Но меня его выпады как-то не трогали.
– Может, и философия, – усмехнулся я.
– Ладно, харэ! – влез в разговор молчавший до того Макс. Обычно весёлый парень был сегодня чем-то явно загружен и проявлял несвойственную ему молчаливость. И как бы невзначай спросил: – А какой этаж там девчачий?
– Опа, посмотрите-ка на него, оживился, – улыбнулся Эдик, – а то сидел как в воду опущенный. Случилось чё?
– Да ничё, – отмахнулся Максим.
– Не гони! – это уже я. – Рассказывай давай.
– Нечего рассказывать. Со своей разбежался, да и всё. – Макс будто был огорчён.
– С которой из, Максим Казановович?
В чём в чём, а в вопросах внимания со стороны противоположного пола Максим обделён не был. За что, собственно, и был прозван в честь итальянского путешественника. Сейчас же проявлял несвойственные для него приступы меланхолии.
– Эдик, иди в жопу, – безапелляционно заявил Макс, сложив руки на груди, и от последовавших расспросов самоустранился.
Ещё немного пообсуждав особенности архитектуры общежития, которое мы всё же решили посетить, мы разошлись кто куда. Эдик с таскавшимся за ним хвостиком Саней отправились к вышеупомянутому зданию выбирать ракурсы для съёмок очередного паркурского ролика. Макс, несмотря на хмурый вид, пробурчавший, что к назначенному времени будет, отправился к очередной пассии. А я, не зная, чем себя занять до полуночи, банально поплёлся домой. Завалившись на диван, воткнул в уши наушники и запустил на плеере случайное воспроизведение. И успешно вырубился под строительство моста Фредом Дёрстом.
– Твою ж мать! – подскочил я. За окном уже стемнело. Я бросился в коридор, где висели настенные часы – так и есть, до встречи осталось пятнадцать минут. Хорошо, что лёг в одежде – а то мог бы и получить от родителей за шум посреди ночи. Натянул кроссовки, тихо прикрыл за собой дверь и понёсся в сторону студенческого городка.
– Ну, где тебя носит? – встретил меня недовольный тон Пегаса, который растягивал мышцы, сидя прямо на асфальте.
– Тут я, тут, не бухти, – вскинул я руки в успокаивающем жесте. – Дай отдышаться… Какой план? – сплюнув на асфальт вязкую после пробежки слюну, спросил я.
– Камера будет стоять вот тут, – указал Эдик на одиноко растущее дерево. – Двое по одной стене, где окна, двое по вон той, с балкончиками. Кто быстрее – тот молодец.
– По балконам быстрей однозначно. Чур, я там, – отозвался Макс.
– Не, ни фига, на цу-е-фа, кто где полезет.
Естественно, Максу досталась более трудная стена. Как, впрочем, и мне.
– Не расстраивайся, Казанова, – подначил его Саня, – может, в каком-нибудь окне себе очередную деваху найдёшь.
– А это мысль! – оживился наш Казанова. – Погнали уже!
Ну мы и погнали. Эдик дал отмашку, и мы побежали к заранее разобранным местам подъёма.
Поначалу всё шло неплохо. Руки привычно ощупывали кирпичную кладку, ища новую опору. Я стремительно продвигался вверх и, обогнав Макса, вырвался вперёд. Почти добравшись до окон третьего этажа, вдруг услышал милицейский гудок. Сука Эдик…
– Эй, обезьяны, ну-ка быстро спустились! – Грубый голос, усиленный громкоговорителем, донёсся из-за стены, по которой лезли Саня и Эдик. Меня с Максом менты видеть не могли, как и мы их. Мы с Максимом переглянулись, кивнули друг другу, и он молча сиганул вниз, в траву, погасив инерцию удара перекатом. Вскочил и понёсся прочь от милицейского уазика. А я замешкался. Дело в том, что, во-первых, находился выше, а во-вторых, подо мной был только асфальт. До клумбы не допрыгнуть. Твою ж налево… Но ничего другого не оставалось. И я уже совсем собрался прыгать, как вдруг над головой раздался шёпот:
– Эй ты, ноги переломаешь, давай сюда!
Подняв голову, я увидел в ближайшем от меня окне третьего этажа ангела. Ну, так мне тогда показалось. На деле же это оказалась девушка со светлыми волосами, в белой ночнушке, с удивительно красивым лицом. Она призывно махала, а я, будто заворожённый, не мог двинуться с места.
– Ну что тупишь, быстрее давай! – Этим окриком ангел, то есть девушка вывела меня из ступора. И я проворно вскарабкался на подоконник, ввалившись внутрь небольшой комнатки.
Девушка быстро закрыла створки окна, запахнула занавески, а я, обернувшись, вытаращился на неё. Ведь тут было на что посмотреть. Ночнушка не скрывала идеальной фигуры от слова «совсем». Закончив прятать следы моего проникновения в комнату, незнакомка обернулась и тут же, смутившись от понимания, в каком она предстала виде, схватила с кровати одеяло и прикрылась им.
– Чего вылупился? – Смущение переросло в злость.
– Ничего. Спасибо тебе, – поблагодарил я.
– Не за что, – резко бросила блондинка.
Сквозь занавески проходил, освещая комнату, свет от луны и окрестных фонарей. Девушка колебалась, порыв злости прошёл. После столь решительных действий по моему спасению она растерялась, как, впрочем, и я. Мы как два столба застыли друг напротив друга, не зная, что сказать.
– Меня, кстати, Андрей зовут, – решил хотя бы представиться я.
Блондинка отвела в сторону взгляд своих чарующих глаз.
– Олеся, очень приятно…
Из небытия меня выдернул тихий шорох. Еле слышный, на грани восприятия. Приоткрыл глаза, но почти ничего не смог разглядеть. Было темно. На дворе глубокая ночь. Сколько же я провалялся без сознания? На фоне небольшой дорожки света от приоткрытой двери заметил неясный образ. Постарался сфокусироваться на человеке, пришедшем меня проведать, но добился лишь того, что зрение поплыло. Удалось увидеть только, что в комнате находится женщина. Об этом свидетельствовала копна длинных огненно-рыжих волос. Из всех обитателей дома такой шевелюрой могла похвастаться только кровная мать занимаемого моим сознанием тела. Подтверждение своих выводов я получил буквально через пару мгновений. Тень приблизилась к кровати и голосом матери зашептала:
– Сынок, Джеймс, родной мой, ты слышишь меня? Это мама, пожалуйста, сынок, поговори со мной. Скажи что-нибудь… – Голос женщины дрожал. Слова перемежались всхлипываниями. Было понятно, что она рыдает не первый день и находится на грани нервного срыва. Жалеть её я не стал.
– Женщина. Я – не твой ребёнок. Вы с мужем совершили ошибку, засунув мою душу в тело этого мальчика. – Голос звучал сипло, и я скорее хрипел, чем говорил. – Ты не делала этого. В отличие от твоего мужа. Поэтому он умрёт. Обещаю тебе это. А ты будешь жить. Жить, зная, что я занял место твоего сына.
Непонимание на лице Литы Ши’фьен по мере моих слов сменилось страхом. Зрачки красивых ярко-зелёных глаз расширились. Женщина прижала ладони ко рту, пытаясь заглушить крик. Но тот будто застрял в горле. От сковавшего её ужаса Лита не смогла выдавить из себя ни единого звука. Из глаз бурным водопадом хлынули слёзы. Она вскочила и спешно покинула комнату, гулко хлопнув дверью.
Жестоко? Возможно. Но не я проклял это дитя, и уж тем более не моим было решение попадать сюда. Пусть теперь расхлёбывают последствия своих поступков.
Размышляя о справедливости выпавших на мою долю событий, я не заметил, как провалился в сон.
Пробуждение оказалось отнюдь не радужным. Ворвавшийся в комнату, словно вихрь, Эрин с порога начал что-то кричать. Я даже сначала не понимал, что именно. Но когда он начал трясти меня за плечи, волей-неволей пришлось собраться и сосредоточиться на цели визита.
– Что ты ей сказал? – повторял раз за разом Ши’фьен. – Отвечай!
– Перестань меня трясти-и-и-и… – взмолился я, потому что голова грозилась отделиться от шеи и продолжить существование самостоятельной единицей. Эрин, как ни странно, меня услышал и понял, потому что выполнил просьбу и оставил попытки вытрясти из меня душу. Отошёл на пару шагов от постели. – Правду. Она услышала от меня правду.
– Зачем? Она же не виновата…
– Зато ты виноват, – перебил я. Мой голос не до конца восстановился, но уже не был похож на ночной хрип. Я всё ещё сильно басил. – Ты думал, можно просто так выдернуть душу из одного тела, переместить в другое – и это обойдётся без последствий? Ошибаешься. Во всём, что произошло и ещё произойдёт, вина целиком и полностью на тебе, Эрин Ши’фьен.
– Ты довёл Литу до истерики. Доволен собой? Можешь упиваться своей правотой. Но я это делал не для себя, а ради продолжения рода, – со злостью в голосе бросил Эрин.
– Что мне до твоего рода? – ощерился я в ответ. – У меня была своя семья, а теперь я её лишён. Ты вообще думал, как найти общий язык с тем, кого призовёшь?
– Естественно, – ответил Эрин. На его лице появилась злая усмешка, не сулящая ничего хорошего. – Мне нечего предложить, кроме того, что уже есть: быть наследником аристократического рода. И, на мой взгляд, этого более чем достаточно. Если не устраивает – есть такой вариант. – Глаза Ши’фьена вспыхнули алыми огнями. Он поднял руку с надетым кольцом, которое пылало так же, как и глаза чародея. Направив её в мою сторону, он сжал кулак, и я почувствовал, как температура вокруг резко скакнула вверх. – Твои желания меня совершенно не интересуют. Либо ты заменишь мне сына, либо будешь страдать.
Стало тяжело, будто меня положили под пресс. Попытки пошевелиться ни к чему не привели. Жар нарастал, пот лил градом, будто я был не в проветриваемом помещении, а в раскочегаренной бане в компании с недалёким любителем покрутить полотенцем над головой.
– А силёнок хватит пытать собственного сына? – ехидно заметил я.
Эрин поморщился, но ответил:
– Ты – не он и не думай прикрываться этим.
– Ну вперёд. А то что-то прохладно в комнате, – подначил я Ши’фьена, хоть и было очень тяжело выносить жар. Простенькая подначка сработала. Глаза папаши вспыхнули ярче, и я почувствовал, как пот начал испаряться с кожи. Состояние было похоже на то, что я испытал в больнице перед тем, как попасть в этот мир. С той лишь разницей, что не было видно источника жара.
– Это всё, на что способен великий аристократ Ши’фьен? – не останавливался я. Проигрывать этому уроду не было никакого желания. Пускай лучше спалит меня. Может, так я вернусь домой к семье?
– Сейчас узнаешь…
В воздухе мерзко запахло палёными волосами. От боли во всём теле сознание помутилось. Вдруг резко отворилась дверь, и я увидел Няню. Та что-то прорычала в спину Эрину и бросилась на него. Одновременно с тем я обрёл возможность двигаться и попытался скатиться с кровати, уходя из нагретой области. Падения я не почувствовал. Ещё в полёте сознание, как и в случае с лечением голосовых связок, отключилось, чтобы больше такого не испытывать.
Интересно, у меня теперь каждое утро будет настолько болезненным?
Очередное пробуждение. Я осторожно приоткрыл сначала один глаз, осмотрелся. Не обнаружив ничего, что представляет угрозу, открыл второй и попытался подняться на постели. На удивление это получилось гораздо легче, чем раньше. Похоже, перенесённые мучения каким-то образом подстегнули нервные окончания, и тело, к моей радости, стало слушаться гораздо лучше. Сил в мышцах, конечно же, не прибавилось, это я чувствовал, зато отклик был великолепен. Конечности двигались в штатном режиме. Так, как им было положено. Пальцы больше не напоминали переваренные сосиски. Появилась некая лёгкость и ловкость в конечностях. Я бы даже попробовал встать, но понимал, что мышечный корсет пока слабоват для таких приключений.
Поэтому я откинулся на кровати и принялся размышлять о сложившейся ситуации. Первое, что пришло на ум и на что я не обратил внимания сразу ввиду стрессовых ситуаций – общение. Каким-то образом я, сам того не понимая, заговорил именно на том языке, на котором общаются окружающие. И это не составило для меня ровным счётом никакого труда. Понимание языка ранее я списал на память Джеймса. А вот произношение объяснить не совсем удавалось. Ведь раньше я не говорил на языке Торма. Мой мозг анализировал информацию в привычном режиме, и мне казалось, что я слышу обычную русскую речь. При этом ощущался небольшой диссонанс из-за несовпадения движения губ собеседника и того, что я слышал. Поэтому я боялся столкнуться с тем, что не смогу изъясняться, даже когда связки заработают полноценно. Видимо, сказывались навыки всё того же бедного ребёнка, чьё тело я занял. Ибо мне казалось, что я произношу обычные русские слова, но меня вроде бы понимают, то есть мозг каким-то образом калибрует сигналы правильно. Я не учёный, и, следовательно, полноценного объяснения данному феномену у меня нет. Поэтому остаётся лишь смириться с тем, что имею.
Через некоторое время пришла Няня. Вспомнив ночное происшествие, я обрадовался её приходу.
– Доволен собой? – грубо спросила она.
Я даже слегка опешил от такого начала.
– Эм-м… наверное, – не придумав ничего лучше, ответил я.
– «Наверное», – передразнила меня Лана. – Зачем ты завёл Эрина? Ладно, сам пострадал, но меня-то зачем подставлять? И чем вообще провинилась Лита? Бедняжка теперь только и делает, что сидит, глядя в одну точку перед собой, и бубнит под нос что-то невразумительное. Думаешь, самый умный? Ух, была бы моя воля… На вот, – выдохнула Няня и кинула на кровать то самое зеркало, в котором я первый раз увидел своё новое лицо, – полюбуйся.
Недоумевая, я поднял зеркало и поглядел на своё отражение. Так-с… Ну да, я своего добился. Из зеркала на меня смотрел совершенно лысый человек. Ни намёка на волосы. Можно было подумать, что меня просто обрили, пока я был в отключке. Но кому в голову придёт сбривать брови и ресницы? Эрин определённо меня поджарил. Очень интересно… А я уж было подумал, что этого человека-скалу мало чем можно вывести из равновесия. Отлично. Первый шаг на пути мести сделан. Хоть и достаточно корявый.
– По-моему, красавчик, ты так не считаешь? – с ехидной усмешкой спросил я, возвращая Няне зеркало.
– Ох и дурак… – протянула та.
– Так что там с подставой? – спросил я, переводя разговор на другую тему. – И вообще: зачем ты вписалась?
Лана с задумчивым видом прохаживалась по комнате, изредка окидывая меня оценивающим взглядом.
– Захотела и вписалась. Если бы ты превратился в шашлык, я как минимум потеряла бы работу. А так отделалась всего лишь понижением жалования.
– Спасибо, – практически прошептал я. Было слегка стыдно.
– Забудь, – Няня всё-таки расслышала меня, и на лице её промелькнула тень улыбки, – было даже немного весело.
– Что именно? – не понял я.
– Как «что»? Прерывать факельщика на пике. Хорошо, что весь дом не спалил. Эрин Ши’фьен не зря носит звание мастера. Так искусно погасить волну огня мало кому под силу.
Данное заявление вызвало кое-какие вопросы, которые я тут же и задал:
– То есть он мог просто превратить меня в уголёк, но вместо этого решил помучить? Да ещё и мог в процессе всех вокруг спалить?
– Именно! – веселилась Лана. Небольшие клыки подрагивали от сдерживаемого смеха.
Думается мне, что Ши’фьен меня просто пожалел. Но я своими подначками чуть не довёл ситуацию до трагедии. Внутри заворочался клубок злости. Этот ходячий огнемёт действительно ожидал от меня чего-то иного? И я сейчас должен себя винить? Да чёрта с два. Сам эту кашу заварил, сам пусть теперь расхлёбывает. А я ещё и добавлю. Как только встану на ноги, и чего похуже попробую сделать.
Мои мысли, по всей видимости, отразились на лице, потому что Няня подняла руки в успокаивающем жесте и произнесла:
– Давай-ка оставим вчерашнее и посмотрим, в каком состоянии твои мышцы.
Я общаться не желал, но слова Няни нашли в душе отклик, так как мне самому было интересно, насколько всё плохо. Было странно, но чувствовал я себя даже лучше, чем до прожарки моей тушки. В теле появилась некая лёгкость. Хотелось встать. Я кивнул в ответ на предложение. Лана незамедлительно приблизилась, села на краешек кровати, прикрыла глаза и стала что-то негромко бормотать.
Спустя немного времени она открыла глаза и гаркнула:
– А что это мы лежим? Подъём! – Слова она сопроводила действиями и, ухватив меня за руки, подняла с постели и поставила на ноги.
Я внутренне сжался, ожидая удара об пол, и даже прикрыл глаза. Но его не последовало. Я стоял. Весь трясся, но стоял.
– Как так? – удивлённо спросил я Няню.
– Очень просто. Почти как с речью, только там было точечное воздействие. А тут мастер Ши’фьен пропустил через всё твоё тело огромную волну магической энергии, тем самым подстегнув восстановление. Вуаля! – хлопнула в ладоши женщина. А я, обрадовавшись новому статусу прямоходящего, попытался сделать шаг и ожидаемо полетел на пол. Упасть мне не дала вовремя среагировавшая Лана.
– Ну не всё же сразу! – укоризненно проговорила она, усаживая меня на кровать.
– Почему нельзя было сразу так сделать, к чему все эти недели?
– А подумать? – прищурила один глаз Няня.
– Не выдержал бы организм? – попытался я ткнуть пальцем в небо и попал.
– Именно. Таких нагрузок в прежнем состоянии тебе было не выдержать. Только всё пошло, мягко говоря, не по плану. Мы рассчитывали на более аккуратное воздействие. Тебе очень повезло, что каналы справились и ты сейчас разговариваешь со мной, а не лежишь в деревянном ящике, закопанный на заднем дворе. Или в урне над камином. В виде кучки пепла.
В голове крутился вихрь идей. Если я стою, значит, дело осталось за малым – начать ходить. Будет трудно, поэтому нужна помощь. Брусья не вариант. Нужно передвигаться не только вдоль них. Костыли. Вот решение. Я попросил у Няни посадить меня за стол и подать пишущие принадлежности. В этот раз даже не понадобилась помощь Ланы, чтоб изобразить желаемое. Пальцы слушались ещё не очень уверенно, но грубый чертёж костылей с поддержкой для рук вышел вполне сносным. Получилось выполнить несколько вариаций. Нарисовал даже с четырьмя опорами. Не уверен, что для передвижения это будет удобно, но требовалось излить на бумагу весь распирающий меня поток мыслей. Что я и сделал.
Лана покрутила листы с набросками, задала несколько уточняющих вопросов и удалилась, оставив меня в одиночестве.
Дабы отвлечься, решил попрактиковаться в заново приобретённом умении стоять. Как опору использовал стол. В этот раз получилось не только не упасть, но и сделать несколько крохотных шажков. Очень важных для меня шажков. Невозможно передать те чувства, которые у меня вызвали эти движения. Казалось бы, обыденные действия. Но ощущения, с которыми я их проделал, были сродни эйфории. Лишённый возможности двигаться и прикованный к постели, я только и мечтал, как снова смогу управлять своим телом.
Я стоял у стола и смотрел на лес, раскинувшийся за распахнутым окном. Лёгкий ветерок, проникавший через него, приятно ласкал опалённую кожу. Я потянулся за полупрозрачной полосой воздуха и неожиданно для себя почувствовал некое сопротивление. Сжал кулак в попытке ухватиться. Что-то получилось. Это было похоже на то, как если бы я попытался схватить чересчур мокрую глину. Сквозь пальцы отчётливо что-то проходило. Но как это было возможно? Это ведь всего лишь воздух. Воздух невозможно потрогать. Или возможно? Я же в магическом мире, а тут, как показывает практика, возможно всё. Ну или очень и очень многое.