Пробуждение вышло резким. Секунду назад я ещё в забытьи, а миг спустя таращусь в потолок моего нового обиталища. Моей роскошной «тюрьмы».
Это было не первое пробуждение в новом мире. С момента моего переселения в новое тело и, по-видимому, в новый мир прошло около недели. Впервые я ощутил себя лежащим на голой скале возле пещеры, укутанным в плед. Именно тогда я понял, что нахожусь в другом мире, отличном от нашего. Различия предстали передо мной в виде мужчины, разбиравшего завал посредством давления воздуха и ветра и управлявшего ими при помощи собственной воли. И кольца, которое еле заметно светилось красным.
Странное дело – я видел воздух, вернее – порывы ветра. Это было похоже на стекло с браком. Вот под одним углом будто бы всё хорошо, но стоит сместить взгляд, и ты видишь полосу. Эти полосы ещё и немного мерцали жёлтым свечением. Исходили они из кольца и теряли чёткость по мере удаления от него. От рук странного человека в сторону завала тянулись хорошо заметные контуры ветряного давления, а вот дальше, сделав своё дело и убрав часть завала, они рассеивались в пространстве, изредка долетая до меня. Не было на Земле ничего похожего. Только в фантазиях писателей и киноделов. Ни в моём прошлом, ни в настоящем…
Хорошо, допустим. Я попал в будущее, в котором неким способом человечество открыло магию и тайные знания. Но почему тогда одежда будто из девятнадцатого века? Мужчина был одет в тёмно-коричневый сюртук – удлинённый двубортный пиджак. А когда он, видимо, упарившись от своих действий, скинул его прямо в пыль и обернулся в мою сторону – то остался в того же цвета жилете с цепочкой от пуговицы до кармана. Там, по всей видимости, лежали часы. Белая льняная рубашка была оторочена кружевами. Ноги обуты в остроносые туфли. Будто с бала сбежал господин.
Наконец он дорылся до цели – оказывается, он выручал товарища, окровавленного и всего поломанного. Недвижное тело поднялось в воздух по мановению руки. Мужчина подошёл ко мне, и я почувствовал, что тоже взмываю в воздух. Обзор был закрыт, голова отказывалась куда-либо поворачиваться, и я плыл, уставившись в землю. Даже не успел рассмотреть, что за человека этот модник вытащил из-под завала. Сознание покинуло меня, как только мы начали спуск.
Несколько раз я приходил в себя на пути к нынешней «тюрьме». Мы находились то в карете, что подтверждало мои догадки, то в подобии машины – работу мотора трудно с чем-то спутать. Хотя это был явно не такой мотор, к которым я привык – слишком уж он трещал. Будто плохо настроенный мотоцикл. Спасённого мужчины в плаще с нами уже не было. Я остался наедине с «господином». Он сменил тёмно-коричневый сюртук на синий и нацепил на голову самый настоящий цилиндр.
Окончательно сознание ко мне вернулось только в поместье. Лежа в кровати, я резко открыл глаза и увидел над собой потолок, украшенный лепниной, и люстру столь искусной работы, подобную которой видел только на экскурсии в Эрмитаже. Плотно зашторенные окна давали очень мало освещения. Основной свет падал от той самой люстры, в которую были вставлены свечки, накрытые цилиндрами из мутноватого стекла в железном каркасе.
Попытки оглядеться ни к чему не привели. Тело по-прежнему не слушалось. Я мог только открывать и закрывать веки, а также двигать глазами. Но даже так получилось осмотреться. И этот осмотр преподнёс мне второй сюрприз. Тело было не моим. Вернее – оно могло бы быть моим, если бы я помолодел на полтора десятка лет и похудел на полсотни килограммов. Так же, как и в больничной палате, я мог видеть только верхнюю часть туловища, остальное было прикрыто шёлковой простынкой. Грудь впалая, плечи иссохшие. Под простынкой силуэт вообще напоминает скелет. Вспомнились изображения жертв Бухенвальда и других концентрационных лагерей времён Великой Отечественной войны. Как можно было довести до такого? Вроде дом приличный. На отсутствие денег ничто не намекает. Почему же тот, в чьё тело я попал, являет собой учебный макет из кабинета биологии? Или это последствия моего переселения в этот мир? И для чего это всё было сделано? Чтобы я остаток дней провалялся овощем, только наблюдая за тем, что происходит вокруг?
Вопросы веером засыпали мой разум. Страх и паника ударили в голову. Если бы я мог закричать – обязательно сделал бы это. Я даже попытался. И на удивление – получилось. Правда, не совсем то, что я ожидал. Я понял, что повторяется ситуация в больнице. Внутри я кричу, а снаружи раздаётся лишь едва слышное мычание. Но, как и в тот раз, именно это мычание дало результаты. Тогда проснулась супруга, сейчас же распахнулась дверь, причём с такой силой, что я думал, она соскочит с петель. В комнату ворвался мой давешний знакомый, который разбирал каменный завал и, по всей видимости, привёз меня сюда. Помимо этого, имеется у меня большая уверенность, что он является инициатором внезапной смены места пребывания моего разума.
От удивления я ещё шире распахнул глаза и замолчал, уставившись на своего гостя. А он, увидев, что я смотрю на него, приблизился к кровати и заговорил:
– Здравствуй. Меня зовут Эрин Ши’фьен. И я несу ответственность за то, что ты сейчас меня слушаешь и, надеюсь, понимаешь. Знаю – ты в данный момент не можешь нормально общаться, но я подготовился. Я задам тебе ряд вопросов, на которые в случае положительного ответа ты моргнёшь один раз, в случае отрицательного – два раза. Попробуем? – Эрин присел на кровать.
Действительно, чего бы нам не пообщаться? Раз уж в данный момент не могу снести тебе челюсть и отпинать до потери сознания за то, что ты сотворил, разживусь для начала хоть какой-то информацией. Выхода у меня другого всё равно нет. Я моргнул один раз.
– Значит, вопрос о том, понимаешь ли ты меня, отпадает?
Капитан Очевидность. Одно моргание.
– Ты из Эллориона?
Это что за покемон? Новый мир, город, страна? Побольше информации, сэр. Два моргания.
– Раньше ты был человеком?
Странный вопрос. У них тут что, ящеролюды и кентавры есть? Хотя с учётом наличия магии всё возможно. Одно моргание.
– Отлично. Проще будет освоиться в этом теле. Кстати, оно принадлежит… кхм… принадлежало Джеймсу Ши’фьену. – Лицо мужчины омрачила печаль. Вряд ли он сейчас заговорил об однофамильце. Наверное, это тело принадлежало его сыну. Было видно, что ему тяжело говорить. Но это продлилось буквально несколько секунд. Он собрался и продолжил, подтвердив мои мысли: – Джеймс – мой сын, вернее, был им. В результате некоторых процессов душа и разум моего сына покинули тело. Других наследников у меня нет и уже, к сожалению, не будет. Поэтому я принял нелёгкое решение, в результате которого получилось так, как получилось.
«Нелёгкое»? Охренеть. Как можно было вообще о таком подумать? Наследника у него нет, урод, женись ещё раз, роди, усынови на крайний случай. Зачем красть чужие души?
От возмущения я вновь замычал.
– В чём дело? Наверное, злишься? Злись – ты в своём праве. Но знай, дело уже сделано и обратно ничего не вернуть. Тебе придётся смириться и помочь мне. – Моё возмущение вызвало бурную реакцию. Не ожидал, честно. Новообретённый папаша заговорил резко, повысив голос, будто приговор зачитал: – Мы с тобой договоримся либо миром, либо принуждением. Выбор за тобой. Сейчас отдыхай. Скоро придёт прислуга. Тебя накормят, помоют, переоденут. Я съезжу по делам, а когда вернусь – мы продолжим разговор.
Он поднялся с кровати и собрался было уйти, но это у него не вышло. В комнату, будто фурия, ворвалась женщина с огненно-рыжими волосами. Её зелёное платье слегка растрепалось, будто она бежала сюда. Женщина попыталась приблизиться к кровати, но Эрин встал у неё на пути.
– Лита, нет. Ещё рано.
– Он очнулся? Я хочу его видеть! – Женщина попыталась обойти Ши’фьена, но тот схватил её за руки и начал выталкивать за дверь.
– Я сказал: нет! – рявкнул Эрин. – Это не обсуждается.
– Это и мой сын тоже, я его мать и вправе…
Резкий шлепок пощёчины прервал причитания, а дальше, воспользовавшись тем, что женщина потеряла ориентацию от его действий, папаша вытолкнул мать того, чьё тело я занимал, за дверь и захлопнул её. Из коридора послышался женский плач, звуки которого, впрочем, быстро удалились. Всё стихло.
М-да уж. А папаша, оказывается, тот ещё мудак.
Через какое-то время, как и сказал Эрин, пришли слуги. Они начали с осторожностью совершать манипуляции по уходу за телом. Было видно, что делают это не в первый раз. Похоже, Джеймс уже давненько находится в таком состоянии. Значит, это истощение – не из-за процесса вселения моей личности.
Произошла заминка, когда слуги увидели, что я слежу за их действиями. Одна из девушек даже вскрикнула и, указав на меня, спросила, что им делать, у старшего из слуг, который не принимал участия в процедурах, а только отдавал указания. Тот почесал затылок и ответил, что особых распоряжений не поступало, поэтому делать нужно всё как обычно. А «как обычно» мне не понравилось. В принципе не нравилось чувствовать себя запертым в чужом теле и беспомощным, неспособным даже задницу себе подтереть. Особенно не по душе мне пришёлся процесс кормления. В рот вставили трубку и начали по ней подавать жижу, пахнущую до боли знакомо. Дело в том, что на второй месяц после родов у супруги пропало молоко. Пришлось переходить на кормление смесью. Так вот, та жижа, что вливали мне прямо в горло, пахла точь-в-точь как детская смесь. Вкуса, к сожалению или к счастью, я не чувствовал. Закончив процедуры, слуги удалились, оставив меня в одиночестве. Перед этим они погасили свечи в люстре, распахнули шторы и открыли окна. Комната наполнилась солнечным светом и свежим воздухом.
Некоторое время я лежал, пялясь по сторонам в попытках рассмотреть подробно всё вокруг. Зрение не слишком хорошо работало. Но было кое-что на удивление отчётливое. Ветер. Если в тот раз, когда Эрин разбирал завал при помощи магии ветра, это были чёткие линии, то сейчас порыв, влетевший в приоткрытое окно, был тусклым подобием того потока. Прохладный воздушный язычок, который слегка лизнул меня в лицо и совсем немного разбросал волосы. Он и дальше продолжил бы щекотать меня, но пришла девушка-служанка и закрыла окна, которые оставили открытыми для проветривания. Жаль. Этот короткий миг «общения» с ветром принёс хоть и небольшую, но радость. Удивительно, раньше я никогда не получал таких эмоций, когда на меня дул ветер. Ещё одна странность в копилку того, что придётся выяснить.
Сколько я пролежал в одиночестве, неизвестно. Может, час, может, десять минут. Когда совершенно нечем себя занять, чувство времени как-то притупляется. Забыться сном мешали мысли, крутящиеся в голове. Так много вопросов и так мало ответов. Слишком мало информации, чтоб составить полную картину происходящего. Придётся идти на контакт с моим пленителем. Хоть и совершенно не хотелось этого делать. Изначально не было желания общаться, а уж после сцены избиения моей потенциальной новой матери оно отпало окончательно. Но, как я уже говорил, выбора нет. Совершенно. Придётся общаться. От Эрина зависит, встану я на ноги или нет. И что со мной будет дальше. Нужно привести это тело в порядок, а дальше разберёмся. Одно я знаю точно: этот козёл поплатится за то, что выдернул меня из моего мира, оторвал от моей семьи.
На этих мыслях меня накрыло волной дремоты, и я погрузился в забытье. Погрузился, чтобы тут же проснуться от звука открывающейся двери. Вошёл Эрин в сопровождении слуг, нёсших странного вида кровать. Она больше напоминала орудие пыток. Железный каркас, смахивающий на детскую кроватку со стенками. Снизу болтаются какие-то провода, а ко дну прикручены железные кольца. Они располагались так, что становилось понятно их предназначение: фиксация рук, ног и шеи. Помимо кровати принесли также кресло с похожими крепежами. Оно было отставлено в сторону. Меня прошиб холодный пот. Неужели они думают, что в нынешнем положении я опасен настолько, что меня нужно дополнительно приковывать к постели?
От Эрина не укрылось моё состояние, и он, усмехнувшись, сказал:
– Не бойся, это не пыточные инструменты. Вернее, можно и так использовать, но сейчас эти приспособления помогут быстрее поставить тебя на ноги. Моргни, если понял.
Немного отпустило. Но вот оговорка насчёт пыток оставила определённые опасения. Одно моргание.
– Отлично. – И, обращаясь к слугам: – Чего встали? Пошевеливайтесь. Меняйте кровати, застилайте и перекладывайте Джеймса.
Пара минут – и я лежу в импровизированной люльке, а Ши’фьен закручивает болты на фиксирующих скобах. Когда меня перекладывали, я заметил, что борта люльки-клетки инкрустированы драгоценными камнями различных цветов. У богатых свои причуды, конечно, но смысл вставлять драгоценности в простой железный ящик? Ответ на этот вопрос я получил практически сразу от Эрина, будто прочитавшего мои мысли.
– В конструкцию входят магические накопители, они будут питать внешний контур. А тонкую подстройку я проведу сейчас. – С этими словами он вытащил из кармана какое-то небольшое устройство, смахивающее на кубик Рубика, только одноцветный и будто из серебра, всё с теми же камнями, и моток проволоки. Воткнув один конец медного с виду провода в паз устройства, Эрин полез под кровать. Там, как помнится, висели какие-то провода, к ним он и подключил свой куб. Встав с колен, Ши’фьен отряхнул их от несуществующей пыли. Поднял руку, направив сжатый кулак на кровать, прикрыл глаза и зашевелил губами. Пара мгновений, и я замечаю три порыва ветра, устремившиеся от стенок кровати к потолку и тут же исчезнувшие. Эрин открыл глаза и, осмотрев люльку, довольно кивнул:
– Всё работает.
Никаких изменений я не почувствовал. Были заметны едва различимые завихрения, поднимавшиеся вверх от нового ложа, и на этом всё.
Эрин, обойдя кровать вокруг и кивнув своим мыслям, сказал:
– С завтрашнего дня с тобой начнёт заниматься специально обученный человек. Терапия пойдёт тебе на пользу. Она поставит тебя на ноги. Ты ведь не планируешь остаться таким навсегда. Верно? – Он слегка улыбнулся немудрёной шутке, но взгляд остался, как и прежде, холодным и слегка злым.
Я не счёл нужным что-либо отвечать. Лишь отвёл глаза и уставился в окно. Ши’фьен понял, что общаться я не намерен, и молча удалился.
Остаток дня ничем примечательным похвастаться не мог. Ещё дважды приходили слуги и подвергали меня унизительным процедурам. Вечером заглянул «отец». Но только для того, чтобы проверить, как работает система, к которой я подключён. Не удостоив меня даже и намёком на общение, он удалился. Полежав в одиночестве и тишине какое-то время, я провалился в беспокойный сон.
Снилась деревня моих родителей. Мы с супругой сидели на травянистом берегу неширокой реки. Мокрые, только после купания. Солнечные лучи, отражаясь в каплях воды, стекавшей по коже, делали их похожими на мелкие бриллианты, грани которых создавали калейдоскоп разнообразных бликов. Я, щурясь и улыбаясь, разглядывал откинувшую голову и ловящую солнечное тепло Олесю. Она слегка дрожит. Ещё не согрелась после речной прохлады. На коже заметны мурашки. Явственно вспучилась ткань купальника на груди. Эта картина заставляет кровь быстрее течь по телу. Повернувшись к супруге, слегка приобнимаю её, одновременно касаясь губами шеи.
– Ты что делаешь? – спрашивает шёпотом Олеся с лёгким придыханием. – Тут могут быть люди.
Тон жены противоречит словам. В данный момент ей абсолютно наплевать, кто вокруг. Как и мне…
Кто-то тряс меня за плечо. Ну что такое, на самом интересном месте! Открыв глаза, я сфокусировался на потревожившем мой сон человеке. Это был Эрин Ши’фьен. Вид его заставил вспомнить события предыдущих дней. Значит, это действительно не сон. И я на самом деле нахожусь в тщедушном теле подростка, неспособный даже пошевелиться. Весь благостный настрой после приятного сновидения как рукой сняло.
– Проснулся наконец, – строго сказал Ши’фьен, – здоров ты спать. Хотя, возможно, это последствия работы стабилизатора. Не суть. Позволь представить тебе того, кто займётся твоим восстановлением.
Эрин кивнул в сторону двери. Переведя взгляд, я увидел крупную женщину. Не толстую, а именно крупную – на две головы выше «отца» и в полтора раза шире его в плечах. Одета она была в чёрно-белое платье в пол. Чёрные как смоль волосы собраны в большой пучок на затылке. Что-то в ней показалось мне странным. Не укладывающимся в привычную картину мира. И, приглядевшись к её лицу, я понял, что именно меня смущало. Из-под нижней губы топорщились, едва заметно выпирая вверх, небольшие клыки. Цвет кожи, поначалу напомнивший об афроамериканцах, оказался серым, будто асфальт. Глаза у великанши были неестественного алого оттенка. Они как будто слегка светились в полутьме комнаты. Я вдруг вспомнил, кого именно напоминала мне эта женщина. Множество компьютерных игр, фильмов и книг, с которыми я сталкивался в прошлой жизни, показывали этих существ. И сейчас я своими глазами видел не кого иного, как орка. То есть орчиху, орку… неважно. Сказать, что я был шокирован, – значит ничего не сказать. Открывшиеся новые факты погружали меня в некое подобие сказки всё глубже и глубже. Переселение душ, магия, другие расы. Что дальше? Роботы? Пришельцы? В какой мир я попал? Любопытство на грани страха. Стоит ли вообще прикладывать усилия, чтобы встать на ноги, и что меня ждёт за окном? Слишком много вопросов в голове…
– Кхм… – кашлянул Эрин, прервав поток моих панических мыслей. – Вижу, ты впечатлён. Лана – полуорк, шаман. Как я уже говорил, она поможет тебе встать на ноги.
О, я оказался прав лишь наполовину. Полуорк. Но от этого не стало легче. Появились только новые вопросы о межвидовых взаимоотношениях.
– Думаю, дальше вы справитесь без моего участия. Лана… – Эрин кивнул пробурчавшей в ответ что-то невразумительное женщине и удалился.
Лана, дождавшись, пока закроется дверь за хозяином дома, подошла к кровати и начала осматривать лежащего в ней меня. Басовито порыкивая, женщина принялась ощупывать моё новое тело. Большие, как лопаты, но на удивление мягкие кисти рук прошлись по основным группам мышц, покрутили ноги и руки, не вытаскивая их из фиксаторов. Дошли до головы. Ладони орчихи, вернее, полуорчихи, легли на лицо, большие пальцы прикрыли веки и слегка надавили. В этот момент я понял, что эта женщина вполне в состоянии раздавить мою новую голову, будто переспелую тыкву. Запаниковать я не успел – орчиха убрала руки и выдала свой вердикт:
– Всё ещё хуже, чем я думала, – голос у неё был низкий, густой, – но не переживай, – на почти чёрном лице появилась улыбка, похожая скорее на оскал, – я сделаю из тебя человека. – И орчиха засмеялась.
В дверь постучали.
– Входите, – разрешила женщина.
Вошёл слуга, одетый в рабочий комбинезон. Кажется, его звали Карлос. Он нёс в руках какой-то механизм, отдалённо напоминавший раскладушку, только деревянную.
– Куда ставить? – спросил мужчина.
Лана молча указала пальцем на пол рядом с кроватью. Поставив в указанном месте свою ношу, слуга принялся раскладывать, как оказалось, подобие массажного стола. Стол был похож на те, что я видел на Земле и на которых доводилось лежать. Имелась дырка для лица, а в ногах был выступ. Только вместо мягкой обивки было обычное на вид дерево. Завершив установку, слуга удалился. Я заметил, что, прикрывая дверь, Карлос окинул орчиху, стоявшую в это время спиной к выходу, оценивающим взглядом. На лице мужчины заиграла ехидная ухмылка. Видимо, впечатлился габаритами моей новой знакомой.
Немного поправив положение массажного стола, Лана подошла к моей кровати и начала раскручивать фиксаторы. Затем она, совершенно не замечая веса моего тела, взяла меня на руки и переложила на массажный стол. Лицом вниз.
– Начинаем утреннюю разминку, – прогудела орчиха.
То, что произошло дальше, под определение «разминки» совершенно не подходило. Скорее уж это было похоже на попытки спрессовать моё и без того худое тело в тонкий лист. Думаю, попавшие под каток люди испытывают похожие ощущения. Закончив истязания, Лана вернула меня на прежнее место и удалилась. Но не успел я перевести дух, как она снова пришла. Я внутренне собрался, ожидая очередной сеанс пыток, но, увидев в руках орчихи стеклянную баночку и трубку для кормления, немного расслабился. Максимум какое-то горькое лекарство. После сеанса замешивания теста из моего тела не так уж и страшно.
Всю степень ошибочности своих выводов я понял спустя пятнадцать минут, после приёма внутрь слегка солоноватой жидкости с горькими нотками. Отдалённо вкус напоминал грейпфрутовый сок с добавлением поваренной соли.
– Это очищающая выжимка из коры дерева куф, что растёт только в южной части Чёрного материка. – С этими словами орчиха взяла стоявшую под кроватью утку и, легко приподняв мои ноги, положила её под копчик. – Сейчас тебя бросит в пот, станет очень жарко. Потом забурлит в животе. Через полчаса организм начнёт самоочищение.
Я вытаращился на Лану. Очень хотелось узнать, что значит её последнее изречение. Женщина, видимо, поняла мой интерес, но не спешила его удовлетворить.
– Сейчас узнаешь, – проговорила она с усмешкой.
И я действительно узнал. Меня бросило в жар. Не было обычного для болезни постепенного повышения температуры. Вот я лежу и жду, что сейчас случится, а через секунду вонючий пот сплошным потоком струится через поры организма и градом льётся на постель. Состояние чем-то напоминает то, когда лежал в больнице с тяжёлым воспалением лёгких ещё в подростковые времена.
Следующим этапом в «очищении» стало опорожнение кишечника. Несильное недомогание в желудке и резкий приступ недержания, как будто махнул разом блистер со слабительным, запив кувшином мочегонного. И если физически это не было каким-то тяжёлым испытанием, то вот морально я оказался не готов к такому конфузу. К слугам, до этого момента убиравшим отходы моей жизнедеятельности, я относился больше как вынужденной мере. А вот это в прямом и переносном смысле пробитие дна заставило устыдиться собственного положения с ещё большей силой.
Лана же никак не отреагировала на столь неприятный конфуз и с какой-то даже нежностью и теплотой принялась за уборку и уход за мной. При этом она говорила разные успокаивающие слова и пыталась поддержать, понимая, насколько эта ситуация неприятна мне. С этого момента я понял, кем она будет для меня – Няней.
Няня завершила уборку. Привела в порядок постель и, ненадолго удалившись, вернулась с подносом еды. Принялась кормить меня немудрёной смесью. Закончив с завтраком, сказала:
– Отдыхай. Так будем делать три раза в день, пока не выведем из тебя всю гадость и не приведём тебя в относительный порядок.
Я мысленно взвыл…
С тех пор так и повелось. Няня приходила каждое утро. Делала массаж, меняла подгузник, кормила меня, непрерывно отпуская ехидные шуточки и замечания по поводу состояния моего тела, упоминая при этом созревшие арбузы и их сухие хвостики. Я сделал себе зарубку в памяти. Научусь заново говорить – не дам ей спуску. Радовало, что «вся гадость», как выразилась Лана, вышла спустя всего четыре приёма этой странной настойки. То есть на второй день. Перед обедом также был массаж, а вечером – своего рода гимнастика. Няня вытаскивала меня из люльки и начинала перемещать неподвластные мне пока что конечности, проводя комплекс одной ей известных упражнений, чем-то напоминающих те, что я с супругой делал дочери, развивая ещё не окрепшие детские мышцы.
В один из таких дней я обнаружил интересный факт. Было пасмурно, и Лана не удосужилась раскрыть шторы, ибо посчитала это бесполезным. Освещение она также не зажгла, так что комната была погружена в полумрак. Привычными для меня движениями Няня переложила меня на стол для массажа и принялась разминать спину, нанеся какие-то пахучие масла. Процесс уже не приносил такого дискомфорта, как в первый раз, и был даже в какой-то степени приятен. Особенно мне нравились волны тепла, разливающиеся по одеревеневшим мышцам. Закончив со спиной, Няня перевернула меня и принялась массировать грудь. Вот тут я увидел то, что заставило мои глаза распахнуться шире обычного. Ладони Ланы мягко светились приятным белым светом. Ни на что, кроме магии, это не было похоже. А я всё гадал, почему при знакомстве Ши’фьен отрекомендовал Няню как шамана. Вот и объяснение. Она лечит моё новое тело не только при помощи настоек и физиопроцедур.
Кстати, насчет Ши’фьена. Он изредка навещал меня. Обычно заходил во время сеансов терапии и интересовался моим состоянием. Но были и такие моменты, особо ценимые мной, когда папаша садился в кресло и, не глядя в мою сторону, принимался что-то рассказывать.
В общем и целом рассказы сводились к устройству мира, в котором мне предстоит жить. Чаще всего это были скучные лекции о политике, географии, истории цивилизации Эллориона и прочей ерунде. В такие моменты я слушал его вполуха и чаще всего засыпал. Особенно когда он вдавался в политику. Никогда ею не интересовался и считаю, что всё решено без нас сильными мира. Чуть лучше дело шло с историей и географией. Из скупых речей Эрина я понял, что их мир – а теперь и мой, – хоть и отличался от Земли, но в общих чертах имел схожее строение. Названия, конечно, были другими. Карта мира, которую для таких лекций приносил Эрин, напоминала работу каких-нибудь древних греков. Но вот что мне удалось узнать.
Эллорион состоял из пяти материков. Центральным и самым большим по площади являлся Торм, материк, заселённый представителями людской расы. Территория, огибающая Торм с севера и частично с востока, называлась Сайеной. Местность преимущественно горная. Принадлежит гномам. На западе Торм соприкасался с землями тёмных эльфов, или как их ещё называют – дроу. Сплошь покрытый лесом материк Сорэл на юге переходил в пустынную территорию светлых эльфов – Алию. Юго-восточнее Торма раскинулся Чёрный архипелаг, населённый представителями полуразумных, как считается на Торме, рас, таких как орки, гоблины, тролли и другие. Хотя Лана, выходец с Клайса, и не создаёт впечатления полуразумности, в местном обществе к таким, как она, относятся с пренебрежением. И тот факт, что она вхожа в дом аристократов Ши’фьенов, роняет тень на честь главы рода. Тех, кого я перечислил, подавляющее большинство. Существуют также различные колонии и закрытые резервации представителей иных рас, о которых даже Эрин знал категорически мало.
Государственное устройство Торма чем-то напоминало мне феодальную раздробленность Древней Руси. Но при этом правящим органом являлся сбор фамилий – то есть представителей восьми сильнейших аристократических родов. Формально власть принадлежала владычеству Зоран со столицей Элла. Владычество – аналог области. Помимо Зорана, было ещё семь владычеств, в которых власть принадлежала тем самым сильнейшим родам. Проблемы, на мой взгляд, начинались как раз с того, что каждый представитель рода, по словам Эрина, тянул одеяло в свою сторону, ведя подпольные игры. Каждый тем или иным способом пытался выбить для своего владычества больше привилегий. Все эти перипетии политических деятелей были мне не очень интересны, и я откровенно скучал, когда Ши’фьен вёл разговоры о них.
Официальными денежными единицами Торма являлись лоты. Золотой, серебряный и медный. Курс мог разниться в зависимости от владычества и рыночной обстановки, но условно один золотой лот равнялся двадцати пяти серебряным. А один серебряный – сотне медных. Эрин как-то продемонстрировал мне эти самые лоты. Простенькие монеты грубой чеканки. Причём если золотой лот был круглым, то медный – чуть ли не восьмиугольным. На аверсе был изображён профиль некоего Основателя – ничем не примечательный, к слову, профиль. Небольшие залысины на голове, нос с горбинкой. Мужик и мужик, несмотря на то, с каким почтением произносит его то ли статус, то ли должность Ши’фьен. Реверс занимало изображение огранённого драгоценного камня. Со слов Эрина – символ накопленного могущества.
История этого мира прошла путь от войн и конфликтов к полнейшему нейтралитету. Новым и заставляющим впасть в раздумья фактом для меня стало наличие других рас на Эллорионе, помимо людей и орков. Именно расовые особенности стали причиной древних войн. Сейчас же сложно было встретить на улице людского города представителей эльфийских рас, орков или ещё бог знает кого, о ком рассказывал Эрин. Но всё-таки хоть и редко, по тем или иным причинам отличные от нас существа сбегали со своих материков и приезжали жить с людьми. Это действовало и в обратную сторону. В основном к другим народам мигрировали те, кто сжёг мосты и жить с себе подобными просто больше не мог.
Никто не запрещал приезжать и работать на благо и процветание других народов. Но вот на выезд был наложен запрет. Худо-бедно удалось наладить торговое сообщение с гномами. Остальные же расы ушли в тотальный игнор.
А вот что действительно оказалось мне интересно, так это магия здешнего мира. Я старался ловить каждое слово, когда Эрин решал поведать о токах магической энергии, обучении в специализированных закрытых училищах, кольцах управления энергией и тому подобном. Что странно, при этом до демонстрации собственных возможностей доходило крайне редко. Да и про учёбу Ши’фьен практически ничего не объяснял. Несмотря на это, тема магических искусств настолько занимала моё внимание, что я даже старался придвинуться чуть ближе к рассказчику, чтоб лучше его слышать. И на исходе третьей недели терапии мне это удалось. Слушая о том, что Эрин является универсалом с уклоном в магию огня и обучался по какой-то специальной программе, я привычно попытался податься поближе к нему, несмотря на кольца, которыми был скован. И у меня это получилось! Хоть и не полноценно, но уже прогресс. Левая рука, не зафиксированная в локте, трясясь, начала подниматься, а голова потихоньку повернулась в сторону Эрина.
От него не укрылся данный факт. Он замолчал. Подскочил с кресла, сдвинув его при этом в сторону, и принялся раскручивать винты, освобождая моё тело. Закончив с винтами, он устремился в коридор и, выбежав за дверь, на весь дом прокричал:
– Лану сюда, живо!
По дому разнеслись звуки шагов, в быстром темпе удаляющихся, а затем приближающихся к моей комнате. И уже через минуту Эрин вместе с Няней стояли возле люльки, обсуждая дальнейшие планы моего лечения.