Дни потянулись, один за другим. Грейс все больше вливалась в здешнюю жизнь. Каменный гигант нравился ей, а южанка все больше нравилась всему замку. Стали ходить толки об исключительной красавице с Юга – экзотической принцессе с волосами золотыми, как солнце, смуглой кожей и янтарными глазами. Проходящие по галерее мужчины шеи сворачивали, и всякий желал пересечься с невестой Эранора хоть разочек, но Ёрдис бдела, как сторожевая собака. Она ни на миг не оставляла Грейс одну, и убийственно стреляя глазами в каждого, кто рисковал двигаться в их с принцессой сторону.
Сама же Грейс, не привыкшая к подобному вниманию, ничего не замечала, а когда служанка, ругаясь, сетовала на того или иного нахала, махнувшего принцессе рукой или подмигнувшего, только рассеянно пожимала плечами.
По вечерам Грейс стала приходить в покои старого короля Хрона и, присаживаясь к огню, вышивала для него шарф, напевая для развлечения южные народные мотивы. Так делала, должно быть, и Селена когда-то. И от звуков молодого, приятного голоса в покоях старика становилось и весело и умиротворенно.
Хрон же был безмерно рад компании Грейс. Каждый вечер, сидя за высоким столом, он то слушал её песни, то рассказывал что-то из своей жизни, не тревожащее душу болью. Он был спокойным человеком, как море в штиль, в отличие от Элеманха, легко теряющего контроль из-за любой мелочи. А еще, Хрон был очень веселым человеком, он умел шутить и поддерживал с принцессой можно даже сказать семейные отношения.
А после Грейс шла к себе и снова ложилась в постель, поджимая ножки, радуясь, что минул еще один день и встреча с Эранором становится ближе и ближе.
***
При всем уважении к Элеманху и его семье, оказавшейся в непростой ситуации, Фирнен продолжал жить своей жизнью. Подготовка к празднику Белой ночи шла полным ходом. Это праздник не только людей, но и богов! Северяне считают, что божественные духи спускаются на землю, чтобы провести первую ночь со своими детьми – людьми. Что в такую волшебную ночь можно встретить одного из богов, веселящегося, как простой смертный.
Поэтому отменять такое значимое событие никто не собирался. Семье же из Эритреи, являющейся приверженцами южных богов, но вынужденных жить по местным обычаям, предложили самим решать, будут ли они участвовать в празднование. Но на всякий случай всем женщинам предоставили белые рясы и венки, а мужчинам торжественные камзолы. Так же, дамам предоставили обычные платья, если они не пожалеют учувствовать в торжестве, но выйдут к столу Фирнена.
Узнав о предстоящем празднике, вторая принцесса поспешила рассказать о традиции Белой ночи королю, королеве и сестрам. Терпсиона же категорически отвергла предложение поддержать празднование. Она даже не стала объяснять причины, по её разумению все очевидно.
Напротив, с огромным энтузиазмом встретила это предложение Тэса. Младшая принцесс, будучи еще ребенком, совершенно легко вливалась в новую обстановку. Но именно поэтому получила строгий запрет от отца. Такие празднования не для столь юных девиц!
Эсфея ничего не ответила прямо, но, глянув на супруга искоса, о чем-то задумалась и, пока Грейс поясняла, что примет участие по особой просьбе короля Хрона, тихонько покинула покои.
Никто не заметил её отсутствия, ведь на Грейс изливали множество протестов и увещеваний. В это самое время Эсфея требовала у Ёрдис белое платье. Она разумела, что в новом королевстве может испытать свою судьбу и встретить другого мужчину. В случае неудачи все спишет на наивную попытку поддержать среднюю сестру.
За три дня до начала пиршества Каменного гиганта стали заполнять всевозможные родственники Эранора. Первыми прибыли Удр, младшая сестра Хрона, ныне вдова, её сын Тардис, которого Урд так мечтает видеть на троне Фирнена, ее невестка Ярда и двое внуков, Тора и Сюст. Сюст был ровесником Эранора, а Тора на два года младше Грейс. Урд прибыла поздороваться с Хроном поздним вечером, когда в его кабинете у камина сидела Грейс в кресле и Хауфо лежала с ней рядом на ковре.
– Он упокоился? – Первое, что просила Урд с нескрываемой надеждой в голосе, открыв двери кабинета короля. Даже не поздоровалась.
– Пошла прочь! – Зарычала Хауфо, бросаясь на Урд. Та среагировала моментально, захлопывая за собой дверь.
– Видимо, не упокоился, – тихо прошептала та и поспешила удалиться. Вот тебе и приветствие!
До самого празднования, больше таких прецедентов не происходило. Огромная семья Фирнен собиралась в более спокойной обстановке, правда, особо не пересекаясь в просторном замке.
Каждый раз, стоило Грейс спросить, как там Эранор, Хауфо врала. Нет. Он, безусловно, жив, это ясно потому, что жива сама кошка. На этом все.
Хауфо не знала, насколько цел Эранор, где он именно находится, как скоро явится. Принц просто не допускал её в свой разум и на связь не выходил. Он практически без маны. Дурной знак. Это тревожило кошку, она уходила ночевать в его покои, но не смыкала глаз. Она почти не ела, объясняя все это тяжёлой и долгой разлукой с человеком. На деле она просто была загнана в угол полнейшей неопределённости. Хауфо корила себя за то, что послушала Уильяма и ушла из Эритреи раньше. Задержись тогда, и они с принцем были бы сейчас вместе. Пару раз в мыслях Хауфо проскакивала мысль о том, что во всем виновата принцесса Грейс, но она не давала себе развивать её. Запрещала.
Вереница внешне спокойных дней очень помогала Грейс отвлечься. Она проводила время довольно весело, погружаясь все больше в культуру Фирнена, как еще недавно погружался в культуру Эритреи принц. Однако за внешним спокойствием она таила нарастающее волнение, беспокойство и, несмотря на то, что на все вопросы Хауфо, получала утешительные ответы, подмечала каждый проходящий день и то, как кошка избегала всяческих подробностей. Более того, принцесса видела, как божественный зверь уединяется в спальне Эранора. Много раз Грейс замирала у закрытой двери в полном молчании, зная, что Хауфо там, внутри, но потревожить её своим присутствием ни разу не решалась. Принцесса была эмпатом и чувствовала чужие сильные эмоции.
Но более всего её пугали чувства съехавшихся к празднику родных Эранора. Страсть Урд, жаждущей смерти кронпринца обескураживала. Грейс поняла, что от нее нужно держаться подальше. Впрочем, она и не докучала. А еще, принцесса впервые ощутила, что к ней относятся иначе, нежели на родине. Женщины здесь не ниже мужчин, а именно равны. И, наверное, за счет этого в Мимуре было так легко и приятно находиться.
Вечером накануне празднования Белой ночи Хрон лично попросил Грейс присутствовать на торжестве в качестве его сопровождающей. И попросил её нарядиться в подобающий этому вечеру наряд, белую рясу и венок, но не отдавать последний никому. Это была идея короля, до которого доходили слухи о скромности его невестки, доказать Грейс, как она ошибается, считая себя некрасивой. Не мудрено будет, если она получит сотню, а то и больше просьб отдать венок. Может, тогда это скромное дитя станет увереннее?
На самом деле, иди на празднование белой ночи Грейс не хотелось, но королю Хрону она отказать не могла. Рядом с ним было так же спокойно, как с самим Эранором. Все же, с отцом они очень похожи, пусть и не во всем. Грейс даже забывала про кошмары, в которых видела то Карсейна, то Эрию, то огромную огненную птицу, то окровавленную Анору, твердящую проклятья. Все же, теперь она в подвешенном состоянии – принцесса без королевства, без отчего дома. В то время, когда все только бы стало налаживаться, к ней прислушивались, она попала в Совет, и тут же все пошло прахом. Говорят, хочешь насмешить богов, расскажи им о своих планах! Она потеряла и Эранора…впрочем, все еще ждала его назад.
Слухи о том, что засияло над замком Эритреей в ночь, когда горел тронный зал, дошёл до Мимура быстрее, чем виновник этих слухов. Эранора не было уже вот восемь дней, и с каждым днëм Хауфо становилась все мрачнее и почти не покидала покоев Эранора, в которые не пускала никого, даже слуг, чтобы просто стереть пыль. Она предпочла одиночество, пытаясь достучаться до принца. Все тщетно. Это сильно угнетало кошку.
***
И вот, в день Белой ночи, солнце уже склонилось к горизонту, начались сумерки, которые продлятся около недели. Солнце за горизонт не зайдет, призрачно белея пятном, оставляя небо светлым.
Замок был украшен еловыми ветками и шишками, зимними цветами и омелой. Белая и красная, она была повсюду, с её угловатыми лепестками. В этот день Хауфо вышла из покоев принца, даже привела себя в порядок, чтобы провести вечер на празднике со всеми, как велит обычай.
Удивительно было для Грейс то, как опустились сумерки. В Этрее это лишь краткий миг перед кромешной тьмой, а в Фирнене… сказочная неделя. Замок пропах еловой хвоей и каким-то волшебством. Пусть на душе Грейс и скребли кошки, она все же переоделась в приготовленную для праздника одежду. Белый цвет принцессе очень шел при её хрупкой комплекции, прекрасно оттенял смуглую кожу, а талию подчеркивал синий пояс. Длинные, волнистые волосы она просто распустила и украсила голову венком, который сплела сама по уроку от Ёрдис из сухих цветов, которые оставались бессмертниками с самого лета.
– Грейс, Хрон ждёт тебя во дворе, – Ëрдис собрала чёрные волосы в две короткие косы, которые украшали разноцветные ленты, на голове её был венок (было ясно, кому она его отдаст), и белая ряса, которая немного полнила её фигуру. На ногах были аккуратные коричневые сапожки.
– Ёр, ты просто восхитительно выглядишь! Как богиня плодородия! Как пышная булочка, так бы тебя и съела! – засмеялась Грейс, поддевая служанку под руку, – многие же позарятся на твой венок, но я, кажется, знаю его счастливого обладателя…
Ёрдис покраснела, слыша столь добрый и искренний комплимент от Грейс. Она впервые так смутилась перед подругой, и только сейчас показала ей, что может быть не уверена в своей привлекательности.
– Немного не мой стиль, – честно призналась Ёр, прогоняя смущение, – а вот ты, думаю, ты соберёшь возле себя большую толпу, чем любой при дворе. Ты безумно красива, теперь я окончательно понимаю, как ты завладели сердцем моего короля. – Понятное дело, что «мой король» она называет лишь одного человека. И то, если Грейс в тронном зале сказала это как на равных, Ёр явно имела под своими словами только верную службу Эранору.
В одном из дворов замка уже было выставлено множество столов буквой «П», которые ломились от еды и напитков. Не только алкоголя, но и множество морсов и компотов из ягод и фруктов. Прямо по центру двора был разведен огромный костер. Именно этот огонь будет освещать королевский двор всю ночь. А возле костра уже плясали девушки в белых рясах с широкими рукавами под чарующие звуки северной музыки. И народ из города все прибывал.
– Я не знаю, как у вас,
А у нас в Лугуртии
Тем скорей бананы зреют,
Чем морозы лютее!
Музыканты в пестрых нарядах рассредоточились по всему двору, играя то тут, то там забавные мотивы, идущие вразрез с танцевальной музыкой, под которую девушки танцевали у костра, но это, кажется, никого не смущало. – Дорогой по осени Сказал словечко тайное: Припасай, сударушка,
Колечко обручальное.
Звучал женский голосок.
– Кто сердитый на меня, Прошу не сердиться: Я мальчишка молодой,
Могу посмутиться.
В другом углу брынчал мужчина в черном плаще, заросщий короткой, но густой черной бородой. Играл он просто отвратительно, пел не лучше.
Так и хочется украсть!– Не хватает у нас места, Негде яблоку упасть! Хороша, свежа невеста,
Этот голос принадлежал прекрасному северянину, который пел подстать своей внешности.
Рука об руку девушки вышли во двор и только там разделились. Грейс увидела короля и, приблизившись к нему, сперва склонила голову, улыбаясь, а после покружилась, будто красуясь и засмеялась.
Хрон во дворе встретил Грейс теплой улыбкой, осмотрев ее с ног до голову, щуря глаза, присматриваясь. Он смотрел, как юная принцесса кружится в своем белом одеянии, как поднимаются ее волосы и как гармонично смотрится на ней венок.
– Я не похожа на северянку, верно? Но волноваться не о чем, мой венок никому не понадобится.
– Совсем не похожа. Поверь мне, в этом своя красота. Жаль, мой сын тебя не видит, он бы нашел слова, чтобы описать всю твою привлекательность.
– Я буду рядом весь вечер, Ваше Величество! Как здесь красиво! Я обожаю костры. Как-то раз, – она приблизилась к Хрону и взяла его под руку, сопровождая к столу, дабы король мог присесть, – мы разводили костер на берегу с Эранором.
Грейс чувствовала своим долгом говорить о принце, отвлекать отца от плохих мыслей и тревоги о сыне до тех пор, пока он не вернется. Так и самой Грейс было легче, пусть и сердце её обливалось кровью.
Хрон впитывал, как губка, любую информацию, которую давала ему Грейс. Рядом с невестой сына он, как будто, становился на пару десятков лет моложе и себя и чувствовал лучше, мог гулять часами, ходил быстрее и, как будто, видел лучше. Наверное, причиной этому было то, что король, наконец, осуществил свою самую заветную мечту – увидеть невесту сына. Он бы хотел сделать их обоих счастливыми, но, увы, это уже не в его силах. Он глубоко стар, и дай Боги, проживет еще лет 10 от силы. Но, рядом с таким солнцем, как Грейс, кажется, он проживет и до ста.
Вот что удивительно, за столами не было стульев, которые бы обозначали собой места для короля и его семьи. Они все одинаковы, так же король, как и все придворные Фирнена были одеты довольно просто, почти отсутствовали украшения. У Хрона было лишь обручальное кольцо на пальце. Второе такое, которое он снял с холодной ручкий своей жены, висело на кожаном шнурке на его шеи. Это то, с чем он не расстается никогда. Именно из-за одинаковости стульев, было не важно, куда сесть, поэтому Хрон, будто вспомнив молодость, поухаживал за Грейс, усаживая ее на один и присаживаясь на соседний. Сегодня здесь нет слуг, которые бы ухаживали за королем и остальными, были только такие же люди, которые отдыхали на празднике, поэтому еду в свои тарелки все вынуждены накладывать самостоятельно. Однако это могло смутить только гостей с Эритреи.
Музыка чаровала слух, создавала некую особую атмосферу, располагающую к веселью. Пляшущие силуэты у костра казались такими заманчивыми… Грейс думала, что все северянки очень хороши собой. И, только она это подумала, как увидела свою старшую сестру. Эсфея, робко стояла у противоположного края стола, надеясь, что её никто не узнает. И, какого же было изумление Грейс, когда к столу, облаченные в торжественные одежды вышли, все-таки, король и королева Эритреи. Неужели спали их шоры с глаз или они просто решили оказать уважение и благодарность Северу? Впрочем, при любом раскладе, Грейс была рада, что они передумали и пришли, даже взяли с собой Тэс. Она была в торжественной одежде, но не обрядовой. Мала еще.
Отец Эранора был так добр к южанке, по-отечески нежен и внимателен. За минувшие дни принцесса ощутила себя, скорее его дочерью, нежели даже своего родного отца. Элеманх не мог не заметить, как тянется его средняя к Хрону, как проводит с ним время, поет ему, рукодельничает… Не даром говорят, если у тебя родится сын, то ты будешь жить с гордо поднятой головой, а если дочь, то будешь обласкан в старости. Элеманх приревновал, рассмотрев впервые в средней дочери не только товар или некое недоразумение. Может быть, именно поэтому он и явился на торжество с Терпсионой, которая уже почти перестала оплакивать каждый день свою монаршую жизнь в Эритрее, потихоньку мирилась с тем, как складывалась её жизнь.
Хрон тоже заметил Элеманха и Терпсиону, и так же, как и Грейс, невольно удивился этому. Ему казалось, что Элеманх не выйдет, и уже успел смириться с этой мыслью. И тут, такой сюрприз, как королю, ему был приятен этот жест.
За игру веселую.– Ох, довольно мы напелись, Дайте смену новую. Ой, спасибо менестрелям
Звучало где-то за спинами Грейс и Хрона. Опять тот бездарный бард в черной накидке, у которого хотелось вырвать лютню из рук, спасти инструмент, проявив милосердие. Даже своим старческим слухом Хрон услышал это и немного сморщился в отвращении.
– Кто пригласил эту бездарность? – вопрос был чисто риторическим и больше даже шуточным. Бездарность не нуждалась в приглашении, здесь жалуют даже таких бардов, без слуха и голоса, они играли роли местных шутов.
Несмотря на то, что за столом не было слуг, она ухаживала за Хроном, подавая ему то, что было от него в отдалении, дабы старый король не утруждался лишний раз. В свою очередь, она позволяла ему ухаживать за собой, подливать вино в бокал, угощать ягодами, каких Грейс ранее не видела. Она с удовольствием выпила пол бокала северного, крепкого вина, тут же почувствовав себя счастливее и, когда раздалось пение неумелого барда в шутовском костюме, пусть и сморщила носик, но улыбнулась. Ах, как он ужасно пел и как скверно попадал пальцами по струнам. Словно его руки были созданы не для музыки, а для меча.
– Эранор как-то пробовал играть на моей гитаре, – вспомнила Грейс, улыбаясь королю, – шутки ради, но было так плохо, что даже хорошо! Он пел тогда…
Она замолчала. Замерев на полу мысли, не желая сейчас бередить эту рану ни себе, ни королю. Алкоголь стремительно хмелевшую принцессу делал сентиментальной, так что она сделала вид, что забыла то, о чем хотела сказать. Благо, такта Хрону хватало, чтобы не наседать с расспросами.
Северяне пили и танцевали, угощались деликатесами и славили богов. Это своего рода бал, подумала Грейс, пока не заметила, как к женщинам стали подходить мужчины. Одни красавицы снимали с головы свои венки и надевали их на головы мужчин, иные отрицательно качали головами и, смеясь, убегали. Руперта не было на торжестве, иначе бы он видела, как к его супруге подходят незнакомцы и, усмехаясь, просят венок, однако, для Эсфеи все это, будто игра и она, усмехаясь, лишь качает головой отрицательно.
– Ваше Величество, а может ли девушка сама предлагать свой венок? – спросила Грейс, опасаясь за сестру.
– Нет, дитя мое. Венок можно отдать только тому, кто проявил к женщине интерес, попросив его. Выбирать можно хоть до утра, кому отдать его, но к утру свободных уже не останется. Правда, мужчина может украсть венок с твоей головы. Ты ничем ему обязана не будешь, но не сможешь отдать венок кому-то другому, если, конечно, не сумеешь свой вернуть, так что…
– …будь осторожна! А то некоторые волки с радостью стащат его у тебя, а ты и не заметишь, – прямо над ухом Грейс прозвучал голос, который пробрал её до костей. Венок с головы принцессы был сорван в ту же секунду.