На крыльцо мы вышли, точно на цирковую арену. Даже связанный охранник задергался и заегозил в своем креслице, силясь отодвинуться от нас подальше. Только Боб с Зайцем не позволили ему опрокинуться. Впрочем, и они ошалело смотрели на моего высоченного соседа. Стоящий на задних лапах Тихон был, в самом деле, прекрасен.
– Ну, ты даешь! – тихо проговорил Кулер и тоже отступил на шаг. Даже через балаклаву было видно, что рот у него приоткрыт.
– Все нормально, своих он не трогает, – я погладил медведя, а он, скрипуче переступив, с кряхтением опустился на перила. Стоять ему, бедолаге, было тяжело. Мне показалось, что он дрожит. Ну, да! – озноб волнами проходил по крупному телу – теперь я отчетливо ощущал это и ладонью. На миг мне даже захотелось обнять Тихона. И обнял бы, если б не таращившийся на нас охранник.
– Енот вас не напугал?
– Что? Ах, да, енот… Да нет, мы поначалу вовсе подумали, что это кошка, особенно и не смотрели.
– А где фургон? – спросил я.
– Да вот он, уже подъезжает, – Боб спрыгнул с крыльца, взмахнул своей картофелепушкой. Из-за угла показался «Citroen Jumper», наш железный скакун и бегун, на который мы возлагали все свои надежды. Осторожно газуя, Тарас подогнал наше авточудо вплотную к ступеням, Боб проворно распахнул задние дверцы.
– Полезет он? Сумеешь уговорить?
Вопросы были обращены ко мне, но я помалкивал. А что тут можно было сказать? Да, Тихона я вывел, но на волю выходить – это одно, а упихивать зверя в тесный автокороб – совсем другое. Но и задерживаться здесь было нельзя. По сути, мы стояли на самом виду, и каждая жилочка во мне сейчас исходила заячьей дрожью. Все висело на волоске, и в любой момент могло случиться непредвиденное. Хотя главным непредвиденным событием являлась на сегодняшний день наша несуразная команда. Лилипуты, осмелившиеся воровать пирожок у Гулливера… Да блин! – если бы не Тихон и не та жесть, которую собирались с ним сотворить здешние хозяева, сто раз мы бы еще подумали. Только вся штука крылась в том, что папы и мамы воспитывали нас несколько иначе. В детском саду и в школе, с экранов телевизоров и отовсюду нам без устали твердили, что животных надо любить, а природу всячески оберегать, что если кому-то больно, нужно вставать на защиту и пытаться помочь. Вот мы и пытались. Потому что чувствовали и знали: случись сегодня с Тихоном страшное, и для нас рухнет всё. И весь мир, и наша дружба, и вера во что-то первостепенное, на чем, как на трех пескариках еще покоилась наша большая планета.
– Серегу бы еще как-то забрать… – пробормотал Боб.
Я мысленно ахнул. А я-то про нашего товарища забыл! Немудрено при таком-то напряге.
– А где он?
– Мы этого обормота пытались спрашивать. Скотч даже сняли…
– И что?
– Ругается, гад. Угрожает…
– Вон оно как, – я повернул голову. Связанный охранник криво улыбнулся. Пыжился, герой – понял уже, что никаким спецназом тут не пахнет. Сявки пришли малолетние, любители пепси-колы и соленых сухариков. Вот только гадостей от него я что-то пока не слышал. Да и во взгляде его я уловил проблеск неуверенности. Нет, не нас он испугался – Тихона. Знал, что тут ему может по-настоящему обломиться. Такой зверюга и без лап головенку в два счета открутит.
– Сейчас он нам все скажет, – я наклонился к лицу мужчины. Балаклавы на мне не было, мы смотрели друг на друга в упор. В редком ежике волос на его голове я разглядел седину.
– Дети, наверное, дома есть?
– Уж всяко постарше и поумнее вас, – процедил он.
– Значит, некому будет плакать, если умнее, – я недобро прищурился. – Ты, гопник, думаешь, мы играться сюда приехали? По глазам вижу, что именно так ты и думал. Только я ведь скажу сейчас «фас», и все закончится. Во всяком случае, для тебя. Догадываешься, что может произойти?
Лицо у мужчины посерело, он явно догадывался.
– Ты этого не сделаешь, – тихо сказал он.
– Правильно, никто из нас этого не сделает, – я некрасиво оскалился. – Причем мы тебя и пальцем не тронем. Все сделает он. Легко и просто.
– Не надо, парень…
– Значит, веришь, что это возможно?
– Верю.
– Правильно делаешь, – похвалил я. – Потому что медведи злопамятны, это во всех энциклопедиях написано. И врагов своих они отлично запоминают, а таких, как ты, на раз перекусывают.
– Слушай, – губы у мужчины дрогнули. – Я ведь не трогал вашего медведя, клянусь чем угодно! Зачем мне это, сам подумай! Мое дело – сторожить, вот я и сторожу.
– Ладно, допустим. А кто трогал?
– Ребята с полигона. Там у нас целая команда.
– Знаешь имена, фамилии?
Мужчина сглотнул. Разговор пошел жесткий, становиться стукачом ему явно не улыбалось.
– Они приходили вчера, уколы ему какие-то ставили, а потом… Потом лапы цепляли веревками, меж прутьев вытягивали и ломали.
– Ты, значит, смотрел и наслаждался?
– Да нет – слышал. Ну, и это… Раньше приходилось наблюдать. Перед серьезными боями часто так делают.
– Серьезными? Это как?
– Ну… Если заказчик большой человек или собачки ценные да еще застрахованы.
Я стиснул зубы. Трудно после таких признаний любить человечество. В особенности – тех его представителей, кого именуют взрослыми. Но я пытался. Изо всех сил пытался.
– Ты сам-то, тролль, застрахован?
– Причем тут это?
– Больно мне слова твои не нравятся.
– Но я же правду говорю! Как было, так и говорю.
– А где парень, которого утром взяли?
– Парень?
– Ну, ну – не моргай глазками. Ты понял, про кого я спрашиваю. Белобрысый такой, худой, в спортивном костюме.
– Это который на крыше сидел?
– Ответ правильный. Дальше излагай!
– Так это… Увели его.
– Это понятно. Я спрашиваю: куда увели?
– В администрации он. Там у нас комнатушка для буйных.
– А почему в полицию не сдали?
– Так он же это… Молчит. А у нас тут вроде как своя полиция.
Я снова начал потихоньку закипать.
– Били его?
– Ммм… Я такого не видел, – глаза мужчины вновь юрко забегали.
– Так били или нет?
– Ну, может, пару раз шлепнули…
– Вот и Тихон сейчас пару раз тебя шлепнет! – взорвался за моей спиной Кулер. – Тоже не очень сильно. Поездишь остаток жизни в инвалидке.
Охранник заерзал в своем шезлонге.
– Слушайте, пацаны. Я-то тут причем? С вами я все честь по чести…
– Какая у тебя, на фиг, честь… – я вдруг почувствовал смертельную усталость. Будто в несколько минут выполнил суточную норму по выгрузке мешков с картофелем. – Гад ты. И гадам служишь.
– А как еще кормить семью? Может, ты подскажешь?
– Ладно, кормилец, проехали… Где она – твоя администрация?
– Третий корпус, в конце главной аллеи.
– У вас еще и аллеи есть? – я покачал головой.
– Вот, – сметливый Боб, сбегав к Тарасу, тут же вернулся с распечатанной схемой станции. – Пусть покажет.
Связанными руками охранник ткнул в один из домов.
– Вот этот – с флажочком. Тут администрация, склад инвентаря, кабинет администратора.