Константин разговаривал с Софией, в атмосфере светящихся лампочек над головой и обволакивающих запахах соуса хойсин и чеснока. Погода понемногу портилась, начинался ветерок со стороны моря. Но собеседникам будто было все равно.
Либби старалась не привлекать лишний раз к себе внимания Софии.
Вокруг, итак, было достаточно гидов, которые с любопытством поглядывали на них. Появление эфора всегда вызывало обсуждения, и волна догадок уже начинала загребать Сообщество. Информация среди гидов и эфоров давно утратила свою конфиденциальность. В современном мире, где ценились доносы и сплетни, вредные привычки не обошли гидов стороной (или они и были основателями этого пагубного явления?)
Происшествие в мастерской и картина Константина быстро стали новостью дня в Высшем мире. Каждый проходящий мимо гид смотрел на Элизабет. У кого-то во взгляде читалось сочувствие, у кого-то осуждение, а у кого-то и вовсе неприкрытая ненависть.
Гиды рангом ниже её боялись. Боялись, что ошибки одной скажутся на работе всех, что цепочка неудач заразна, подобно человеческой ветрянке. Гиды постарше же ставили Либби в плохой пример, среди своего ранга. Дескать, в семье не без урода, а она их предводитель.
Приходилось подстраиваться под новые реалии. Реалии, в которых она стала изгоем за пару недель.
Оставалось только гадать, почему архонт не понизил её до сих пор в ранге и не снял с задания. Каждый день она смотрела на Константина в страхе, что этот день последний. Её тренировали не привязываться к подопечным, проявлять эмпатию, но всегда трезво оценивать ситуацию. Теперь же, Либби хотелось стать зримой. Поделиться с Константином, как с братом всеми тяготами, которые пришлось пережить рядом с ним. Пока он день и ночь рисовал рыжий закат и зелёную морскую капусту на берегу песчаного пляжа, Каллидус верным псом сидела в позе лотоса у картины, опасаясь каждого нового мазка акварелью.
– Почему так медленно? – спросила она эфора, которая с беззаботным видом доедала свою еду.
София подняла глаза и посмотрела на Либби, стоящую за плечом подопечного, скрестив руки.
Константин, естественно это заметил и предположил, что София засмотрелась на парочку голубков с мороженым.
Либби , в свою очередь, оглянулась и уставилась на гидов этой пары. У девушки был гид Номадум. Смуглый мужчина с кожей змеи и желтыми глазами смотрел на свою подопечную и периодически подталкивал её быть еще более общительной и приветливой со своим парнем. Рукава его рубашки цвета красного вина были по-бунтарски подвернуты, а сама рубашка помятой и местами поношенной. Словно он в спешке выбежал за своей подопечной.
У парня же, был гид Ломбаск. Мужчина в деловом костюме и с идеально уложенными волосами кзади. Он постоянно поглядывал в свой блокнот и что-то записывал с заумным видом, постукивая острым когтем по страницам. Наверное, составлял список минусов этой девушки, чтобы свидание не продлилось дольше одной ночи.
В мире гидов – Ломбаски были самые целеустремленные и деловые. Эдакие карьеристы среди незримых проводников. У них всегда был безупречный внешний вид и не менее безупречно проделанная работа. В глубине души, Либби им завидовала. В истории гидов не упоминалось ни одного Ломбаска, который бы провалил свою миссию. Вот и сейчас, когда девушка засмеялась над очередной шуткой своего спутника, Ломбаск на толику секунды оторвал взгляд от блокнота и снова безэмоционально вернулся к заметкам.
Либби отвернулась от гидов и уставилась снова на Софию. Ей хотелось заорать на них, выместить все свои накопившиеся эмоции. Но делать этого было нельзя. В иерархии существ, гиды и эфоры никогда не орут друг на друга. Они либо не контактируют вообще, либо работают сообща, во благо подопечного и Сообщества. Что Либби и планировала сделать.
– Отлично посидели. Даже не заметила, как пролетело время, – сказала эфор, промокнув уголки губ салфеткой.
– Я боялся, что пойдет дождь и испортит все планы. Но, кажется, погода держится. Даже не заметил, сколько мы уже тут сидим. Думал от силы пару часов, а уже четыре часа прошло… – удивленно ответил Константин. – Может быть, продолжим наше общение в каком-нибудь новом месте?
– Я бы с удовольствием, но у меня еще есть кое-какие планы на сегодня, – вздохнула девушка.
– Планы? Ты серьезно? – Либби все-таки перешла на крик. Гиды в округе отвлеклись от своих подопечных и уставились на них. – Константин – вот твой единственный план, пока все не образуется.
– Очень жаль. Но надеюсь, наша встреча не последняя, есть еще много ресторанчиков, которые стоит посетить, – Константину было проще всех, он не слышал гида и не видел, какая драма разыгрывается вокруг него.
– Я отойду ненадолго в уборную, если ты не против, – сказала девушка, глядя при этом на Либби.
– Разумеется, – кивнул он.
Элизабет последовала молча за Софией, надеясь, что в туалете никого кроме них не будет. Зайдя в кабинку, София грозно уставилась на гида. Теперь от её отрешенной мимики не осталось и следа.
– Ты меня специально доводишь? – спросила она.
– Нет, я просто не понимаю, почему ты тянешь время? – надулась Либби. Конфликты не шли на пользу и теперь наедине с эфором, ей стало не по себе.
– Я действую строго протоколу, – отрезала она. – Сначала мне нужно закрепиться у него в мыслях, войти в доверие. Если я буду слишком назойливо крутиться возле Константина, он потеряет ко мне интерес через пару дней. Разве это нам нужно?
– Эти Ваши протоколы, – буркнула гид. – Чувства не подвластны логике.
– Все подвластно логике, – сухо произнесла София. – И тебе бы не помешало начать думать головой, поэтому хватит меня торопить. Я знаю, что это не просто. Но если бы все было легко, этой ситуации вообще бы не возникло. Я день и ночь ищу в источниках похожие ситуации и способы их урегулирования.
– Все настолько плохо? – только сейчас Либби заметила, что под её глазами поселились мрачные тени, хоть эфорам сон был необязателен.
– Человек не способен в точности вспомнить свою прошлую жизнь или кого-то из неё. И уж точно он не способен видеть гидов и в подробностях их рисовать. Здесь что-то большее, чем небольшая «брешь» в подсознании, – задумчиво произнесла эфор. – У него еще случаются панические атаки?
– Была одна, после того как он встретил на набережной тебя.
– Уверена, я найду причину всего этого безобразия. Сейчас мне нужно время и столько, сколько потребуется.
– Что, если у него нет этого времени? – испуганно спросила Либби.
– Время всегда есть. Наберись терпения. И да, Элизабет, перестань ждать одобрения от других гидов.
– Что? – опешила она.
– Я видела, как ты подавленно косишься в сторону других гидов при исполнении. Поверь мне, это не стоит твоих волнений. Страх только мешает сконцентрироваться на собственной цели.
– Я понимаю. Но это моя первая ошибка и уже такая серьезная. Я много думала над тем, что я сделала не так. Моей задачей было дарить Константину вдохновение, побуждать на смелые поступки, влюбляться в девушек и свое творчество. Вместо этого он стал мрачный и зацикленный на своих желаниях.
– Все мы совершаем ошибки. Разница лишь в том, готова ли ты их исправлять, – отмахнулась София.
Эфор подошла к раковине, чтобы вымыть руки, как вдруг из кабинки по соседству вышла женщина лет сорока и в недоумении посмотрела по сторонам.
– С кем вы разговариваете? – спросила она Софию.
София постучала указательным пальцем по наушнику в правом ухе, который Либби не заметила под её волосами.
– У меня театральная постановка намечается, репетируем постоянно.
– Что ж, желаю удачи, – улыбнулась женщина и направилась к выходу.
Гид Канис, следующий за своей подопечной, закатил глаза и покачал в их сторону головой.
Либби захотелось утопиться в этой маленькой туалетной раковине.
Вернувшись к Константину, она задумчиво уставилась на Софию.
«Время есть всегда.… Как же…».
Гиды никогда не любили время, в отличие от эфоров. Для них время существовало также быстро, как для людей. И приходилось старательно работать каждую секунду. Потому что каждую секунду подопечный совершал выбор, который менял его жизненный ориентир на новый.
Калейдоскоп событий не переставал вращаться даже ночью. Пока люди спали, гиды закладывали им мысли и мироощущения, с которыми им предстояло проснуться. Именно поэтому, сомнологи годами не могли разгадать, отчего меняется структура и распорядок сна. Если гид нервничал и не в состоянии был отделить свои чувства от подопечного, то человека мучала бессонница. Что было одинаково разрушительно как для гида, так и для подопечного. Так как в ночное время мысли людей становились чище, без второстепенных шумов извне, появлялось время подумать о глобальном, пофилософствовать. Возникал риск экзистенциального кризиса и пересмотр личностных ориентиров.
Время становилось вечным пастухом и все время подгоняло. И если для эфора часы шли размеренно и четко, то, как для людей, так и для гидов оно было хаотичным и непредсказуемым.
Либби вспомнила, как у Константина часы упали с руки. Предательский ремешок потерял свою прочность, словно вслед за терпением. Но как стало в этот момент легко от осознания, что ему нет нужды поглядывать на руку, выискивая повод искусственно расслабиться, обнаружить заветный свободный час. Ведь люди, идущие к своей цели не спеша – это всегда красиво, это всегда про достоинство.
«Разглядывание часов – всего лишь приятный способ убить время», – писал один известный писатель. И это не мудрено, у него гид тоже был Каллидус и он вложил в него уйму вдохновения, но также не поспевал за бешеным тактом стрелок.
Либби осознала это, когда Константин поднимал наручные часы с пола. Надрыв ремешка уравнялся с его внутренним. Пришла гармония на какое-то время. И даже в его мастерской часы на стене стали идти хаотично. У них на это было полное право.
Сейчас же, ситуация была такова, что у Элизабет было ровно столько времени, сколько позволял рассудок подопечного. И каждая минута была бесценна.
Она стояла неподалеку. Так, чтобы не слышать их разговора, но чувствовать вибрации исходящие от подопечного. Ее тренировали экстренно вступать в контакт с эфорами, но не учили деликатности. Поэтому это давалось Каллидусу с трудом. Постоянно хотелось подслушать тему их беседы и понять, от чего же аура ее подопечного начинает светиться каждый раз, при виде Софии. Хотя Либби, итак, знала ответ, неутешительный для нее ответ. То была ревность, как у сестры к брату. Будто она была зрима, и Константин мог «променять» ее. Глупо.
Стараясь держать себя в руках, Либби отвернулась от парочки. Ощущение, третьей лишней не отпускало. Но такова работа гида. Можно смотреть, но руками не трогать. Как в зоопарке.
Ее внимание снова привлекла парочка с мороженым. Точнее их гиды. Всегда было забавно наблюдать, как полные энергетические противоположности вынуждены взаимодействовать, ради общего блага в воспитании у своих подопечных определенных навыков.
Взгляд невольно тянулся к Ломбаску. За все время их нахождения здесь, он ни разу не ослабил осанку. Если Номадум все время расслабленно менял позу и закинул ноги на стол, развалившись на соседнем с подопечной стуле, то Ломбаск стоял за спиной своего «питомца», подобно телохранителю.
Словно мысленно услышав раздумья Элизабет, он повернул голову в ее сторону.
Дыхание сперло, а по телу Либби побежал жар.
– Если Вы хотите что-то спросить, то, пожалуйста, не стесняйтесь, – тоном полного безразличия произнес Ломбаск. – В противном случае, это не корректно.
– О, коллега! – Номадум расплылся в улыбке и тряхнул своими длинными дредами. – Проходите к нам.
– Здравствуйте, меня зовут Элизабет, – кивнула гид, подходя поближе. Время поджимало, так как София и Константин собирались уходить.
– Я Алан, – приветливо воскликнул Номадум.
– Кираз. – сухо ответил Ломбаск, не отвлекаясь от блокнота.
– Давно у Вас тандем? – усмехнулась Либби, пытаясь не смотреть на Кираза слишком навязчиво.
«Еще и замечание сделал».
– Пару месяцев, – ответил Алан. – Мы, с моим черствым другом, пытаемся совместить несовместимое. Даровать его подопечному чувственность, какой он не обладает.
– Даровать ему навыки общения с мечтательными девушками, если быть точнее. Это далеко от чувственности, но хороший урок, как не выйти из себя, – Ломбаск что-то подчеркнул в блокноте и захлопнул его.
– Простите, мистер с-сухарь, – рассмеялся Номадум. – Чтобы твоему подопечному выйти из себя, много с-стараний не надо. Один незамеченный успех на работе и вот бумаги летят со с-стола.
– Видимо, парень все же более чувственный, чем ты мог подумать, – засмеялась Либби, обращаясь к Алану, но оборвала смех, когда Кираз с укором посмотрел на неё.
– Вы разве не должны заниматься своим подопечным? – спросил он, родительским тоном.
– Конечно. Я только подошла поздороваться, – кивнула Элизабет.
– Не стоит надолго оставлять его без внимания, даже если с ним эфор.
– Ааа, так вот где я видел ту даму, – хмыкнул Алан, – теперь дошло! Ты же тот гид, у которого чудик все начал вспоминать?
Девушке стало не по себе, от его слов. Щеки предательски налились пунцовым окрасом.
– Существует такая вероятность, – буркнула она.
– Здесь нечего стыдиться, – сказал Кираз и от шока даже Алан открыл рот, показывая длинный язык. – Сообщество не может гарантировать стопроцентный результат. Всегда есть непредвиденные обстоятельства. В конечном итоге – наша задача решать проблемы по мере их поступления.
Он посмотрел на своего подопечного, и Либби показалось, что он стиснул зубы.
Может все-таки Ломбаски не настолько непробиваемые, как она думала.
– Что ж, было приятно познакомиться. Может, еще увидимся, – доброжелательно кивнула гид.
– Было бы неплохо, Элизабет, – махнул Алан, снова задирая ноги на стол.
– Вероятность крайне низкая, – констатировал Кираз.
Либби в последний раз посмотрела на его идеальное, фактурное лицо и направилась обратно к Константину, виляя бедрами. Оставалось только надеяться, что Ломбаск оценит её чувственную, босую походку.