Я шла как на эшафот. Одна ступень, вторая. Медленно и печально я спускалась с лестницы, готовясь к неизбежному – к встрече с родным маньяком.
Как он оказался в доме Мэнсфилдов? Почему лорд его позвал? Или он не звал, а Хэлл явился сам? За мной! А может, отец Фелисити с самого начала в заговоре с Хэллом… От мыслей и предположений голова шла кругом, а сердце барабанило в ребра.
Ненавижу находиться в неведении! Противное ощущение растерянности опутывало по рукам и ногам. Но страшно мне не было. В конце концов, это родной дом Фелисити, здесь ей не причинят вреда. Надеюсь. А если вдруг попробуют, то у меня есть Рык, Пуф, цветок Проглот и гребень без чувства меры. Они за меня вступятся!
Пуф отпинает Хэлла деревянными ножками, цветок отгрызет все, что выпирает на теле, а гребень оставит без волос. Горгулу вовсе достаточно сесть на жертву, чтобы покончить с ней раз и навсегда.
Воодушевившись подобными мыслями, я пошла бодрее. Хэллу Лэджою лучше не связываться со мной. Если он не понял это после макаронного монстра, я повторю урок.
Признаться, мне даже было любопытно увидеться с ним и выяснить, что ему нужно. В прошлые два раза разговор у нас не задался. Не по моей вине! Я всегда за конструктивный диалог. Но когда на моих глазах кресло от прикосновения превращается в пепел, я становлюсь необщительной.
Слуга терпеливо ждал в холле, пока я его нагоню. Похоже, лорд Мэнсфилд опасался, что я сбегу, и приказал проконтролировать меня. Пусть не волнуется, в этот раз я настроена решительно. Хватит уже, набегалась.
На подходе к гостиной я услышала мужские голоса. Разговор шел мирно, без повышенных тонов. Отец Фелисити и Хэлл явно поладили. Сейчас посмотрим, что будет, когда я к ним присоединюсь. Слуга распахнул передо мной дверь, и я вошла.
Мужчины стояли ко мне спиной. Первым обернулся лорд Мэнсфилд, улыбнулся, изображая воодушевление, и произнес:
– А вот и моя Фелисити. Познакомьтесь.
Его голос едва заметно дрожал. Похоже, собственная идея ему уже разонравилась, но упрямство не позволяло признать свою ошибку. А еще лорд почему-то держал в руках горшок с цветком. Вид у розы был не лучше, чем у ее коллег, растущих на дорожке к дому.
С лорда я перевела взгляд на широкую спину Хэлла. Обвинить его, что ли, в похищении? Действовать, так сказать, на опережение, изобразить внезапное возвращение памяти. «Я вспомнила, это он меня выкрал»!
Но что я могла предъявить Хэллу? Оба раза я пришла к нему сама. Не исключено, что этому есть свидетели. Я представила, как говорю: «Немедленно арестуйте этого подлеца, я дважды к нему сбегала!» – и отбросила эту мысль.
А Хэлл, между тем, начал поворачиваться в мою сторону. Я расправила плечи и вздернула подбородок, ожидая, когда он посмотрит на меня. Очень интересна его реакция. Если он сделает вид, что мы незнакомы, значит, прийти сюда – часть его коварного и пока непонятного плана. Тогда у меня серьезные проблемы.
Вот он закончил поворот в сто восемьдесят градусов, и первым делом его взгляд упал на носки моих туфель. Затем по юбке поднялся до лифа, ненадолго задержался в районе декольте, скользнул по шее и – та-дам! – достиг лица. Все остальное он уже тщательно осмотрел, можно и в глаза заглянуть.
Чуть наши взгляды пересеклись, я поняла две вещи: Хэлл понятия не имел, что встретит в доме Мэнсфилдов свою странную гостью; я не могу дышать, когда он так пристально смотрит. Легкие как будто судорогой свело.
Надо отдать Хэллу должное – он отлично держал себя в руках. Ни звука не проронил, никак не выдал свой шок. Только правая щека дернулась от тика.
– Это, доченька, Хэллион Лэджой, хозяин Тлена, – лорд Мэнсфилд представил мне гостя.