– Тебя подбросить? – уточняет Дубинин.
– Давай, – киваю согласно.
Друг бережно складывает экипировку в багажник, смотрит на меня с прищуром и выдает:
– Стареешь, приятель. Стареешь… Телочки уже не те, да? Ставки растут?
– Да пошел ты! – матерюсь.
Бросаю взгляд на высокую многоэтажку.
Я вижу эти окна. Те самые окна. И, несмотря на большое расстояние, кажется, даже могу разглядеть тонкую фигурку Брагиной Владиславы Алексеевны. Чтоб тебя, стерва!
Всегда думал, что она – стерва!
Один только ее вид на работе чего стоил – всегда деловой стиль, офисный костюм, шпильки, высокий конский хвост, стрелки на глазах, алые губы. Челка… Кто вообще челки сейчас носит? Прошлый век, Гордей!
Но ей… идет…
Очень идет, признаю неохотно.
Особенно когда она задумчиво постукивает колпачком ручки по губам и устремляет задумчивый взгляд за окно, то ли решая сложный момент, то ли просто о чем-то мечтая.
– О чем может мечтать одинокая женщина старше тридцати? – уточняю вслух.
– Разумеется, о сексе! – фыркает Дубинин и тут же присвистывает. – Так ты на тридцаточку запал? Вот оно что, дружище!
– Во-первых. Не запал. Вопрос только в сексе. Во-вторых, что «вот оно что»? – уточняю недовольным голосом.
– Зря ты на крышу полез и спустился на страховке.
– Почему зря? Женщины любят смелых?
– Любят, – кивает друг.
– Все эти сети, паблики забиты стонами женщин о том, что в жизни не хватает подвигов со стороны мужчин?
– Забиты, – снова подтверждает друг.
– Так вон он я, япона мать! – бью себя по ляжкам. – Смелый. С подвигом… От таких, как я, кипятком ссутся!
Друг рулит молча, кажется, зря я его вообще спросил.
Дубинин – фамилия красноречивая. Он не из самых сообразительных…
Нашел, с кем советоваться. Надо было у Громова спросить. Тот бы бахнул четкий план за пять секунд.
– Может быть, ты и красиво спустился на веревке. Но женщины больше тридцати… Хм… Подумать надо! Как бы… не факт, что женщина старше тридцати будет писаться кипятком от человека за окном. Знаешь почему?
– Почему?
– Ты на человека-паука смахиваешь. Вдруг она пауков боится?
Выдав эту тираду с крайне глубокомысленным видом, Дубинин начинает громко ржать, довольный своей шуткой.
– Да пошел ты! – бью его кулаком по плечу.
– Не, дружище… Я, конечно, не могу понять, почему тебя на девушек постарше потянуло, может, давняя травма из детства и под мамкину титьку тебе захотелось…
Я закипаю, побагровел.
Еще один недостаток Дубинина – говорит все, что думает. Не фильтруя.
– Ты что несешь? Какая травма?
– Может быть, мама тебя в детстве роняла, а ты запомнил? Чувствуешь себя ненужным, компенсируешь… э-э-э… травмы! Это я от новой девушки услышал, – прихвастнул. – На психолога учится. Она пару лекций слушала, под них так кайфово засыпается.
– Сразу понятно, что ты уснул и не дослушал. Иначе бы не нес подобный бред.
– Короче, твои подвиги – это туфта. Молодую сикуху еще можно на такое купить, – размышляет Дубинин. – Потому что у женщины до тридцати главное – это что? Чувства, желание нового, вау-эффект во всем. Но потом включаются другие инстинкты…
– Ха-ха. Ха-ха.
– Я серьезно. То есть после тридцати на другие… э-э-э… точки давить нужно.
– Я всегда был уверен, что у женщин точка одна – и она между ног находится.
– Удивительно, как ты с таким подходом стал боссом… Ах да, папенька бизнес подарил! Ну-ну, – фыркает. – Все, приехал!
Друг высаживает меня, выходит следом, проверяя автомобиль, закуривает.
– Но если серьезно, я вообще не понимаю, что ты заморачиваешься? Статус, деньги, уверенность в будущем, серьезные отношения. Вот что зацепит. Даже думать долго не нужно.
– Серьезные отношения? – тяну разочарованно. – Ты о чем? Я просто трахнуться хочу.
– Тогда бери молодую, ставь раком и люби в пи… – друг чуть не выматерился, но заметил мамашку с пятилеткой, придержал мат. – В звезду… – добавляет немного тише и завистливо провожает мамашку с круглой задницей.
– Куда ты смотришь? У тебя вообще-то девушка есть, а эта… Эта вообще мамаша и жирненькая, – кривлюсь.
– Я в курсе, что ты по доскам специалист, – ухмыляется. – Короче, не тупи.
– Да-да. Серьезные отношения. Еще скажи, женитьбу предложить!
– Обещать не значит жениться, – подмигивает Дубинин.
– Я все-таки по-своему сначала попробую.
– Удачи… Грому позвонить, что ли? Забьемся, как скоро ты эту Тридцаточку завалишь? Гром будет в восторге!
– Я вас завалю. Никаких споров. Это вообще не ваше дело.
Слова друга заставляют меня задуматься. Но ненадолго. Скорость и быстрота реакции – вот что для меня в приоритете.
К тому же я не все свои способы попробовал.
Взяв в руки телефон, делаю несколько снимков себя в зеркале, запускаю руку под резинку трусов, выслав Владе на телефон.
«Признайся, ты вспоминаешь, как провела со мной ночь? Скучаешь?!»
Доставлено.
Прочитано.
Онлайн.
Вверху диалога появляется карандашик с надписью «Кобра набирает сообщение…»
Влада отмечена у меня в телефоне как «Кобра».
«Может быть, хватит?» – приходит ответ.
«У меня к тебе деловое предложение, Алексеевна…»
Я сразу набираю ее номер и немного задерживаю дыхание, когда в динамике раздается настороженный ответ:
– Алло?
– Владислава Алексеевна… – располагаюсь на диване поудобнее. – Как насчет взаимовыгодного и очень приятного обмена для нас двоих? Заинтересованы?
– Слушаю вас, Гордей Иванович, – отвечает так же подчеркнуто холодно.
По-деловому, су-у-ука. Кобра… У меня мигом встал!
В особенности от воспоминания, как я держал Владу за чертов конский хвост и долбил ее глубокий ротик до самой глотки, а она виляла попкой и трахала себя пальчиками, кончая на пол лужицей.
Дышать. Дышать.
У меня же план. Он сработает.
– У вас – мой личный телефон. Он мне нужен. А что нужно вам?
– Стереть компромат, – отвечает мгновенно. – Весь.
– Будет сделано.
– Значит, обмен?
– Да, но… На моих условиях.
– На каких же?
Ее дыхание немного сбивается.
– Хочу секс.
– Исключено. Никакого секса. Стыдно вам, Гордей Иванович, трахать женщин старше себя, пользуясь их невменяемостью. Снимать их в этот момент еще более гадко.
– А мне понравилось…
– Еще бы.
– Хорошо. Тогда секс по телефону. Прямо сейчас. Заставишь меня кончить, я скажу тебе пароль. Разблокируешь, удалишь все сама. Я удалю со служебного. Либо так, либо…
– Либо?
– Выложу в сеть. Моего лица не видно, а тебя – очень даже.
– Мерзкий… Боже, какой вы мерзкий!
– Предложение ограничено по времени и истекает через пять минут. Решайся, – отключаюсь.