Тем же вечером, но чуть позже, я смог своими глазами увидеть эпическую битву за Бранденбургский замок.
Видеокамер в нем оказалось, действительно, много. Как будто это не замок правителя, а съемочный павильон голливудского блокбастера. Наверное, курфюрст обожал любоваться собой на экране. А может, за служанками подсматривал?
Так что режиссеры новостных каналов совместными усилиями смонтировали целый фильм, который и крутили в течение всей недели, когда я пропадал между мирами.
Каждый эпизод, каждая стычка были сняты с разных ракурсов и заставляли сердца зрителей леденеть от ужаса.
Твари бросались на людей, рвали их когтями и зубами. Я увидел, как милая обезьянка первой выбралась из клетки, перегрызла горло ошалевшему смотрителю, а потом открыла все остальные клетки.
Защитники замка героически отстреливались и возводили баррикады из мебели, но не могли ничего противопоставить неожиданному нападению. Крики отчаяния, выстрелы и рев тварей сливались в страшную смертоносную симфонию.
Центральной сценой фильма оказалась моя схватка с тварью, которая выскочила из башни. Только теперь я смог разглядеть ее, как следует. Оказалось, что это не оборотень, а один из зверей зоопарка – черный гималайский медведь.
Камер не было только в кабинете курфюрста, так что его смерть никто не увидел. Но все комментаторы дружно сошлись на том, что правитель Бранденбурга не мог выжить в такой бойне.
Не отрывая взгляд от экрана, я стискивал ручки кресла и повторял про себя:
"Или так, или он бы устроил войну. И тогда жертв оказалось бы во много раз больше".
– Мы запустили дезинформацию по своим каналам, – неожиданно сказал Жан Гаврилович, – что оборотень, который попал на камеры, пытался спасти курфюрста. Хотели хоть как-то тебя прикрыть.
Он сочувственно глядел на меня.
– Спасибо, – криво ухмыльнулся я.
Мало приятного в том, что тебя считают кровожадным чудовищем. Как там говорилось в сказке Шварца? "Убивший дракона сам становится драконом"?
Герцогини, почувствовав мое настроение, забрались ко мне на колени.
– Спасибо! – прошептала на ухо Алина.
Я залпом допил крепкий кальвадос. Осторожно ссадил с себя девочек, поднялся и вышел на улицу.
Над темной фермой висела ослепительно-яркая полная луна. Она была словно выточена из целого куска молочно-белого льда и подсвечена невидимыми прожекторами.
Красиво!
Покрытая инеем трава похрустывала под моими подошвами – на землю упал первый осенний заморозок.
Услышав мои шаги, ко мне подбежал Рыжий и ткнулся мокрым носом в ладонь.
– Все охотишься, бродяга? – спросил я его. – Мыши уже давно попрятались от холода.
Интересно, где лис ночует? Эта мысль не приходила мне в голову, пока было тепло. Но сейчас я всерьез задумался о том, что надо бы построить ему теплую будку. Завтра поговорю с Казимиром.
Я грустно усмехнулся. Хорош хозяин! Приручил животину, а заботятся о ней другие.
Я погладил Рыжего по голове.
– Ладно, беги! Замерзнешь – приходи в дом. А мне сейчас надо попробовать договориться с магией.
Рыжий как будто понял меня. Отбежал на несколько шагов и уселся на землю, выжидательно поглядывая на меня.
Решил посмотреть, что у меня получится?
– Ты такой умный, что у меня от тебя мурашки по коже, – сказал я ему. – Ну, давай, помогай!
А потом закрыл глаза и попытался разогнать магическую матрицу.
Матрица отозвалась сразу же – теплом в груди и легким гулом. Но дальше этого дело не шло.
Я видел ее плетение. Оно по-прежнему было плотным и частым. Но исчезла прежняя яркость свечения. Теперь матрица не горела, а тлела, как тлеют дрова в печке, когда вьюшка на трубе почти закрыта.
Похоже, плохо дело!
Я шевельнул пальцами. Водяное облачко возникло почти без усилий. Ладонь привычно оделась холодом. Невидимая ледяная паутинка потянулась в сторону Рыжего и коснулась его матрицы.
Матрица лиса сияла ярким оранжевым светом. На моем фоне он выглядел, словно звезда на фоне тусклого пылевого облака.
– Красавец! – завистливо вздохнул я.
Еще несколько раз попытался разогнать матрицу. Она охотно отзывалась, но ярче не становилась. Радовало то, что совсем темных участков на ней не было. Плетение нигде не разрушилось.
Матрица словно… устала, что ли? И теперь ей было нужно время, чтобы отдохнуть и прийти в себя.
– Может, это, и вправду, усталость? – с надеждой спросил я Рыжего. – Ну, бывает – перенапрягся в замке у курфюрста. Пару дней отдохнуть – и все пройдет.
Рыжий согласно тявкнул, ткнулся головой в мое колено и скрылся в ночной темноте. А я повернулся и пошел в дом.
Гости давно разошлись. Жан Гаврилович уехал к Императору с докладом о моем чудесном возвращении.
– Такие новости по телефону лучше не сообщать, – подмигнул он мне. – Сейчас в каждом чертовом посольстве полно прослушивающей техники.
Ага! А еще это дает мне возможность провести спокойный вечер.
Я благодарно хлопнул Бердышева по плечу.
Отличный он мужик!
Серега Стоцкий, несмотря на позднее время, отправился в Каменку.
– Плохо с людьми, Костя, – вздохнул он. – Не знаю, чем отец со своими колдунами их травил, но многие до сих пор в себя прийти не могут. Император помог – прислал врачей. Но моя матрица больше помогает.
– Матрица? – удивился я.
Неужели Стоцкий еще и лекарем стал?
– Ну да, – подтвердил Серега. – Моя матрица похожа на отцовскую – я ведь его сын. Хоть как-то могу воздействовать на его людей.
Он вздохнул.
– Хочу дом снести к чертовой матери! Не могу даже заходить в него, а приходится. Ночую над конюшней, там себе и кабинет обустроил.
– Может, и вправду, снести его? – поддержал я друга.
– Дорого, – снова вздохнул Сергей. – Руины ведь не оставишь – надо будет расчищать и новый дом строить.
– Не переживай, вместе что-нибудь придумаем, – улыбнулся я ему.
– Вы в училище теперь появитесь? – спросил Сергей.
А ведь и правда!
Император дал нам с герцогинями отпуск до выяснения обстоятельств. А теперь все трудности разрешились, так что можно возвращаться к учебе.
– А ты и учиться успеваешь? – спросил я Сергея.
– Приходится, – улыбнулся он. – Что за граф без имперского образования?
– Хм, – задумался я. – Намекаешь на то, что я тоже граф? Думаю, завтра Император вызовет меня к себе, вот и поговорю с ним.
Герцогини радостно закивали.
Ну, да – надо и о них подумать. Они вообще тайком сбежали в Столицу, чтобы учиться.
Я вернулся в дом. Тихо прошел в комнату. Остановился, слушая дыхание девчонок.
Кажется, спят.
Разделся, тихо скользнул под одеяло. И тут же ко мне с обеих сторон прижались теплые женские тела. Шею обожгло горячее дыхание, а чьи-то зубы игриво прикусили мочку уха.
Притворялись, значит!
Ну, держитесь!
Я зарычал от удовольствия и отбросил одеяло в сторону.
Как же я соскучился по вам, дорогие мои девчонки!
Потом я лежал, обнимая мирно посапывающих герцогинь и улыбаясь в ночную темноту. И думал о путешествии в свой прежний мир.
Наверное, именно частица матрицы Темного проводника помогла мне открыть проход туда. И Стоцкий сумел меня отыскать, благодаря Мерлину. вот так вот. Мерлин погиб, а дело его живет.
Забавно.
Но почему я провалился именно в свой прежний мир? Может быть, меня подсознательно тянули туда незавершенные дела? Или просто частица меня еще жила в том мире и послужила маяком?
Черт его знает, надо разбираться. Может быть, со временем, я научусь открывать двери и в другие миры. Вот будет замечательное приключение!
С этой мыслью я и уснул.
А разбудило меня звонкое бульканье системы связи. Несмотря на ранний час, кто-то настойчиво пытался дозвониться до нас по ноутбуку.
Спросонок мне показалось, что это покойный курфюрст звонит с того света с очередными угрозами.
Я тряхнул головой, отбрасывая эту глупость.
Ноутбук замолчал, и я понадеялся, что больше звонить не станут. Но через несколько секунд бульканье раздалось снова.
Черт!
Пришлось выбираться из-под теплого одеяла.
Я прошлепал босыми ногами по холодному полу и поднял крышку ноутбука. С экрана на меня глядел насупленный герцог Прусский Александр фон Цоллерн.
– Константин, – обвиняюще сказал он. – Почему вы не отвечаете на звонок?
– Вообще-то, мы еще спим.
Я зевнул, прикрыв рот ладонью, и посмотрел на часы в углу экрана.
– В Петербурге сейчас шесть часов утра.
– У нас с вами один и тот же часовой пояс, – не внял моим намекам герцог, – тем не менее, я давным-давно на ногах. Но к делу! Девочки уже сообщили вам?
– Что именно? – вежливо поинтересовался я.
Обожаю людей, которые начинают разговор с середины!
– Через неделю я выезжаю в Бранденбург, – важно сказал герцог. – Собираюсь официально принять титул курфюрста. А вы, как мой официальный наследник, обязаны прибыть в Кенигсберг и замещать меня на время моего отсутствия.
Я услышал стук и понял, что это моя нижняя челюсть упала на стол от удивления.
– А с каких пор я стал вашим официальным наследником?
– С тех пор, как предотвратили войну с Бранденбургом и способствовали его присоединению к Пруссии. Три дня тому назад на срочном заседании парламента вам присвоили титул "Спаситель отечества"и объявили вас наследником престола. Разумеется, при условии, что вы женитесь на одной из моих дочерей. Но с этим, надеюсь, трудностей не будет?
Мой самозваный тесть и сюзерен прищурился и испытующе поглядел на меня.
– И девочки об этом знают? – спросил я, не отвечая на его вопрос.
– Конечно. Я сообщил им об этом еще вчера. Вообще-то, титул "Спасителя отечества"был присвоен вам посмертно – мы ведь думали, что вы героически погибли в Бранденбурге. А теперь выясняется, что вы живы. Но это даже к лучшему!
Видно, герцог был настроен оптимистично.
– Так когда вы сможете прибыть в Кенигсберг?
– Это настолько срочно?
– Конечно! – обиженно ответил герцог. – Мы должны устроить вам торжественную встречу. Затем я познакомлю вас с парламентом и введу в курс дела. И только после этого могу ехать Бранденбург. А ведь там меня ждут новые подданные! Нехорошо надолго оставлять их без законного правителя!
– Нехорошо, – согласился я, усиленно шевеля мозгами. – Но дело в том, что я только что вернулся из… длительного путешествия. Мне предстоит сначала встретиться с Императором, а у него могут быть свои планы. Давайте созвонимся вечером.
– Ладно, – с неохотой согласился герцог. – Вечером я вам позвоню, как только закону государственные дела.
Он пропал с экрана, а я в изумлении покачал головой.
Охренеть!
Интересно, сколько еще найдется желающих устроить мою судьбу, не согласуя это со мной? Наверняка, Император тоже стоит в этой очереди и ждет-не дождется возможности насильно меня осчастливить.
По ассоциации мне вспомнилась баронесса Поклонская и ее папа, который настойчиво предлагал мне стать его компаньоном. Он тоже думал, что знает – как будет лучше для меня и его дочери.
Кстати, надо бы нанести баронессе визит вежливости, узнать, как у нее дела. Но это не срочно.
А сейчас надо выяснить, что герцогини думают о гениальной идее их родителя. И выяснить так, чтобы не обидеть моих девчонок.
Мне идея герцога не нравилась категорически. Почему нельзя просто объявить наследницами собственных дочерей? В конце-концов, они выросли в герцогстве и хорошо разбираются в тамошних людях и проблемах. А я и сам раздобуду себе королевство по вкусу!
Если начистоту, именно идиотский порядок наследования в герцогстве привел к тому, что у Алины возникли проблемы с курфюрстом, и ей пришлось без памяти бежать в Столицу от пылкого поклонника. Надо бы как-то подоходчивее объяснить это герцогу. Но потом. Сначала поговорю с девочками.
Я быстренько выстроил план. Кофе в постель, несколько поцелуев и задушевный разговор без нажима.
Чудесный план, просто замечательный! Идеально подходящий для непринужденного общения с противоположным полом.
Но плану не суждено было сбыться. Как только я поднялся, чтобы сварить кофе, в кармане моего комбинезона зажужжал телефон.
– Через час ты должен быть у Императора, – сказал Жан Гаврилович Бердышев.
– В такую рань? – удивился я.
– Государственные дела не ждут удобного времени. Машина за тобой подъедет через десять минут.
Прямо не Жан Гаврилович Бердышев, а Александр Васильевич Суворов! По слухам, великий полководец тоже любил выражаться кратко и четко.
Что ж, придется отложить разговор с герцогинями до вечера. По крайней мере, к тому времени я буду знать, чего хотят от меня все власть имеющие особы.
Я все-таки включил кофеварку. Ее жужжание разбудило Полину. Кутаясь в одеяло, девушка вышла в столовую и спросила, сонно щурясь на меня:
– Костя, ты куда?
– Во дворец, – вздохнул я и поцеловал ее в нос. – За почестями и трындюлями.