Об экзаменах речь уже не шла. Я забрала документы из института. Узнала у одногруппницы, что Колю вызвали на допрос. Слишком уж хорошей была версия о нападении ради устранения соперника. Потом Турин всем хвастал, как разговаривал со следователем.
– Я и Полина любовники. Зачем мне калечить любимую, если она сама сказала, что собирается отказаться от места в американском институте в пользу меня?
На следующий день после того, как я забрала документы из института, папа поставил перед фактом. Я должна уехать учиться. Причём не в какой-то, а в определённый город.
Я знала, что у папы есть сослуживец, которого он спас от смерти в Афганистане. Именно дядя Миша оплатил мне отдельную палату в больнице. Теперь я должна уехать к его сыну. Буду жить у него, пока учусь.
– Ничего не хочу, – буркнула я, а потом закрылась в своей комнате, которую делила с братом в детстве, пока тот не женился.
Я не видела себя ни в одной другой профессии, кроме балета. Мечты танцевать рухнули как карточный домик. Что я ещё умею? Ничего.
Я впала в уныние и депрессию. Парни во дворе обзывали шалавой и давалкой, а затем плевали вслед. Один раз попали прямо в спину, испачкав футболку. Кто-то распустил слух, что я сплю со всеми подряд.
Родители узнали и подали на продажу квартиры, чтобы купить такую же в другом районе, где Костя взял жильё в ипотеку. Они понимали, что им тут не жить больше.
Мне было всё равно. Я похудела, перестала выходить из дома, часто отказывалась есть. Лежала на кровати и слушала музыку в наушниках. Ходьба не причиняла боли, но лёгкая хромота осталась, вызывая желание вообще не вставать на ноги.
Однажды в гости пришёл Костя со своей семьёй. Я даже не вышла встречать. Брат сам заглянул ко мне. Сел на кровать.
– Привет, – улыбнулся он.
– Привет, – безразлично ответила я, вынимая наушники из ушей.
– Харе хандрить, сестрёнка. Ты же всегда была сильной. Вон, какие па выделывала, как гнулась. Другой без боли на это не взглянул бы, – строго сказал брат.
– Толку теперь от этого. Я и сейчас могу гнуться, но мне закрыт путь даже в балетмейстеры. И диплом об окончании специализированной школы больше не нужен. Может мне им в туалете подтереться, а, Костя? – зло бросила я.
Встала и направилась к открытому окну. Порыв ветра шелохнул штоку, и она ударила по лицу.
– Видишь, я не такая как все. Неправильная, грязная, униженная и брошенная. Коля мне сказал, что даже писать в интернете не будет. Ему не нужны калеки. При этом ещё всем растрезвонил, что трахал меня. Якобы я извращенка и не только с ним была. Типа «кому надо она за деньги даёт», – в моём голосе было столько горечи, что показалось, будто и на языке горчит.
Костя подошёл и обнял за плечи.
– Хочешь, я набью этому Коле морду? Блин, он же уехал уже. Но ты не должна отчаиваться, Полина. В мире много прекрасных профессий, выбирай любую. Если не выучишься, кем будешь работать? – попытался подбодрить брат.
– Дворником пойду работать. А что, тоже профессия, – ухмыльнулась я.
– Глупости не говори, с твоими-то баллами по ЕГЭ. Знаешь, ты можешь стать учителем. А потом, возможно, удастся организовать кружок танца при школе. Как тебе такой вариант? Там, куда папа хочет тебя отправить, отличный педагогический вуз. К тому же у тебя пять по химии. Ты сдавала этот предмет на экзамене, потому что любишь химию. Подумай над этим, Полина. Я тебя не заставляю, просто предлагаю готовое решение. Твоё право, следовать этому совету или нет. Пойдём кушать, мама, наверное, на стол накрыла.
Всю следующую неделю я думала днём над предложением брата, а ночью мучилась, просыпаясь от снов. Иногда мне снилось, как бьют, но чаще другое. Я стояла во сне на четвереньках, а кто-то вбивался в меня сзади, зажимая рот рукой. Мне было вовсе не больно, наоборот, я стонала в эту руку от наслаждения.
Только сейчас, когда стали сниться эти сны, вызывая возбуждение во всём теле, я принялась анализировать ситуацию с Колей. Да, было очень обидно, что тот ни разу не приласкал меня по-настоящему, но я поняла, что мне нравилось подчиняться грубому тону и силе. От этого стало ещё хуже.
Так не должно быть, я не могу быть хуже, чем есть. Это извращение какое-то. Почему я такая?
Мои фантазии были очень скудные. В основном о том, как меня заставляют делать минет, или грубо берут сзади и одновременно ударяют по ягодицам.
Сегодня нашла тему на БДСМ-форуме о так называемом нижнем. Кое-что из написанного сходилось. Но ведь у меня был всего один любовник и мизер сексуального опыта.
Я закусила губу почти до крови. Не хотелось быть такой. Получается, что Турин прав и я действительно извращенка. Как можно смотреть на фото девушки, стоящей на коленях перед мужчиной, и хотеть того же?
Дело двигалось к ночи. Небо за окном уже посерело, да и дождь намечался. Где-то рядом грохнул гром. Я встала с кровати и поспешила закрыть окно. Потом подошла к шкафу, на котором висело зеркало в полный рост, и посмотрела на себя.
Я осознавала, что симпатичная, но в душе оказалась настоящим уродцем. Неожиданно начала бить себя по щекам и зло шептать: «Уродка, ты уродка, Полина. Никому не нужное чмо. Даже любимый человек отказался не то что дружить, а хотя бы знаться. Уродка, извращенка».
Выплеснув волну гнева, я успокоилась, а потом решила посмотреть ролики на БДСМ-тему. Лучше бы не включала их. Это было настолько страшно, что мне показалось, что всё снял режиссёр фильмов ужасов. Все действия были похожи на пытки. Нижние кричали под ударами плети. Стонали от боли с прищепками на сосках. Это уже не возбуждало, вызывало неконтролируемый ужас.
Ночью, под впечатлением пары роликов, мне приснился подобный сон. Я корчилась от боли привязанная к кресту. Проснулась в холодном поту, с ужасом глядя в потолок и хватая ртом воздух. Но в следующую секунду поняла, что в трусиках мокро и я вовсе не описалась.
– Не-е-ет, это не я! Я не такая! – заорала я на всю комнату, зажмуривая глаза.
В спальню вбежали родители, а так как мои глаза были закрыты, они подумали, что мне приснился плохой сон.
– Проснись, дочка, тебе плохой сон приснился, – мама тронула меня за плечо, присев рядом.
Я подскочила и, обняв мамочку, заплакала у неё на груди.
– Мам, я же не плохая, правда? Скажи, что я не извращенка, ма?
Отец подошёл и тоже обнял.
– Что ты, малышка, никто так про тебя не думает. Мы любим тебя. В жизни всякое бывает. Тебе девятнадцать лет и ты имеешь право спать с мужчиной. Парни во дворе просто тупые злыдни, вот и всё. Мы хотим для тебя счастья. Тебе нужно уехать, хотя бы на четыре года. Станешь учиться. А там всё забудется. Да и мы скоро в другой район жить переедем, поближе к Костику, – ласково сказал папа.
– Спасибо вам. Я вас очень люблю. Подам документы на учителя химии. Костя прав, это мой любимый предмет и я смогу выучиться на преподавателя, – всхлипнула я.
На следующий день мы с мамой отправили нужные копии документов в институт и пошли покупать обновки. Потом я каждый день просматривала сайт вуза.
Наконец, появилась информация, что я рекомендована к зачислению. Теперь нужно в течение семи дней подать оригиналы документов. Мне купили билет на самолёт. Только вот я не понимала, как буду жить в доме незнакомого мужчины, которого совсем не знаю.
Отец заверил, что Арсений хороший человек.
– Дядя Миша уже поговорил с сыном, как только узнал о твоём зачислении. Арсений согласился приютить тебя в своём доме.
– Хорошо, как скажешь, пап, – всё ещё сомневаясь в правильности этого решения, произнесла я.