У следователя Мосгорпрокуратуры Алексея Федоровича Никонова на физиономии красовалась явная печать недовольства, хотя еще на пропускном пункте Турецкий выяснил, что ожидал он его не более пяти минут. Впрочем, понять его было можно: дело передано Генеральной по всей форме, можно о нем благополучно забыть… Так нет же, зачем-то «этот зануда Турецкий» вызывает его сюда лично. А у него и так работы невпроворот! Даже несмотря на то, что летом обычно кривая преступлений в Москве заметно идет вниз – видимо, и бандюки соблюдают отпускное время…
Помимо всего прочего следователь Никонов был молод… «Непозволительно молод, – подумал Александр Борисович и тут же спохватился. – Это не он непозволительно молод, это ты, Саня, широким шагом движешься к своему полтиннику! И посему впадаешь в брюзгливость – не вздумай!»
Прочтя таким образом самому себе краткую, но внушительную нотацию, Турецкий как можно приветливее улыбнулся Никонову и отпер дверь своего кабинета.
– Проходите, Алексей Федорович, извините, что задержался – пробки…
– Можно без отчества, – слегка порозовел его посетитель, а Сан Борисыч незаметно вздохнул и кивнул. – Без отчества – так без… Присаживайтесь лучше в кресло, к журнальному столику. Кофе хотите?
– Спасибо, я уже! – У Никонова оказалась неожиданно широкая и веселая улыбка, прогнавшая и недовольство с его лица, и легкое напряжение, возникшее в первые секунды. – В деле что-нибудь не так?
– Да нет, что вы… Все так. – Турецкий тоже улыбнулся, устраиваясь напротив своего гостя. – Вы уж простите, что потревожил, просто мне хотелось услышать ваше личное мнение и о жертве, и о подозреваемом, и о свидетелях… Ну и об обстоятельствах убийства, конечно. Прежде чем к следствию приступим мы… Я обратил внимание, вами проделана довольно большая работа за короткий срок…
Алексей Никонов после этих слов почти расцвел и расслабился окончательно: еще бы, ведь его похвалил всесильный Турецкий!
– Давайте начнем как раз с обстоятельств… Вы наверняка их и без бумажек помните.
– Еще бы! – Следователь усмехнулся. – Мне на эти особо тяжкие нынче уже в третий раз аккурат во время дежурства «везет»! И все время, словно нарочно, между двумя и тремя утра…
– В «час Быка», – улыбнулся Александр Борисович, но, перехватив недоуменный взгляд Никонова, счел нужным пояснить: – Так астрологи называют время с двух до трех утра… Утверждают, что именно за этот час совершается большинство самых тяжелых преступлений.
– А-а-а… Ну я продолжу… Вызов последовал от врача «неотложки»: вызвали его к соседке Краевой сверху… Кажется, давление у нее подскочило. Ну a когда врач с сестрой шли вниз, обратили внимание, что дверь в квартире Краевой открыта, и ее тоже увидели, она упала головой на порог… Там еще кошка истошно орала – перс…
– Я помню, – кивнул Турецкий. – Кошку, кажется, так и не удалось поймать?
– Кому охота с исцарапанными руками ходить?.. Она до сих пор к себе не подпускает, шипит и рычит, словно тигра! Ее соседка, дочь той, к кому «неотложку» вызывали, ходит кормит: пришлось пойти навстречу, несмотря на печать… Сами подумайте, что делать? Подохнет же с голоду зверюга! Все-таки живая душа…
Александр Борисович удивленно поглядел на Никонова: неужели тот решил, что вызвали его, чтобы сделать «втык» из-за кошки? Точнее, из-за того, что раз в сутки в опечатанную квартиру впускали соседку, у которой и без того был ключ – от самой Краевой, хранившей запасные ключи у соседки…
– Конечно! – поспешил он успокоить следователя. – Я бы на вашем месте сделал то же самое, как иначе? Тем более эта соседка с убитой дружила и именно она наша главная свидетельница? Я не путаю?
– Она! Алевтина Борисовна Гудкова… На мой взгляд, очень порядочная женщина, художница, кажется, даже известная… В их доме сплошная творческая интеллигенция живет. Но Гудкова очень простая, такая… я бы сказал, ничуть не высокомерная…
– Значит, вызов последовал от врача «неотложки»… Он входил в квартиру?
– Да там, чтобы сообразить, что к чему, и входить не надо было, – поморщился Никонов. – Второй-то выстрел в голову пришелся… Кровь и на площадку натекла…
– Первый выстрел, если не ошибаюсь, был в грудь?
– Плевру пробило, пуля прошла навылет, поскольку стреляли с близкого расстояния… Легкое, конечно, тоже. Но после первого, если бы вовремя нашли, могли и спасти. А так… Поскольку Гудкова все равно из-за матери своей больной не спала, ее и пригласили в понятые, второго во дворе отыскали вместе с подружкой: на лавочке целовались… Гм!..
– Я просмотрел показания Гудковой. Если правильно запомнил, за полчаса до обнаружения трупа она в ожидании «неотложки» стояла у окна и видела, как из их подъезда выскочил Строганов… Кажется, она утверждает, что именно «выскочил» и бегом бросился через двор в сторону Тверской…
– Да там все, Александр Борисович, очевидно! – неожиданно разволновался Никонов. – И «пальчики» на пистолете его, и Гудкова не могла ошибиться, она его хорошо знала: Краева же их и познакомила, видать, в целях хвастовства знаменитым любовником… Да не будь он подданным США, давно бы у меня сидел где положено, голубчик! И дело бы уже в суд ушло!.. Мало ли что он утверждает? Мол, пришел, обнаружил труп вместо любовницы, запаниковал и все такое… Брехня!
– У вас сложилось впечатление, что Строганов лжет?
– Так ведь он же артист! Привыкли на сцене играть, вот и в жизни правдоподобно получается… У него и ситуация подходящая.
– Что вы имеете в виду?
– Ну вроде бы за последние полгода у него этот его бизнес музыкальный… Словом, неприятности с ним. И жена его бросила, обратно в Америку свою свалила и ребенка увезла… Ну а Краева, говорят, не только с ним любовь крутила, узнал мужик – ну и сорвался…
– Кто говорит? – довольно сухо поинтересовался Турецкий.
– Это уже другая соседка, снизу… Проверить конкретно не успели, дело передали вам: как только посольство вмешалось – так и передали! Вы ж сами говорили, что за две недели успели много…
– Как получилось, что врач «скорой помощи», когда они поднимались наверх, не обратил внимания на открытую дверь квартиры Краевой?
– Они наверх в лифте поднимались, а обратно пешком шли, поскольку лифт почему-то вырубился.
Они немного помолчали. Поймав вопросительный взгляд Никонова, Турецкий спохватился:
– Я вас задерживаю, прошу прощения – у меня последний вопрос, чисто технический: экспертные данные по оружию еще не приходили?
– Так я ж попросил их вам переслать… Не переслали еще?.. Вот козлы!.. Ну я и так помню… Вообще-то результат странноватый: пистоль оказался паленым…
– Что?! – Александр Борисович едва не подскочил в своем кресле. – Алексей Федорович, и вы молчали… Где он засветился?
Никонов вспыхнул и сердито посмотрел на Турецкого:
– На мой взгляд, никакого особого значения это не имеет! А засвечен этот «макаров» на обычной «мокрухе», с год назад неподалеку от метро, в Измайлове, из него пристрелили местного авторитета Лукаша… Не то, чтобы шишка, но все же! Говорят, там разборка была. Стрелку кто-то кому-то забил – не помню… Это дело не я вел. Ну и что?
Александр Борисович смотрел теперь на своего посетителя с любопытством.
– Говорите, авторитет, но не шишка?..
– Во всяком случае, не «смотрящий». Незадолго до этого с зоны вернулся.
– Не знаю, как вы, но лично я плохо представляю, каким образом бандитский пистолет мог попасть к Строганову, тем более он утверждает, что в глаза его не видел, а оружия отродясь в руках не держал. Упомянутый «макаров», обнаружив труп, схватил автоматически, сам не зная зачем…
– А я вот, например, отлично представляю, как он мог к нему попасть! Бандюки паленые стволы сбывают, не мне вам об этом рассказывать! А пути, какими это делается, сами знаете, неисповедимы…
– Скажите, Строганов произвел на вас впечатление законченного идиота?
– Ну… Нет, конечно, однако довольно наивный тип…
– Ладно! – Александр Борисович поднялся, внезапно оборвав разговор. – Экспертное заключение я еще не видел, к делу только приступаем, так что не вижу оснований для дискуссии, спасибо, что поделились впечатлениями… Кстати, кто занимался убийством Лукаша?
– Не помню, но могу узнать.
– Буду обязан!
Проводив своего гостя, Александр Борисович некоторое время задумчиво бродил по собственному кабинету, потом, прихватив папку с бумагами, касающимися убийства Марии Краевой, отправился к своему шефу и другу Константину Дмитриевичу Меркулову, заранее настроившись на долгое ожидание в приемной: в последнее время посетители к Меркулову отчего-то шли косяком и попасть в его кабинет даже по срочному делу сотрудникам было нелегко.
Однако на сей раз Турецкий, к своей немалой радости, ошибся: шеф маялся в своем убежище перед экраном компьютера в полном одиночестве. При виде Александра Борисыча он состроил жалобную гримасу.
– Висит, сволочь! – обозвал он свой компьютер, с которым у Меркулова отчего-то никак не складывались отношения. То он у него «висел», как сейчас, то исчезал вдруг скинутый на дискету текст, то от с трудом сочиненной докладной ни с того ни с сего пропадала половина текста, хотя, как Меркулов клялся и божился, он «ни к чему не притрагивался».
– Я тебе сто раз говорил, верни назад свою печатную машинку, а компьютер к секретарше переставь, пусть за тобой набирает… У тебя, Костя, организм такой редкий – с электроникой несовместимый: недавно читал, так бывает, примерно один случай на миллион!..
Меркулов с подозрением посмотрел на Турецкого: не издевается ли, часом, над шефом?.. Но физиономия Сан Борисыча была абсолютно серьезной, даже хмурой.
– Да я бы с удовольствием, – буркнул Константин Дмитриевич, – вернул бы свою паршивенькую, но верную «Москву», да перед сотрудниками неудобно: скажут, на пенсию пора, мол, за современностью не поспевает…
– А и хрен с ними, пусть говорят! Нам не за современностью поспевать надо, а за бандитами, а они во все времена одинаковые!
– Не скажи… Кстати, ты чего хотел-то?
– Насчет строгановского дела, Костя. – Турецкий вздохнул и сел возле стола напротив Меркулова. – Выглядит все для него крайне хреново…
– Без тебя знаю, – снова буркнул Константин Дмитриевич. – Я бы тебя и не привлек, если б заманчиво выглядело… Так что ты конкретно-то хотел?
– Угадай с одного раза…
– Оперативников я тебе дам, следователя сам назначишь…
– Оперативников я у Грязнова и сам возьму, – усмехнулся Турецкий. – Но мне оттуда понадобятся вполне конкретные люди…
– Думаю, сами разберетесь… Что еще?
– Хочу, чтобы со стволом, из которого ее пальнули, покопались наши эксперты – ты знаешь, кого я имею в виду… Он оказался паленый!
В глазах Меркулова вспыхнула непонятная искорка, он прищурился:
– Интересно… Ты хочешь затеять дополнительную экспертизу, чтобы выяснить, в одном деле он запален или их там целая цепочка?
– Угу… – кивнул Александр Борисович. – Пока что это единственная «почти зацепка» для твоей мировой величины…
– Я даже не спрашиваю почему – цени! – Меркулов улыбнулся. – Ствол уже у нас?
– Все вещдоки прибыли еще утром, не считая кошки!
– Ладно, пиши постановление о дополнительной экспертизе, хотя ты и так – сплошное разорение… Погоди, какой кошки?
– Это я так, – отмахнулся Турецкий. – Не обращай внимания… Пошел писать и звонить Славе Грязнову!
– Ведь наверняка Романову попросишь? – хмыкнул Меркулов уже в спину Сан Борисычу.
– А что? – усмехнулся тот, оборачиваясь. – Галка отличный опер, капитана недавно получила… Пусть поработает! Не сомневайся: и Володю Яковлева выклянчу – чего бы это мне ни стоило!
– Ну-ну, дерзай!
Константин Дмитриевич взмахнул рукой, случайно задев какую-то клавишу на клавиатуре компьютера, и перевел взгляд на монитор.
Прямо на глазах не успевшего отбыть Турецкого лицо его шефа вытянулось и словно бы окаменело.
– Э-э-э… Костя, что с тобой? – встревоженно поинтересовался Александр Борисович.
– Нет, ты только глянь… Отвис! Саня, ты только глянь на эту сволочь – он отвис!.. И пусть мне кто-нибудь после этого скажет, что эти подлые компы не обладают сознанием… Ах ты, сволочь!..
Турецкий пулей вылетел в приемную и только здесь позволил себе расхохотаться.