Оставшись в одиночестве, если не считать давно покойного коллегу, Скай принялся неторопливо осматривать замок. Сила подчинялась медленно, будто неохотно, но рука не дрожала. Запирающее заклятье тут оказалось такое же, только открывалось другой нитью. Именно так, как он сам показывал в библиотеке студенту.
Скай снова попытался вспомнить, где же он видел такой замок: тот точно был выполнен по этой же схеме – одна мастерская, а может быть, и мастер тоже один. Однако он был почти уверен, что замок, который он никак не мог припомнить, был новеньким. Видимо, чей-то секрет, переданный от учителя ученику. Если бы такие замки делались какой-то мастерской на продажу, то Скай, привыкший обращать внимание на все попадающиеся на пути Запирающие чары, уже точно видел бы их больше одного. Хорошие вещи быстро становятся популярными. Наверное, если узнать, кто сделал новый замок, можно будет узнать и имя хозяина этих дверей. Вот только зачем это могло бы понадобиться, Скай так и не придумал. Просто еще одна загадка, которую можно спокойно оставить без ответа.
За дверью Скай ожидал какого-нибудь подвоха, вроде падающего лезвия или горящего масла, но все было чисто. Просто коридор, даже без толстого слоя земли на полу. Видимо, сюда не протекали дождевые воды с поверхности.
Волшебник позвал товарищей, и они осторожно двинулись дальше. В конце коридора снова была дверь. Скай мысленно взвыл, но она оказалась заперта на самый обычный механический замок, с ним удалось управиться за считаные четверть свечки. Замок щелкнул, волшебник приоткрыл дверь – в помещении за ней зажглись магические светильники. Скай выждал мгновение: пусто и тихо. Он шагнул в просторную комнату и обмер. Тихонько ойкнул студент. Сдавленно выругался Пит. Скаю даже показалось, будто он услышал еще один еле сдержанный резкий выдох.
Комната оказалась не простой сокровищницей. Со стен на посетителей смотрели картины: большие полотна в резных золоченых рамах. И на каждом полотне был изображен призрак девушки в нарядном платье. Призрачные лица и руки выразительно контрастировали с красивыми пестрыми одеяниями, прорисованными во всех деталях: рюши, вышивка, шнуровки, кружева.
И с этими платьями что-то было не так. Скай, нахмурившись, присмотрелся к ближайшей картине. На светло-розовой ткани темнели пятна, будто корсет испачкали чем-то красным. Неужели?…
Скай шагнул ближе, вглядываясь в полотно. Так и есть – это кровь. Он огляделся: платья всех девушек «украшены» алыми отметинами. Будто под одеждой скрывались глубокие раны, из которых сочилась кровь, живописно пачкая расшитую ткань. Кто и зачем нарисовал все это? Кому пришло в голову создавать или собирать изображения девушек в окровавленных платьях?
Сами призраки пугали куда сильнее нарядов. Искаженные страданием полупрозрачные лица будто просвечивали сквозь бледные лики девушек на портретах и взирали на живых кто с мольбой, кто с ненавистью. Волшебник смотрел в безумные глаза на картине и не мог поверить, что кому-то удалось так подлинно нарисовать самую суть невыносимой муки. Сам не понимая зачем, Скай протянул руку и коснулся полотна.
И тут же отдернул пальцы. Ледяной, почти обжигающий холод немертвого. Призраки были настоящими! Их не нарисовали, а запечатали в картины. Кто-то собрал коллекцию призраков, «привязав» их к полотнам?
Волшебник вскинул руку, готовя изгнание. Но призраки на полотнах не двигались, и он тоже остановился. Даже одного неупокоенного лучше изгонять ритуалом, а не собственными силами. Пока что никто на них не нападал. Да и амулеты от нежити смогут сдержать, по крайней мере, первую атаку. Наверное, можно осмотреться.
– Что будем делать? – шепотом спросил Пит.
– Оглядимся тут, постараемся понять, что здесь вообще происходит, – так же шепотом ответил Скай. – Ничего не двигаем, заметных следов стараемся не оставлять.
Говорить вслух в присутствии множества ужасных свидетелей не хотелось. И Скаю вовсе не казалось, что призраки могут пробудиться от шума. Он совершенно отчетливо понимал, что эти застывшие глаза – видят. Что призраки не способны забыться сном. Что страдание продолжается.
Волшебник встряхнулся, как вымокший кот, и отвел взгляд от картины.
– На картины не засматриваемся. Если кто начнет слышать голоса – сразу же говорим об этом остальным. Ни на что не соглашаемся, вообще избегаем слов, которые можно принять за согласие, – напомнил он спутникам. – Ну и про ловушки не забываем.
Пит молча кивнул. К немертвым он относился со всей серьезностью.
Линт открыл было рот, чтобы подтвердить, что инструкцию понял, но тут же опомнился.
– Кстати, я там, еще в том коридоре, следы видел, – громким шепотом вдруг объявил Пит. – От сапог с интересными такими подковками. Прямо себе такие захотел.
Студент уставился на кучера, как на умалишенного, потом чуть расслабился. Чего только люди не городят, чтобы отвлечься от страшного. Сапоги так сапоги. Все лучше, чем в панику впадать от искаженных лиц на картинах.
Скай же понял сразу. Сапоги с вычурной подковкой на каблуке он подарил Нику в первый день отпуска. Волшебник огляделся, но, как и ожидал, никого не увидел. Ладно, если травник считает, что лучше оставаться незаметным – пусть. Хотя с точки зрения Ская лучше бы Нику всего этого не видеть. Будет потом снова от кошмаров просыпаться.
Мысли о друге неожиданно помогли самому волшебнику собраться. Зал, полный чудовищных картин, снова стал всего лишь старым пыльным подземельем. Ну да, с призраками, а так – не намного страшнее некоторых залов в ларежском музее. Да там, пожалуй, и пожутче экспозиции найдутся.
Да, именно на музей это подземелье и походило. На стенах – рамы с картинами и погашенные сейчас волшебные светильники, посреди комнаты, между поддерживающих высокий свод колонн – тяжелые скамейки темного дерева, поставленные так, чтобы удобно было сидеть и любоваться. Скай отогнал мысли о том, что должно быть в голове у человека, приходившего полюбоваться такими картинами. Музей как музей. И не такой уж, кстати, пыльный. Заклятья, вроде тех, что до сих пор хранили древний водовод? Похоже на то. Воздух не слишком сырой и намного свежее, чем в тех коридорах, откуда они пришли. Пол не идеально чист, но слой пыли совсем тонкий. Нужно присматриваться, чтобы различить следы. Запах…
Скай нахмурился, а потом быстро пошел вдоль длинного ряда картин. На лица призраков он не смотрел, только на рамы и самый краешек полотен. Дошел до противоположной стены и замер перед крайней картиной. Дальше на стене еще оставалось свободное место для нескольких таких же полотен, а в углу нашлась еще одна дверь.
Но сейчас волшебника больше интересовала картина. Полотно, запечатлевшее призрак девушки в голубом платье с пятнами крови. На красные пятна волшебник старался не глядеть, на лицо тоже. Только на голубое платье, отделанное серебристыми веррийскими кружевами – по весенней аэррийской моде. Моде прошлой весны. И на мазки свежей, еще весело поблескивающей краски на полотне. Масло сохнет удивительно долго. Кэссия говорила, что иной раз картина может просыхать и полгода, но это в сухом воздухе мастерской. Сколько времени на это требуется здесь? В любом случае – не столетия.
Рядом остановились студент и Пит.
– Надо сообщить в Гильдию, – неуверенно выдавил Линт. – Или запечатывать призраков в картины законно? Нет, такое ведь не может быть законно, правда?
– Т-с-с, – Пит прижал палец к губам и серьезно смотрел на почти уже кричащего студента. – Не надо шуметь.
Линт замолк, переводя глаза с Пита на Ская и обратно. Сейчас ему очень нужно было услышать, что они, старшие, знают, что с этим всем делать. Что все скоро придет к какому-нибудь нормальному порядку, что с этой невозможной комнатой разберутся и все снова станет как прежде.
Скай очень хотел бы его успокоить, но пока и сам не очень-то понимал, что делать.
Пит молчал, позволяя волшебнику самому разбираться со студентом. Кучеру в таких делах права голоса обычно не положено.
– Сейчас мы закончим осмотр, – решил Скай. – Потом подумаем, что делать дальше. Запечатать призрака в картину мог только волшебник. И если мы просто прибежим в Гильдию и все расскажем, мы можем его спугнуть.
– Но разве он не умер давным-давно? – спросил Линт. – Эти двери, картины, они ведь старые?
– Те, – махнул рукой Скай, – старые. А вот эта точно свежая. Просто ее сюда принесли через этот вход. Дверями, через которые пришли мы, и правда никто давным-давно не пользовался. Они же вели в тупик.
– Мне вот что любопытно, хозяин, – спросил Пит. – Где художник взял всех этих призраков? Да еще и таких похожих?
Ская словно Грозовым Ударом стукнуло. Запечатать призрака в полотно, растягивая страдания неупокоенной души на столетия, – это было чудовищно. Но для того, на что намекал агент Тайной Службы, у волшебника даже слова подходящего не было.
Студент, кажется, тоже понял все правильно. Даже губу прикусил от напряжения.