Модель заклятья была сложная, студент нетерпеливый, а книга, которую вообще-то должен был читать Скай, оказалась нудной, как подвывание болотного упыря. Если бы волшебник был в библиотеке один, он бы, пожалуй, еще сумел одолеть зевоту и заставить себя конспектировать это порождение чужих страданий: раз уж подрядился написать собственный научный труд – изволь изучить все, что понаписали по этой теме до тебя, и зацитировать с должным уважением. Только после этого можешь приступать к описанию собственных предположений и выводов. Неплохо бы еще добавить экспериментальную проверку, да вот беда – разрешение Гильдии Волшебников на массовое убийство, чтобы пронаблюдать появление разлома, предположительно ведущего в Темный мир, не получить никак. Что, пожалуй, и неплохо. А уж явление из этого разлома почти мифического чудовища – совсем недопустимая для честного волшебника «роскошь». Вот и приходится работать с ветхими историческими источниками, а собственная работа почти сплошь состоит из «возможно» и «предположительно». Когда в студенческие годы Скай мечтал о славе и открытиях, он определенно представлял себе совсем не это.
Тем временем рыжий взъерошенный студент, которого судьба в лице усталого невзрачного библиотекаря усадила за соседний со Скаем стол, закончил свою работу и блаженно потянулся. Волшебник, наблюдавший за ним уже с четверть свечки, не удержался:
– Не сработает!
Студент изумленно уставился на Ская.
– Почему?! Все же сошлось!
– Спорим, там ошибка? – усмехнулся волшебник.
Студент тоже оказался азартным.
– Спорим! А на что?
– На конфетку, – подмигнул Скай, жестом контрабандиста вытянув из кармана краешек маленькой жестянки с леденцами.
Еда в библиотеке была запрещена. Любая, несмотря на то что леденцы никак не могли повредить драгоценным фолиантам. И, конечно же, вечно голодные студенты-волшебники тайком протаскивали сюда не только безобидные конфетки и сушеные яблоки, но и липкую пастилу, крошащееся печенье и даже жирные бутерброды. За последние, правда, можно было на долгие месяцы лишиться права посещать библиотеку, что порождало множество серьезных проблем, но трусы ведь великими волшебниками не становятся.
– Согласен! – кивнул студент. – Но у меня уже с собой ничего нет. Если найдется ошибка, с меня кувшин взвара в студенческой таверне, идет?
– Идет, – согласился Скай. – Проверь третью силовую линию. Какой там знак?
Студент уставился на сплетенную из тоненьких серебряных проволочек, подкрашенных синим и красным, модель заклятья и задумался. Даже пальцы начал загибать, подсчитывая коэффициенты силы.
Скаю хотелось уже ткнуть его носом в тот узелок, где притаилась ошибка, но он терпел. Пусть мучается. Если сейчас парню подсказать, то он только то и запомнит, что бывают незнакомые добрые волшебники повнимательнее, чем он сам. А вот если найдет и исправит – есть шанс, что в следующий раз будет перепроверять тщательнее. Лучше, конечно, было бы вообще не вмешиваться. Для практического обучения профессора редко выбирают заклятья, способные в случае ошибки причинить серьезный вред, так что это сторожевое заклятье не убьет незадачливого взломщика Грозовым ударом и даже не спустит тетиву самострела. Скорее уж обольет ледяной водой или, что куда унизительнее, фиолетовой, плохо смываемой краской.
Кстати, неужели кто-то еще, кроме дядюшки Арли, использует для обучения Сторожевые заклятья? В стандартную программу они не входят. Или здесь, в ларежской Школе Волшебства, другие программы обучения?
– Вот леший! – выругался студент, наткнувшись наконец на узел, где синий отрицательный коэффициент никак не мог смениться на красный положительный.
Скай улыбнулся. Расставаться с «контрабандными» леденцами он и не планировал.
– Теперь отсюда все пересчитывать, – посетовал студент. – Давай через пару свечек на обед пойдем? Тогда и отдам твой честный выигрыш! Я, кстати, Линт.
– Скай.
– Ты, наверное, выпускник? Так ловко ошибку засек!
– Нет, я уже давно отмучился, – признался Скай.
Линт посмотрел на него с подозрением и, кажется, не поверил. На свои двадцать пять Скай не выглядел, бороды – непременного атрибута солидного мага – не имел, да и разве будет взрослый серьезный волшебник нарушать правила и протаскивать тайком конфеты в обитель знаний, занудства и бумаг? Да, студенческого шейного платка на нем не было, ну так его и потерять недолго. Или попросту дома оставить. Это младшекурсники ужасно гордятся знаками причастности к волшебному братству, а к выпуску у половины студентов шейный платок уже мало отличим от носового.
– Если отмучился, то что здесь делаешь? – Линт окинул взглядом стол перед Скаем, заваленный томами и свитками.
– Ну ладно, не совсем отмучился, – признал тот. – Кто ж знал, что без цитат и списка использованных источников героями не становятся!
– А ты хочешь быть героем? – рассмеялся Линт.
– Уже не хочу, – сознался Скай. – Но если сейчас брошу, дядюшка меня не поймет.
– А-а-а, ну у меня тоже все семейство ждет моего гильдейского знака больше, чем я сам, – понимающе кивнул Линт. – Надеюсь, хоть после выпуска пилить перестанут.
– И долго тебе еще?
– Восемь лет отмучился, еще два осталось, – вздохнул студент и обреченно повернулся к проволочной модели.
Две свечки до обеда Скай честно конспектировал соображения Горта Несокрушимого о родственной природе Дыхания Стража, Моряниц и Пляшущей Смерти. Теория была совершенно точно ложной, но совсем не упомянуть ее было никак нельзя. Как и десяток других, порой совершенно неправдоподобных гипотез. Скай морщился, страдал, но писал. В конце концов, если бы к ученым мужам на конференцию завалился лично Подземный Страж и заявил, что хочет прочитать почтенной публике доклад о своих особенностях и образе жизни, даже от него наверняка потребовали бы предоставить список литературы не менее чем в полсотни наименований. Иначе осмеяли бы за несерьезность и не допустили до трибуны. Может, поэтому он и перестал являться к людям на самом деле?
Скай уже тоже готов был удалиться в какую-нибудь пещеру и закрыться там, но обещания он привык держать. Как его угораздило пообещать дяде Арли подготовить доклад на весеннюю конференцию, он и сам не понял: видимо, возвращение к цивилизации после темных пещер и холодных скользких горных склонов помутило его рассудок. А уж о том, что вот это сидение в библиотеке еще и издевательски называется отпуском, лучше было вообще не думать, не то захочется податься в злодеи уже не по секретному заданию Тайной Службы, а искренне и добровольно. Очень уж это утомительно – быть добропорядочным волшебником.
Взгляд Ская помимо его воли снова ускользнул от пыльных страниц к разноцветному переплетению проволоки на соседнем столе. Моделировать потоки силы в сложных заклятьях с помощью проволочек гораздо интереснее и нагляднее, чем пытаться вычертить их на плоскости. К тому же, по серебру можно пропустить немного силы, чтобы пронаблюдать весь процесс почти по-настоящему.
Линт как раз закончил расчеты и сосредоточился на модели. Запитал контур так, что проволочки заметно засветились, потом потянулся к нити, отпирающей замок… С трех концов, которые в реальном заклятье вели бы к пусковым механизмам ловушек, сорвались искры. Студент выругался, отдернул руку и задел еще пару проволочек. Еще пять искр.
– Отличное заклятье, – одобрил Скай.
– Замечательное, – согласился Линт тоном, в котором явственно прочитывалось «леший его раздери!». – Ладно, может, после обеда башка будет лучше варить. Пойдем.
Он решительно поднялся из-за стола, потянулся и задел рукавом проволоку, вызвав еще одну серию недовольных искорок.
– Вот же зараза!
– Ну так ведь и должно быть, – успокоил его Скай. – Эти части обычно скрыты внутри, чтобы замок попросту не выпилили с куском двери. Все прекрасно работает.
– Работает-то оно лучше не придумаешь, – согласился студент, ероша и без того растрепанную прическу. – А открываться не хочет!
– А какой ключ ты к нему сделал? – поинтересовался Скай.
В защитных и запирающих заклятьях он разбирался получше иного взломщика, благо замки, на которых когда-то тренировался юный волшебник, за ошибки наказывали не смертельно, а всего лишь оскорбительно. Чувство юмора у дядюшки Арли было не то чтобы злое, но очень обидное. Зато теперь Скай мог бы отпереть модель на столе даже с закрытыми глазами. И без всякого ключа. Но говорить об этом студенту он, конечно же, не собирался. Заклятье было в самом деле хорошим, зачем же расстраивать творца?
– Не знаю я, какой там ключ, – признался Линт.
– Вот как? А зачем… То есть это – копия реального замка? – догадался Скай.
– Ага! Мы с другом поспорили… А, неважно. Идем обедать. – Линт бросил на стул свои перчатки и торопливо пошел к выходу.
– А перчатки зачем оставил? – спросил Скай, подхватывая саквояж с соседнего стула.
Линт обернулся.
– Чтобы не унесли. Ты тоже оставь на своем месте что-нибудь.
– Так видно же, что стол занят, – не понял Скай.
– Так то стол, – рассмеялся студент. – Ты и правда, похоже, давно выпустился. Стол-то никто не займет, и в работу твою нос не сунет, а вот стул утащат только так, он-то как будто бы не занят!
В библиотеке было людно – близилась зимняя сессия. Свободных стульев и впрямь было очень мало. Оставить саквояж? В библиотеке Гильдии вряд ли кто-то на него покусится, но волшебник привык всегда носить с собой все необходимое – мало ли что может внезапно понадобиться. Скай решительно снял с шеи шарф и положил на стул. Хоть на улице и зима, но до облюбованной студентами таверны рукой подать. Замерзнуть не успеешь.
– А кто помешает просто переложить шарф на стол? – поинтересовался он на всякий случай.
– Вежливость, – рассмеялся Линт. – Ну и опасения, что хозяин вещи заклял ее на что-нибудь подлое. Сейчас, посреди семестра, такое редко бывает, все уже воспитанные, а вот в начале года первокурсников каждый раз учить приходится.
В столичной Академии Волшебства, где когда-то учился Скай, нравы были другие. Например, мест в библиотеке всегда хватало всем, но и там первокурсникам немало приходилось вытерпеть от старших товарищей. Да и преподаватели не отставали.
– У нас тоже чужие вещи не трогали, – поделился Скай. – Особенно якобы потерянные. Препод по боевой развлекался. Притом еще, когда с тебя проклятье снимут, надо было с ходу назвать, какие пункты техники безопасности ты нарушил, когда его получил. Иначе отработками замучает.
Линт сочувственно покачал головой.
– Да, преподы по боевой везде те еще звери. У нас новый внезапно пришел, взамен магистра Стина, так он в первый же день практическую проверочную устроил! Без предупреждения, без времени на подготовку. А на всех, кто пытался спорить, наложил немоту и так и оставил, прикинь! А у нас риторика следующей парой…
Скай фыркнул. Благодарность суровым преподавателям боевого волшебства приходит только после того, как их наука пару раз спасает твою шкуру в реальных условиях. До того оправдывать этих злодеев в глазах их несчастных жертв совершенно бесполезно. Зато два волшебника с классическим образованием всегда могут найти отличную тему для разговора и взаимного сочувствия.
– А куда девался ваш предыдущий препод? – невинно поинтересовался Скай. – Он же вроде совсем молодой был?
О том, что произошло с волшебником Стином, он знал лучше прочих, но интересно было услышать, как эту историю рассказывают люди, непричастные к делу. Наверняка ведь весть о смерти преподавателя уже обросла какими-нибудь подробностями и догадками.
– Убили, – развел руками студент. – Вроде бы ножом, в драке. Но точно никто ничего не знает. Кто-то гонит чушь про разбойников на дороге в Вимберж, кто-то рассказывает, что Стин с другим волшебником сцепился. Неправдоподобно это все.
– Почему?
– Ну, сцепиться с другим волшебником магистр Стин, положим, мог. Но это насколько же его враг должен быть крут, чтобы одолеть преподавателя по боевому волшебству? И почему суда над убийцей не было? Такие дела всегда на слуху, а тут тишина. А разбойники на Королевской дороге – это же несомненная чушь! Да еще и здесь, в горах. Их же переловят сразу же. И куда им по горам награбленное волочь? С одного конца дороги Лареж, с другого – Вимберж. В сторону не свернешь, там с одной стороны скалы, с другой – пропасть. Объехать города нельзя. Стражи и там, и тут полно, даже если кого ограбишь и спрячешься в пещерах – дальше-то что? Так и помрешь там с голоду на куче награбленного добра.
– А если разбойник сам волшебник? – выдвинул предположение Скай. – Нас на воротах не досматривают.
– Ну ты даешь, – возмутился Линт. – Волшебники разбойниками не бывают! Ну кто, сам подумай, будет вот это все десять лет выносить, чтобы потом на дорогах грабить? Ну и на жареную курочку себе любой волшебник без проблем заработает, даже самый бездарный. Никакого мотива.
Скаю очень хотелось невесело рассмеяться. Точного мотива убийцы он не знал, да теперь уже и не узнает. Даже если злодей вдруг задержался на бренной земле в виде неупокоенного духа, вряд ли он сочтет покойного сообщника достойной темой для бесед. Но определенно не жажда чужого добра привела приличных некогда волшебников на преступный путь. Тут ставки куда как повесомее: сила, власть, бессмертие – на меньшее уважающий себя волшебник не согласится.
Тем временем они со студентом вышли из здания Гильдии, свернули в переулок между Гильдией и административным корпусом Школы Волшебства, пересекли узкую улочку и уперлись в небольшую деревянную дверь без вывески. Даже через закрытую дверь на улицу просачивались веселые голоса, звон посуды и запахи жареной рыбы, меда и специй.
В забегаловке оказалось тепло, душновато и очень шумно. Студентов сюда набилось чуть не больше, чем в библиотеку, хоть помещеньице с низким потолком и парой крошечных окон и было в десяток раз меньше. Свободного места Скай не увидел, но Линт сразу же повлек его куда-то в темный дальний угол.
За столиком в нише уже сидела парочка студентов: крепыш с пробивающейся черной бородкой и худенький светловолосый мальчишка, по виду похожий максимум на пятикурсника.
– Кирт, Ниар, это Скай! – представил Линт, пробравшись к столику.
Парни подвинулись. Линт плюхнулся на скамью рядом с крепышом Киртом, Скаю досталось место на одной скамье с Ниаром. Тесно им не было, но студент все равно выглядел недовольным. Теперь Скай разглядел, что он не так юн, как кажется на первый взгляд. Да и одинаковые шейные платки свидетельствовали, что все трое новых знакомцев учатся на одном курсе.
Шейные платки в ларежской Школе получали все студенты при поступлении. Причем если основной их цвет обозначал факультет, то дополнительные полоски и узоры придумывались для каждого курса свои. Считалось, что узоры ни разу еще за сотни лет существования Школы не повторились, хотя находились придиры, утверждающие, что различие в толщине полосок на две-три нитки невооруженным глазом не заметно и потому отличием не считается. Придир, однако же, не слушали, а иногда даже били.
Платки у парней были огненно-оранжевые в чередующихся сплошных и пунктирных зеленых полосках. Вместо узлов платки у всех троих были скреплены бронзовыми спиральками с маленькой подвеской в виде не то якорька, не то кирки. Видимо, новая ларежская мода. Скай припомнил, что оранжевый означает «общая практика», практическое волшебство без узкой специализации. Значит, будущие коллеги Ская. Как сказал в свое время куратор группы на выпускном: «Вы все равно ни хрена точно не знаете, но во всем хотя бы немножко разбираетесь!» Тогда молодым волшебникам стало немного обидно, но дальнейшая жизнь показала, что куратор был неимоверно мудр. Даже теперь, спустя пять лет самостоятельной работы, Скай нередко осознавал, что «ни хрена точно не знает», и самую малость завидовал самоуверенности студентов.
– Почти готово! – возвестил тем временем Линт, торжествующе глянув на товарищей.
– Открыл? – восхитился Кирт.
– Еще не совсем, – признался Линт. – Но модель полностью готова и работает.
Ниар разочарованно вздохнул.
– Сделать замок и открыть замок – это не совсем одно и то же.
– Раз я смог его скопировать, значит, смогу и открыть.
– Не хвастайся вырытым кладом, когда еще даже лопату не купил.
К столику подошла подавальщица, и Линт развернулся к ней, всем видом демонстрируя Ниару, что разговор закончен. Тот тихонько фыркнул и потянулся за своим стаканом.
Линт заказал жареного цыпленка с кашей и травяной отвар себе, проигранный кувшин взвара Скаю и блюдо сахарных крендельков на всех. Скай добавил к заказу большой медовый пирог. Еда в этом заведении, как он успел убедиться за неделю страданий над книгами, по вкусу полностью соответствовала невысокой цене, но вот медовый пирог бывал хорош почти всегда.