Прошёл месяц, месяц моего личного ада. Я делала вид, что свыклась с мыслью о замужестве, благо Славик больше на глаза не попадался. Мама не могла нарадоваться, что, следуя её примеру, я зачастила по магазинам. Покупая совершенно ненужные вещи, я тайком снимала немного наличности, сворачивала в трубочку, закручивала в целлофан и зашивала в бюстгальтер. В небольшом ювелирном салоне я даже приобрела несколько простеньких колечек, две недорогие цепочки и пару серёжек. Это был мой неприкосновенный золотой запас на самый-самый крайний случай. Оставалось продумать маршрут. И тут я вспомнила о подруге.
– Привет, Янка-хулиганка! ― Машка отозвалась с первого гудка. ― И кто тут у нас на экзамен не явился?
– Болела я, Марья Андреевна, ОРЗ. Пришлось потом в индивидуальном порядке.
– Да ладно, видела я твой «индивидуальный порядок». И как только Цербера на кафедру пустили?
Я тяжело вздохнула.
– Этот везде прорвётся.
– Допустим. Так чего звонишь?
– Тошно мне, Машка, ох, тошно! Поехали в Сочи на недельку? А?
Я решила проверить вариант побега морем. Но в ответ услышала тяжёлый вздох подруги.
– Я б с радостью, да отец к бабке отправляет, на перевоспитание. Говорит, я трачу больше, чем сама стою. Решил приобщить к труду, так сказать, дать мне почувствовать, как деньги достаются.
– Круто! А где живёт бабка?
Машка задумалась.
– А фиг её знает, не помню. Не то Сосновка, не то Кедровка. Одним словом, глушь под Смоленском. Я там лет шестнадцать не появлялась.
Я взвизгнула от радости. Глухое село… Просто находка! В голове созрел замечательный план. Погощу, для видимости, у Машкиной родни, потом возьму билеты на разные даты в разные стороны на поезда и самолёты, а сама автостопом до Туапсе, и… в Турцию на корабле. Пересеку страну султана Сулеймана… Только куда дальше? Я решила пока не заморачиваться. Там будет видно.
– Слушай, Машка, возьми меня с собой. Я тоже перевоспитываться хочу.
Подруга хмыкнула.
– Уверена?
– Да, да, уверена. Пусть твой папа моему позвонит!
– ОК! Вместе оно веселее будет, наверное…
Распрощавшись с подругой, я кинулась собирать вещи.
― Нет, нет и сто раз нет. Спорить бесполезно. Ты просто ситуацию немного не понимаешь. ― Отец ходил по холлу, дёргая узел галстука. ― У меня неприятности, дочь, большие. Я бы заплатил любые деньги, чтобы всё порешать, но деньги не помогут. Я боюсь, что они захотят пустить кровь.
– Кто они, папа?
Отец, наконец, развязал галстук и кинул его на спинку кресла.
– Не важно. Важно то, что я должен хорошенько тебя спрятать, пока всё не утрясётся. И мать тоже.
– И поэтому ты так спешишь выдать меня замуж?
В глазах отца я впервые увидела страх.
– Если со мной что-то случится, не хочу, чтобы ты осталась без средств к существованию. Славка, хоть и мерзавец, да парень с головой. Нуждаться не будешь.
Мы опять коснулись больной темы.
– Поэтому ты летишь на острова. В сентябре вернёшься. Вот, полюбуйся.
Я взяла яркий рекламный буклет. Пальмы, океан, слепящее солнце и белоснежный песок. Осколок рая, упавший на грешную землю. Это путало все мои планы.
– Но я не намерена лететь на Бора-Бора, папа, да ещё на всё лето. Что я там буду делать?
Я была готова разрыдаться, прекрасно понимая, что все пререкания с отцом бесполезны.
– Это не обсуждается. Ты проведёшь всё лето, то есть оставшиеся два с половиной месяца на Бора-Бора. И никто, слышишь, никто об этом не узнает. Ни одна твоя любопытная подружка. Для всех ты отправляешься в Европу.
– Па! Нет! Я же там с ума сойду.
Одинокая слезинка скатилась по щеке. Раньше отец дрогнул бы, но не сегодня.
– Хватит реветь. Если тебе нужна компания, возьми Славика.
Я тут же промокнула салфеткой густо накрашенные ресницы.
– Только не Славика.
Меня трясло. Я могла взбрыкнуть, но прекрасно понимала, чем это закончится. Слово поперёк ― и ты под домашним арестом, ещё одно ― и можно отправиться на чёртов остров, связанной по рукам и ногам, с кляпом во рту. Дождавшись, когда за родителем закроется дверь, я забежала в свою комнату, быстро оделась, схватила сумочку и направилась к гаражам.
Весь день я грустила, а к вечеру поняла, что всё, что ни делается, делается к лучшему. Кто знает, может, с островов сбежать будет легче, чем из Москвы. Местное население паспорт спрашивать не станет и вносить моё имя в компьютер тоже. Как-нибудь отделаюсь от Цербера… и… аля-улю! Да здравствует свобода!
Отец вернулся около одиннадцати и вызвал меня на ковёр.
– Ладно, дочь, тут Андрей Васильевич звонил… В общем, пакуй чемодан. С Машкой его в деревню поедешь, на неделю. Правильный мужик. Девок нужно приучать к труду. Если уж картошку окучивать не пожелаете, так хоть щи какие научитесь варить. А тебе, как будущей жене, это обязательно пригодится.
Я подкатила глаза, представив вытянутую физиономию повара семейства Калининых, который прибыл «аж из городу Парижу», когда я ворвусь в кухню, чтобы сварганить деревенские щи. В моей голове всё перемешалось. Ехать в деревню смысла уже не было. Но не бросать же теперь Машку. Может, больше никогда не свидимся… Я шаркнула ножкой и побежала возвращать в чемодан вещи, которые уже успела разложить по полкам.