Глава 11 18 апреля 510 года до н. э

– Боюсь, у тебя голова пойдет кругом, если я начну представлять тебе каждого из этих людей, – сказал Пифагор. – По крайней мере, ты уже познакомился с Ариадной, моей старшей дочерью.

«Так вот оно что: Ариадна – дочь Пифагора!» – изумился Акенон.

Он изо всех сил продолжал улыбаться. Ему казалось, пронзительный взгляд учителя читает его самые потаенные мысли. В голове крутились картинки предыдущего дня, когда он пытался соблазнить Ариадну посреди леса.

Откуда ему было знать? Она же ничего не сказала.

Красавица поздоровалась с отцом, в последний раз одарила Акенона насмешливой улыбкой и ушла в общину. Акенон провожал ее взглядом, пока Пифагор не заговорил своим глубоким голосом:

– Следуй за мной, мы приготовили тебе комнату. Там ты найдешь свежую воду. Если хочешь, принесут что-нибудь поесть, а можешь дождаться ужина, который подадут через пару часов.

– Спасибо, вода будет очень кстати. А сейчас я бы хотел отдохнуть.

Юноша лет двадцати подошел к его мулу и взял его за поводья, которые Акенон все еще держал в руках. Вспомнив о своем серебряном сокровище, он собрался было возразить, но вовремя сдержался.

– Хорошо. – Он отпустил поводья. – Благодарю.

Юноша улыбнулся, ничего не ответив.

– Он не может говорить, если его не спросят, – заметил Пифагор. – Как и те двое, которые сопровождали вас из Кротона: Браврон и Телефонт. Они тоже ученики со степенью акусматика. Имеют право лишь слушать и медитировать. Если освоят эту степень и пройдут необходимые испытания, получат степень математика. Тогда у них появится доступ к более важным тайнам, и они смогут обсуждать их со своими учителями.

Они вошли в скромный портик, ведущий в общину. Хотя он все еще находился под открытым небом, Акенону казалось, что он переступил порог храма. Поселение общины располагалось на склоне холма, и земля плавно поднималась от входа к постройкам. Акенон заметил справа статую Диониса, а слева – статую Гермеса. Чуть поодаль, с левой стороны, возвышались три храма из светлого, почти белого камня. Самый крупный из них был посвящен Аполлону. Два других оставались загадкой для Акенона, особенно один, полукруглый, подобных которому он прежде не видел.

– Храм Муз, – пояснил Пифагор, проследив за направлением его взгляда.

Акенон молча кивнул. Дорога, ведущая к храмам, была вымощена плитами. Остальные дорожки, пересекающие общину, были обычными тропинками, лишенными растительности. Они соединяли между собой различные постройки: жилые корпуса, школы, скотный двор и ухоженный сад с прудом, вокруг которого прогуливались ученики. Акенон успел заметить более двухсот учеников, почти все мужчины. Видимо, законы общины предписывали мужчинам носить льняные белые одеяния, хотя туники некоторых женщин были шафранового цвета.

– Я наблюдал за тобой на протяжении многих лет.

Слова Пифагора поразили Акенона, да и сама атмосфера в общине казалась ему загадочной и непостижимой. Он посмотрел на учителя. Тот улыбался из-под густой белой бороды. Неужели он и правда наблюдал за его жизнью? Следовало быть осторожным и не впадать в тщеславие, а также не забывать, что Пифагор призвал его к себе, чтобы провести расследование, чего сам он не хотел.

– Я очень уважал твою семью, – продолжал Пифагор; голос звучал доброжелательно и искренне. – Твой отец был выдающимся человеком, и я глубоко сожалел о его смерти.

– Его убили, – отозвался Акенон, бросив на него быстрый взгляд.

– Знаю. Это преступление вынудило тебя бросить изучение геометрии и стать стражем порядка, чтобы преступники не оставались безнаказанными.

Акенон почувствовал, как сжалось сердце. Да, именно по этой причине он пошел в стражи порядка, но никогда ни с кем об этом не говорил. Откуда Пифагор мог знать о нем так много?

– Я так и не нашел убийц, – с горечью признался он.

– Быть может, он предпочел бы, чтобы так оно и было, – мягко сказал учитель. – И твоя мать тоже. Вероятно, для тебя это к лучшему.

Акенон посмотрел в сторону Храма Муз и молча зашагал вперед. Пифагор поднял важный вопрос. Мать умерла, когда ему было двенадцать лет, и после убийства отца он представлял, что она смотрит на него с беспокойством и тревогой. В то время ему хотелось собственными руками прикончить убийц, а не предавать их правосудию. Это шло вразрез с учением, будто бы начертанным где-то в глубинах его души. Теперь он радовался, что не сделал этого. Возможно, жизнь была бы намного сложнее и запутаннее, если бы он выследил и убил преступников.

– Как ты меня нашел? – Ему и вправду было любопытно, а заодно хотелось сменить тему.

– Я узнал, что ты работаешь на Амоса Второго. После его смерти твой след затерялся, но несколько лет назад до моих ушей дошли слухи о сыщике из Карфагена, который с блеском раскрыл какое-то сложное дело. Его звали Акенон. Я сразу понял, что это ты.

Акенон потупился. «Он снова мне льстит», – подумал он.

– С тех пор я несколько раз слышал о тебе. Последний раз две недели назад, мне рассказали, что ты в Сибарисе. А я как раз собирался отправить тебе послание в Карфаген. Удивительное совпадение.

Акенону показалось, что учитель вот-вот обмолвится, для чего собрался его нанять. Но вместо этого тот указал на постройку.

– Твоя комната здесь.

Акенон снова вспомнил, что хранится у него в поклаже. Он оглянулся. Один из учеников молча вел мула в нескольких шагах позади них.

– Пифагор, – обратился он к учителю, понизив голос, – в мешке, навьюченном на мула, я везу много серебра.

Учитель кивнул и невозмутимо ответил:

– Я приказал поставить в твоей комнате ларь, который запирается на замок. Ключ будет только у тебя. К тому же в общине никогда не было краж. – Выражение его лица внезапно омрачилось, и голос дрогнул. – Хотя убийств раньше тоже не было.

Акенон вскинул брови.

– Убийств? Так вот почему ты пожелал, чтобы я приехал!

– К сожалению, так оно и есть. Но если ты согласен, мы поговорим об этом позже, когда ты отдохнешь. Я зайду за тобой перед ужином, мы прогуляемся и все обсудим. Что касается твоего багажа, в комнате он будет в безопасности, но если тебе будет спокойнее, мы отнесем его в мой дом. – На мгновение он задумался. – А можешь передать его Эритрию, опекуну, с которым работает братство.

Акенон посмотрел на него вопросительно, и Пифагор объяснил, кто такой опекун.

– В сообществе есть посвященные, проживающие вне общины, а есть ученики-насельники. Посвященные получают лишь общую часть учения, не покидая свою обычную мирскую жизнь. Ученики, которые живут в общине, передают свое имущество опекуну Эритрию, который о нем заботится.

Несколько секунд Акенон размышлял. Общину окружала изгородь, которую можно было легко преодолеть, однако внутри находились, казалось, только ученики, несколько сотен мужчин и десятки женщин, которые подали бы сигнал тревоги, если бы пробрался злоумышленник. С другой стороны, возможно, один из них убийца…

– Вещи я пока оставлю в комнате в ларе, – заключил он наконец. – Позже, быть может, передам серебро опекуну.

Пифагор кивнул и жестом приказал ученику помочь разгрузить мула. Акенон удивился, когда увидел, что старец Пифагор также участвует в разгрузке. Он изумился еще больше, заметив, что тот невозмутимо взвалил на плечо тяжесть, которая согнула бы гораздо более молодого мужчину. Когда они закончили, ученик увел мула в конюшню.

Оставшись с ним в комнате наедине, Акенон решил поговорить откровенно.

– Пифагор, я не хотел покидать Великую Грецию, не повидавшись с тобой. Для меня большая радость снова тебя увидеть.

Учитель кивнул, но не ответил, предполагая, что Акенон хочет сказать что-то еще.

– Но мне нужен отдых. Много лет подряд я работал без устали, потому что вокруг больше преступлений, страданий и несправедливости, чем хотелось бы. – Акенон в отчаянии покачал головой. – Я очень устал, и у меня нет ни сил, ни желания и дальше расследовать преступления. Мне жаль, но это так.

По выражению лица Акенона Пифагору было очевидно, что его решимость тверда, хотя его и воодушевили последние события. Как великий знаток человеческой природы, он знал, что обычно приток свежих впечатлений быстро сходит на нет.

– Если позволишь, – он положил руку на плечо Акенона, – мы обсудим эту тему позже. Я изложу то, о чем я хотел бы тебя попросить, и тогда ты сам решишь, будешь ли заниматься этим расследованием. А пока считай, что ты просто гостишь у нас в общине и ничего нам не должен. Не стоит говорить об этом сейчас, а на прогулке просто поболтаем.

Акенон молча кивнул, прежде чем ответить.

– Согласен. – Ему не оставалось ничего другого, как выслушать добрые слова учителя, догадываясь при этом, что это уловка и в конечном итоге философ все же попытается его заполучить.

Оставшись один, Акенон устроился на ложе, расслабился и машинально уставился на потолочные балки. У него не было ощущения, что он в гостях. Он вытянул руку и положил ее на тяжелый деревянный ларь, где хранилось сокровище. Когда он уснул, в его сны проникла Ариадна из Кротона, дочь Пифагора.

Загрузка...