Наверное, странно искать жену на ее собственных похоронах.
И все же Джош искал. Оглядывался в поисках Лорен, ожидая, что с минуты на минуту она войдет и научит его правильно вести себя во время службы и общаться со всеми этими людьми. Подскажет, куда девать руки и как отвечать на объятия.
Уж она-то точно знала. Лорен разбиралась в людях и умела приспосабливаться к окружающей действительности. Прошлым вечером на собственных поминках она бы нашла что сказать, когда ее друзья со слезами на глазах брали его за руку и сжимали в объятиях, заставляя потеть и чувствовать себя скованно и неуютно. Типичная проблема. Джош не терпел толпы. И хотел обнимать лишь свою умершую жену.
Сегодня она подсказала бы, что надеть. Впрочем, он и так облачился в свой единственный костюм – тот самый, в котором делал Лорен предложение, а три года назад надевал на свадьбу. Но разве прилично появиться на похоронах жены в свадебном костюме? Может, стоило выбрать другой галстук? Вдруг ее сестре и матери не понравится, как он выглядит?
Скамья казалась твердой, как гранит. Джош ненавидел деревянные стулья, лавки и прочие неудобные предметы мебели.
Донна, мать Лорен, всхлипнула, и звук эхом разнесся по церкви. Именно здесь Джош когда-то венчался с женой. Наверное, будь у них дети, в этих стенах прошли бы и крестины. Сам Джош практически не верил в Бога, но, пожелай Лорен сделать церковь частью их жизни, не стал бы возражать.
Вот только она умерла.
Четыре дня назад. С момента ее смерти прошло уже сто двенадцать часов и двадцать три минуты, плюс-минус несколько секунд. Самый долгий период в его жизни. Хотя такое чувство, что все случилось пару мгновений назад.
Сестра Лорен, Джен, произносила траурную речь. И, похоже, отыскала нужные слова, поскольку собравшиеся то плакали, то смеялись. Сам он не мог ничего разобрать. Джош уставился на собственные руки. Когда на свадьбе Лорен надела ему на палец обручальное кольцо, он не мог отвести от него взгляда. С ним рука выглядела цельной. Простой золотой ободок имел огромное значение, существенно меняя его статус, превращая холостого мужчину в мужа.
Но теперь все кончено. Джош овдовел. Инженер-биомедик с кучей дипломов, известный специалист в области медицинских технологий, оказался совершенно бесполезным. У него было два года и один месяц на поиски лекарства от идиопатического легочного фиброза – заболевания, которое медленно заполняет легкие рубцовой тканью и перекрывает здоровые участки, затрудняя дыхание. Джош не справился. Конечно, задача была не из легких, иначе кто-нибудь давно бы нашел решение. Но существующие на рынке устройства предназначались лишь для подачи воздуха в легкие, работы грудных мышц или удаления слизи. У Лорен же возникли другие проблемы.
Джош с ними не разобрался, не сумел создать подходящее устройство или отыскать существующее средство, проходящее испытания и способное уничтожить эти чертовы рубцы и волокна. Он пытался спасти жену с того самого дня, как ей поставили диагноз. Не просто замедлить течение болезни, с чем успешно справлялись принимаемые ею лекарства, плюс два экспериментальных препарата, китайские травы, народная медицина и органическая диета без красного мяса. Нет, Джош старался найти – или создать – нечто, способное полностью ее излечить и восстановить организм, чтобы удержать жену рядом с собой.
Однако ничего не вышло.
На алтаре стоял большой снимок Лорен, сделанный в Париже незадолго до Рождества в первый год их супружеской жизни – еще до того, как ей поставили страшный диагноз. Откинув с лица рыжие волосы, жена весело, с любовью улыбалась ему с фотографии. Даже сейчас, глядя на изображение, он удивлялся, что сумел на ней жениться, поскольку явно считал себя недостойным Лорен.
При первой встрече Джош ее оскорбил.
Но, слава богу, получил второй шанс. Хотя и сомневался, что Бог вообще существует. Ведь тогда Лорен все еще была бы жива. Черт, да кому пришло в голову забрать ее в двадцать восемь лет? Милосердному Господу? Да ну, бросьте.
Не верилось, что она ушла навсегда. Происходящее скорее походило на одну из детских шуточек, что так любила Лорен. Порой она пряталась в душевой кабинке и выскакивала на Джоша, когда он чистил зубы, так что сейчас вполне могла провернуть величайший трюк в своей жизни – выпрыгнуть из-за алтаря с криком: «Бу-у-у! Ты чего, малыш, я просто пошутила!» – а после рассмеяться, обнять его и сообщить, что последние несколько лет были просто проверкой и никакой болезни не существовало.
Впрочем, ее ведь уже кремировали.
Кажется, Джен сказала все, что хотела. Отойдя от алтаря, она спустилась по ступеням и застыла прямо перед Джошем.
– Спасибо, Джен, – пробормотал он деревянным голосом.
Сидевшая рядом мать ткнула его локтем в бок, и Джош поднялся со скамьи и обнял свояченицу. Теперь уже бывшую? Что за несправедливость! Ему нравилась Джен и ее муж Дариус, не говоря уж о паре их ребятишек. Джош даже почти полюбил тещу, Донну, которая, несмотря на неудачное начало их отношений, впоследствии – когда стало известно о скорой смерти Лорен – проявила себя с лучшей стороны.
Теперь его жена превратилась в пепел, лежащий в мешочке внутри металлического контейнера. Скоро из Калифорнии прибудет специальная бамбуковая урна, и тогда Джош соединит ее останки с органической почвенной смесью и посадит туда дерево. Из Лорен получится отличный кизил. Ведь кладбища, по словам его жены, несмотря на всю красоту, наносят вред экологии. К тому же кто не хотел бы стать деревом? Все лучше, чем просто разлагаться в земле.
Подумав об этом, Джош словно бы вновь услышал ее голос.
Собравшиеся потянулись к выходу. Джош застыл у дверей церкви. Мама подошла и взяла его под руку.
– Держись, милый, – шепнула она. Он кивнул в ответ.
К алтарю приблизились Бен и Суми Ким, лучшие друзья и соседи его матери, и встали перед фотографией Лорен. Бен поклонился в пояс, после опустился на колени и прижался лбом к каменному полу, потом поднялся на ноги и снова поклонился. Суми рядом с ним тихонько всхлипывала.
В этом жесте ощущалось столько душевной боли и почтения, что Джош на несколько секунд прикрыл глаза. Лорен любила Кимов, по сути, ставших для Джоша вторыми родителями; Бен практически заменил ему отца. Конечно же, Лорен их любила, как и многих других. И люди отвечали ей взаимностью.
Супруги Ким обняли Джоша, а он застыл, совершенно беспомощный перед лицом потери, рядом с тремя вырастившими его взрослыми.
Сейчас ему никто не мог помочь.
– Ты справишься, сынок, – проговорил Бен, глядя Джошу в глаза. – Знаю, ты в это не веришь, но все будет хорошо.
Джош кивнул. Бен не привык лгать.
– Ты не один, Джош, – кивнул в ответ Бен и стиснул его плечи.
Ну да, милое утешение. И все же он был один. Жена умерла.
– Может, пойдем? – предложил Бен. Как и мать, умудренный опытом сосед умел ненавязчиво направлять Джоша, когда тот терялся в ситуациях, предполагающих общение с людьми. Хотя у Лорен получалось лучше.
По телу прокатилась болезненная волна паники. Что теперь делать без Лорен?
– Пойдем, милый, – вступила в разговор мама.
И правда, что? Ответа не было.
– Ладно, – согласился Джош, хотя уходить из церкви прямо сейчас и заканчивать церемонию вовсе не хотелось.
После службы состоялся поминальный обед. Зал просто утопал в цветах, хотя вместо них Лорен явно предпочла бы пожертвования в пользу центра «Надежда», ее любимого места в родном Провиденсе. Сейчас здесь собрались все коллеги жены из архитектурной фирмы «Перл Черчвелл Харрис», где она работала дизайнером общественных интерьеров. Замечательный начальник Лорен, Брюс, плакал так, словно потерял собственную дочь. Джош заметил Сантино и Луизу, которые ходили вместе с его женой на прогулки, чтобы поддерживать объем легких, и даже чертову Лори Канторе, еще два года назад порывавшуюся занять кабинет Лорен. И эта стервятница посмела заявиться на похороны? Вот бы схватить ее за тощую руку и выволочь на улицу. Но не стоило привлекать к ней всеобщее внимание. В конце концов, это ведь похороны Лорен.
Попрощаться с ней пришли многие друзья: Асма из общественного центра; Сара, лучшая подруга детства; Мара из Род-Айлендской школы дизайна; Жуткая Шарлотта, одинокая женщина, их соседка со второго этажа, которая – Джош почти не сомневался – флиртовала с ним с самого момента знакомства, невзирая на наличие жены. Сюда пришли те, кто знал Лорен с детства, учился с ней в школе или колледже, в том числе учителя и даже директор из ее начальной школы.
А некоторые, прочитав некролог, появились, чтобы просто поддержать Джоша. Не совсем друзья… он не слишком-то умел заводить дружбу. Его ближайшей подругой стала Лорен. И сейчас Джош, несмотря на доброе отношение ее родных, ощущал себя лишь оторванной от тела жены фантомной конечностью.
К нему подошла невысокая полная женщина с вьющимися волосами стального цвета.
– Сожалею о твоей потере, – проговорила она. Голос казался знакомым.
Джош искоса бросил взгляд на мать, но та только пожала плечами.
– Э-э… как вы познакомились с Лорен? – поинтересовался он.
– Никак. Я Куки Голдберг, твоя помощница на удаленке.
– О, точно… Что ж, привет.
Куки жила в Нью-Йорке на Лонг-Айленде. Прежде они никогда не встречались лично, хотя довольно часто общались в «Зуме» и «Скайпе».
– Ну да… Черт, Джошуа, у меня просто сердце разрывается от жалости. – Скрипучий голос Куки дрогнул. Казалось, она сама не ожидала от себя подобных слов. – Ладно, я пойду, мне еще домой добираться. Звони, если что-нибудь понадобится. – Она развернулась и ушла.
– Она твоя помощница, а ты ее даже не узнал? У тебя ведь всего один сотрудник, Джош, – осторожно попеняла ему мать.
– Я привык видеть ее в другой обстановке, – пробормотал он, опускаясь на стул.
Джош не помнил, ел ли что-нибудь. Дариус, муж Джен, забыв, что тот не пьет, принес бокал вина. А потом ему дали подержать Октавию.
Эта малышка по-прежнему считается его племянницей? Ведь Джош – вдовец ее покойной тети. Сможет ли он и дальше по праву общаться с ней и Себастьяном? Останется для них дядей Джошем?
В свои четыре года Себастьян уже достаточно вырос, чтобы понимать – тетя Лорен больше не вернется, и безутешно рыдал, несмотря на все попытки Дариуса успокоить сына. Джош ему завидовал. Он тоже хотел бы отбросить сдержанность и запросто расплакаться, выплескивая наружу ужас и боль.
– Позвони, если что-то понадобится, – предложила Жуткая Шарлотта, глядя на него странными бледно-голубыми глазами, и протянула листок бумаги. Вероятно, с номером телефона.
Она подалась вперед, чтобы его обнять, а Джош в этот момент вытянул вперед руку. Дурацкая ситуация. Будь здесь Лорен, она смогла бы что-то придумать, перевести все в шутку, а то получилось неловко. Шарлотта в ответ приподняла бровь. И как это понимать? Джош взял протянутый листок и, сунув его в карман, вернулся на место, однако клочок бумаги не давал покоя, вызывая мысли о предательстве. Вытащив листок из кармана, Джош скомкал его и бросил под стол, мысленно прося прощения у тех, кто будет здесь убираться. Ему сразу представилось, как уборщики бормочут себе под нос: «Что за люди! Мусорят повсюду, как животные».
Джош тут же залез под стол и принялся искать бумажный комок.
– Что ты творишь? – зашипела мать.
– Стефани, – услышал он женский голос. – Мне безумно жаль! Такая прелестная девушка… Э-э, а где Джошуа?
Бумажный комок укатился довольно далеко, быстро не достанешь. Потянувшись за ним, Джош опрокинул свой стул. Наконец, сжав бумажку в кулаке, он выпрямился, вернул стул на место и поздоровался с подругой матери.
– Джошуа, ты ведь помнишь Нину? Из лаборатории.
Мать тридцать лет проработала в лаборатории Род-Айлендской больницы, но эту женщину он совсем не помнил.
– Да, – солгал Джош, пожимая ей руку.
– Соболезную твоей утрате, дорогой, – сказала Нина и притянула его к себе, чтобы обнять. Джош вздрогнул.
– Спасибо.
Он постоял так еще с минуту, а после развернулся и зашагал в сторону туалета, чтобы выбросить бумажку. Не нужен ему ни номер Жуткой Шарлотты, ни чей-либо еще. Лучше бы Лорен осталась жива.
Посмотревшись в зеркало, Джош едва узнал свое лицо и даже поднял руку, желая убедиться, что там в самом деле его отражение. Наверняка это просто сон. Клочок бумаги под столом, все эти люди, которых Джош совсем не знал… Может, дальше он поймет, что оказался голым, а после проснется в постели рядом с женой? Прижмет ее к себе, вдохнет аромат волос, а она улыбнется, не открывая глаз.
Однако туалет никуда не исчез, а в зеркале по-прежнему маячило его лицо.
Выйдя в коридор, Джош увидел поджидавшую его Сару, лучшую подругу Лорен.
– Ты как?
– Не особо.
– Я тоже. – Глядя на него влажными от слез глазами, она сжала ладонь Джоша. – Это какой-то кошмар.
– Ага.
– Ты что-нибудь ел?
– Да, – отозвался он, хотя на самом деле не помнил.
Сара проводила его обратно к столику.
К нему обращались люди, некоторые плакали. Джош не отрывал взгляда от столешницы. Наверное, он что-то им отвечал. Хотя какая разница?
Немного позже Дариус отвез его домой. Квартира Джоша находилась в здании старой фабрики, некогда переделанной в жилое строение.
– Мне подняться с тобой, приятель? – спросил Дариус, припарковав машину на стоянке.
– Нет, не нужно. Я хочу… хочу побыть один.
– Понимаю. Слушай, Джош, если что-то нужно, я рядом. В любое время дня и ночи. Мы женились на сестрах и теперь навеки стали семьей. Братьями.
Вряд ли высокого темнокожего Дариуса можно было бы принять за брата Джоша, однако эта мысль грела душу.
– Спасибо, Дариус, – кивнул он.
– Все это… настоящий отстой, приятель. – Голос Дариуса дрогнул. – Мне очень жаль. Она была… такой красоткой.
– Да.
– Завтра спишемся. Постарайся немного поспать.
– Ладно. Спасибо.
Джош поднялся по лестнице, чувствуя, что ноги будто налились свинцом. Последние шесть дней он провел в доме матери, радуясь знакомому с детства уюту, привычным запахам и мебели. Мама Лорен, имевшая склонность к драматизму, с удовольствием общалась со спокойной Стефани, понимала ее преданность единственному ребенку и восхищалась тем, что та вырастила сына в одиночку. Для его матери Лорен стала не просто невесткой, а скорее дочерью, которой у Стефани никогда не было.
Теперь этому пришел конец.
Боже, о многом придется говорить в прошедшем времени.
Отперев дверь квартиры, Джош вошел внутрь. Он не был здесь с тех пор, как Лорен положили в больницу… Когда это случилось? Шесть дней назад? Восемь? Прошла целая жизнь.
Его встретили мягкие островки зажженных ламп, приглушенный свет ночника возле кресла для чтения. Здесь явно кто-то побывал – и навел в квартире идеальный порядок. На диване лежали взбитые подушки, купленные Лорен. Точно посередине кухонной столешницы стоял непристойно жизнерадостный букет желтых тюльпанов. Одеяла, которыми накрывалась вечно мерзнущая Лорен, были сложены, одно из них висело на спинке дивана.
Стояла тишина. Бестолковая австралийская овчарка Пебблз с момента госпитализации Лорен жила у Джен; Джош забыл ее забрать. Ну да ладно, еще один день погоды не сделает.
Он прошел в спальню. Медицинские принадлежности Лорен – домашний кислородный баллончик, перкуссионный жилет – исчезли без следа. Джош смутно вспомнил, что в качестве благотворительного жеста сам согласился отдать их нуждающимся или вроде того. На ночном столике пусто: ни пузырьков с таблетками, ни ментоловой мази.
Идиопатический легочный фиброз. Двенадцать роковых слогов. Болезнь, от которой нет лекарства. Обычно недуг поражает пожилых людей, но порой посягает и на молодых, оставляя несчастным от трех до пяти лет жизни.
На долю Лорен выпал минимальный срок.
Кровать оказалась идеально застелена. Точно так же ее обычно заправляла Лорен – пока даже столь незначительные действия не стали забирать у нее слишком много сил. Джош дотошно за ней повторял, но ни разу не добился такого же результата, а жена только улыбалась в ответ. Даже милые бесполезные подушечки в цветочек были на месте.
Словно Лорен по-прежнему находилась здесь.
Заглянув в шкаф с одеждой, Джош достал первые попавшиеся джинсы и толстовку с логотипом Массачусетского технологического института и тут же переоделся. Потом прошел в кухню, вытащил из вазы тюльпаны и выбросил в мусорное ведро. Вылив воду, туда же отправил и вазу. Подхватил снятый костюм, рубашку, носки и даже трусы и поднялся в примыкавший к квартире сад на крыше. В кои-то веки Джош и не вспомнил о том, как сильно ненавидит высоту. Сейчас ему требовался глоток холодного влажного воздуха.
С одного из столбиков окружавшей сад железной ограды за ним наблюдала чайка, легкий ветерок ерошил ее перья.
Джош включил все горелки газового гриля на полную мощность и сжег наряд, в котором присутствовал на похоронах жены. Когда одежда превратилась в пепел, он еще долго стоял рядом, не обращая внимания на падающий снег.