Саймон сидел напротив Мишель Брэди в своем просторном офисе на тридцать восьмом этаже; на противоположной стороне улицы некогда стояли башни Всемирного торгового центра. В тот ужасный день он сам видел, как рушились эти башни, но никогда не говорил об этом. И никогда не смотрел документальных фильмов, новостей и передач, посвященных годовщине этого события. И ходить туда просто не мог. Вдали, чуть-чуть справа, над водой можно было видеть статую Свободы. Отсюда, по сравнению с расположенными ближе высотками, она представлялась совсем маленькой, но ее одиноко дрожащее в воде отражение с высоко поднятым факелом казалось бодрым и энергичным, словно этакий зеленый маяк, и хотя Саймону давно приелись все эти виды из окна – они, конечно, эффектны, но, если видишь их каждый день, они неизбежно надоедают, – статуя Свободы всегда давала ему ощущение покоя.
– Я вам так благодарна, – сказала Мишель со слезами в глазах. – Вы всегда были нам добрым другом.
Он не был им другом, отнюдь нет. Он был для них консультантом по финансовым вопросам, и она являлась его клиенткой. Но слова ее тронули его. Именно это Саймон и хотел услышать, он и сам старался смотреть на свою работу под таким углом зрения. Однако был ли он действительно другом?
Двадцать пять лет назад, когда у Рика и Мишель Брэди родился первый ребенок, дочка Элизабет, Саймон открыл для них опекунский счет, чтобы Рик и Мишель начали копить деньги на учебу в колледже.
Двадцать три года назад он помог им организовать ссуду на покупку первого дома.
Двадцать один год назад он взял на себя оформление бумаг и все дела, связанные с удочерением Мей, девочки из Китая.
Двадцать лет назад он помог Рику финансировать заем, чтобы открыть бизнес по оказанию специализированных полиграфических услуг, и в настоящее время Рик имеет клиентов во всех пятидесяти штатах.
Восемнадцать лет назад он помог Мишель устроить ее первую художественную студию.
За все эти годы Саймон с Риком переговорили о многом – и о расширении бизнеса, и о прямом депонировании зарплаты, о том, стоит ли Рику переходить в разряд корпораций с обычным налогообложением, и о том, какой порядок выхода на пенсию лучше, о том, что выгодней: брать автомобиль в аренду или купить собственный, и о том, будет ли частная школа для девочек им по карману. Они обсуждали проблемы вложения денег, платежного баланса, фонда заработной платы компании, расходов на отдых для всей семьи, покупку рыбачьего домика на берегу озера, обновление кухни. Они создали 529 учетных записей и сделали анализ схемы распределения наследуемого имущества.
Два года назад Саймон помог Рику с Мишель прикинуть наиболее выгодный способ оплатить свадьбу Элизабет. Саймон, конечно же, присутствовал на торжестве. Много слез пролилось в тот день, когда Рик и Мишель любовались идущей к алтарю дочерью.
А месяц назад Саймон сидел в той же церкви на том же стуле во время отпевания почившего Рика.
И вот сейчас Саймон помогал Мишель, все еще не оправившейся после потери спутника жизни, освоить все те мелочи, которыми прежде занимался Рик: сводить баланс чековой книжки, разбираться с платежной карточкой, проверить, какие суммы лежат на общих, а какие на раздельных счетах, не говоря уж о тонкостях ведения бизнеса, но прежде надо было решить, стоит ли ей заниматься этим вообще, или лучше продать компанию.
– Я рад, что мы можем помочь, – сказал Саймон.
– Рик был готов к этому, – ответила она.
– Я знаю.
– Он будто знал. Я хочу сказать, он всегда казался совершенно здоровым. Может, скрывал от меня свои проблемы со здоровьем? Как вы думаете?
Саймон покачал головой:
– Не думаю, нет.
Рик умер от инфаркта в возрасте пятидесяти восьми лет. Саймон не был адвокатом или страховым агентом, но работа управляющего частными активами заключается в том числе и в подготовке собственности к любому непредвиденному случаю. Естественно, он обсуждал с Риком и это. Но, как и большинство мужчин его возраста, Рик не склонен был признавать факт собственной смертности.
В кармане у Саймона загудел телефон. У него было строгое правило: когда он работает с клиентами, ничто не должно ему мешать. В этом не было никакого снобизма, ведь люди приходят к нему в офис для того, чтобы спокойно обсудить проблемы, которые представляют для них огромную важность.
То есть проблемы, связанные с деньгами.
Можно как угодно относиться к этому. Да, возможно, на деньги счастья не купишь, но… впрочем, чепуха все это. Именно деньги больше, чем все остальное, могут сотворить чудо и придать блеск неуловимому идеалу в жизни, который мы зовем счастьем. Деньги облегчают нам тяготы жизни. Они обеспечивают получение лучшего образования, предоставляют качественную и вкусную пищу, лучших врачей, позволяют достичь некоторого уровня душевного спокойствия. Гарантируют комфорт и свободу. Деньги предоставляют нам жизненный опыт, новые впечатления, удобства. И самое главное, на деньги можно купить время, а это, как Саймон давно понял, тесно связано с проблемами семьи и здоровья.
Если ты веришь в это – впрочем, даже если и нет, – то выбор человека для управления твоими финансами под стать выбору врача или священника, хотя Саймон мог бы доказать, что человек, управляющий частными активами, даже еще больше вовлечен в повседневную жизнь клиента. Ты усердно трудишься. Копишь деньги. Планируешь. В сущности, нет таких ситуаций в жизни, требующих серьезных решений, в основе которых, так или иначе, не лежали бы деньги.
И если взглянешь на это со стороны, то чувствуешь колоссальную ответственность.
Все, о чем говорила Мишель Брэди, заслуживало его безраздельного внимания и полной сосредоточенности. Однако оживший в кармане мобильник говорил о том, что случилось нечто серьезное.
Он исподтишка глянул на экран компьютера. Его помощник, Халиль, прислал сообщение:
Пришел детектив из полиции, хочет вас видеть.
Саймон довольно долго разглядывал экран, и Мишель не могла этого не заметить.
– С вами все в порядке? – спросила она.
– Все нормально. Просто…
– Что?
– Кое-что произошло.
– О, – сказала Мишель, – я могу зайти к вам в другой раз…
– Вы позволите, я… – он протянул руку к телефону на столе, – всего минутку.
– Конечно.
Саймон поднял трубку и нажал на кнопку для соединения с Халилем.
– Детектив Айзек Фагбенл направляется к вам, – услышал он.
– Он уже в лифте?
– Да.
– Придержите его в приемной, пока я не позову.
– Хорошо.
– У вас есть бланки кредитных карточек, заполненные на имя миссис Брэди?
– Да.
– Попросите миссис Брэди подписать их. Карточки для нее и для Мей должны быть активированы сегодняшним днем. Покажите миссис Брэди, как происходит автоматическая оплата.
– Хорошо.
– К тому времени я надеюсь закончить.
Саймон положил трубку и встретился взглядом с Мишель.
– Я глубоко огорчен тем, что нам помешали, – сказал он.
– Ничего страшного, все в порядке, – отозвалась она.
Да уж нет, какое там в порядке.
– Вам известно о том, в какую, мм… ситуацию я попал три месяца назад.
Она кивнула. Конечно, всем это было известно. Саймон занял почетное место злодея в пантеоне популярных видеороликов наравне с зубным врачом, который застрелил льва, и съехавшим с катушек адвокатом-расистом. На следующий день после того, как это случилось, ведущие утренних передач на каналах Эй-би-си, Эн-би-си и Си-би-эс здорово повеселились, перемывая ему косточки. В новостях на кабельном телевидении было то же самое. Как и предсказывала Эстер Кримстайн, за несколько дней его дурная слава разнеслась по всей стране, а потом, уже к концу месяца, быстро погасла, и вся эта история была напрочь забыта. За первую неделю видеоролик собрал до восьми миллионов просмотров. А к сегодняшнему дню, почти за три месяца, это количество выросло лишь до восьми с половиной, даже меньше.
– А что такое? – спросила Мишель.
Может, не стоит говорить об этом. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет.
– Сюда идет полицейский, хочет со мной встретиться, – сказал он.
Если сам ждешь от своих клиентов откровенности, разве справедливо лишать их ответной откровенности? Мишель это дело, конечно же, не касается, если не считать, что сейчас он должен сделать перерыв в работе с ней, а это значит, что она вправе знать, в чем дело.
– Рик говорил, что все обвинения с вас были сняты.
– Да, это так.
Эстер и здесь оказалась права. За последние три месяца ни об Аароне, ни о Пейдж не было ни слуху ни духу – словом, как говорится, «нету тела – нету дела». Также на ход дела не могло не повлиять и то, что Саймон был человек вполне преуспевающий, а Аарон Корвал, как довольно скоро с огорчением, хотя и без удивления, узнал Саймон, имел довольно длинный список судимостей. Эстер и окружной прокурор Манхэттена делали свое дело тихо, подальше от любопытных глаз.
Ничего, разумеется, не подписывалось. Никаких очевидных «рука руку моет» и прочих бестактностей. Но с другой стороны, подумать только, на носу кампания по сбору денег, если, конечно, Саймон с Ингрид еще хотят принять в ней участие. Директор Карим через две недели после инцидента вышел с ним на связь. Прямо извиняться не стал, зато предложил поддержку, напомнив Саймону, что семейство Грин является неотъемлемой частью «семьи» Академии Абернати. Саймон хотел было сказать, чтобы он проваливал ко всем чертям, но Ингрид вовремя напомнила, что Ане скоро поступать туда на первый курс, и тогда Саймон улыбнулся, вернул чек, и жизнь опять пошла своим чередом.
Было, правда, маленькое условие: районный прокурор Манхэттена хотел немножко подождать со снятием обвинений. Нужно было устроить все так, чтобы инцидент этот ушел на задний план и журналисты ничего не заметили и не задавали лишних вопросов о привилегиях и прочем.
– Вы знаете, зачем здесь полиция? – спросила Мишель.
– Нет, – ответил Саймон.
– Вы не хотите позвонить своему адвокату?
– Как раз об этом сейчас и думал.
Мишель встала:
– Ну что ж, не буду вам мешать.
– Мне очень жаль, что так произошло.
– Не беспокойтесь об этом.
Одна стена в офисе Саймона была стеклянная, за ней располагались кубиклы сотрудников. Саймон увидел через стекло, как мимо проходит Халиль, и кивнул ему, чтобы тот зашел.
– Халиль выдаст вам весь пакет документов, – сказал Саймон. – Когда я закончу с полицией…
– Будьте осторожны, берегите себя, – ответила Мишель.
Она протянула ему над столом руку, и они обменялись рукопожатием. Халиль вывел ее из кабинета. Саймон сделал глубокий вдох. Снял трубку и позвонил в офис Эстер Кримстайн. Она ответила сразу.
– Излагайте, – сказала Эстер.
– Что?
– Так отвечает на телефонный звонок друг. Ладно, проехали. Что случилось?
– Меня собирается навестить полицейский. Он уже здесь.
– Где здесь?
– В моем офисе.
– Вы серьезно?
– Нет, Эстер, это розыгрыш.
– Отлично, хитрозадые клиенты у меня любимчики.
– Что мне делать?
– Козлы.
– Что?
– Эти козлы знают, что я ваш адвокат. Они не должны приближаться к вам, не позвонив предварительно мне.
– Так что мне сейчас делать?
– Я выезжаю. Не говорите с ним. Или с ней, кто там у вас. Это я чтоб не прослыть сексисткой.
– Это мужчина, – сказал Саймон. – Я думал, что районный прокурор снял с меня обвинения… что они закрывают дело.
– И да и нет. Держитесь. Не говорите ему ни слова.
Раздался тихий стук в дверь, и в офис проскользнула Ивонна Превиди, сестра Ингрид. Ивонна, его свояченица, была не так хороша собой, как ее красавица-сестра, – или Саймон слишком пристрастен? – но что касается моды, тут она была одержима: юбка в обтяжку, кремовая кофточка без рукавов, на ногах туфельки от Валентино на четырехдюймовом каблуке.
С Ивонной он познакомился раньше, чем с Ингрид, когда они оба еще ходили на курсы в банк «Меррилл Линч». Они понравились друг другу и сразу же крепко подружились. Это было двадцать шесть лет назад. Вскоре оба закончили курсы, и отец Ивонны, Барт Превиди, взял на работу в свою быстро растущую фирму обоих – дочку Ивонну и будущего зятя Саймона Грина.
Компания стала называться «Пи-Пи-Джи. Управление активами» – две буквы «пи» в названии означали двух Превиди, а буква «джи» – Грин[11].
Девиз фирмы: «Не слишком креативное название, зато честная работа».
– Что тут делает этот горячий коп? – спросила Ивонна.
Мужа Ивонны звали Робертом, у них было четверо детей, и жили они в фешенебельном пригороде Нью-Джерси Шорт-Хиллз. Какое-то время Саймон с Ингрид тоже пробовали жить в пригороде: сразу после рождения Сэма переехали из квартиры в Верхнем Вест-Сайде и поселились в домике, выстроенном в колониальном стиле. Они это сделали, потому что все так делают. Живут в большом городе, пока не родится ребенок или двое детей, а потом переезжают в миленький дом с оградой из штакетника, двором и приусадебным участком, с хорошими школами рядом и массой возможностей для занятий спортом. Но жизнь в пригороде Саймону с Ингрид не понравилась. Им не хватало городского шума, суеты, это их как-то бодрило. Захочется вечерком прогуляться – в городе всегда есть на что посмотреть. А в пригороде… ну, в общем, ничего. Одни лишь открытые пространства, притихшие дворики, бесконечные футбольные поля, городские бассейны, бейсбольные площадки Малой лиги – здесь им было тошно, как в тюрьме. И тишина их раздражала. Как и необходимость ездить на работу из пригорода. Два года они терпели, а потом вернулись обратно в Манхэттен.
Может быть, это было ошибкой?
Такими вопросами можно довести себя до безумия, но Саймон так не думал. Если уж на то пошло, скучающие в пригородах детишки играют и экспериментируют гораздо больше, чем их городские сверстники. И в старших классах с Пейдж все было в порядке. А вот когда она уехала из большого города в уютно расположившийся в сельской местности колледж, начались проблемы.
Может быть, здесь и кроется разумное объяснение всему, что случилось? Бог его знает.
– Ты его видела? – спросил Саймон.
Ивонна кивнула:
– Только что появился в приемной. Что ему здесь надо?
– Не знаю.
– Ты позвонил Эстер?
– Да. Она уже едет.
– Просто ужас до чего симпатичный.
– Кто?
– Полицейский. Кажется, будто сошел с обложки «Джентльмен куотерли»[12].
Саймон кивнул:
– Хорошо, что сказала, спасибо.
– Хочешь, я разберусь с Мишель?
– Ею уже занимается Халиль. Но если хочешь, можешь заглянуть.
– Договорились.
Ивонна повернулась, чтобы идти, как вдруг в дверях появился черный мужчина высокого роста в элегантном сером костюме и преградил ей выход.
– Мистер Грин?
Что и говорить, прямо с обложки журнала. Костюмчик не столько ладно скроен, сколько порожден, создан, сотворен специально для него, только для него одного. Костюм сидел на нем как влитой, как на каком-нибудь супергерое, даже нет, как вторая кожа. Сложен идеально и по виду крепок, как скала. Голова тщательно выбрита, растительность на лице идеально подстрижена, руки большие… в общем, все в этом парне заявляло: «Я круче тебя».
Ивонна кивнула Саймону. «Ну, что я говорила?» – означал этот кивок.
– Детектив Айзек Фагбенл, полиция Нью-Йорка.
– Разве у нас назначена встреча? – спросил Саймон.
Полицейский улыбнулся столь ослепительной улыбкой, что Ивонна сделала шаг назад.
– Нет, конечно, но… я просто пришел поговорить, – сказал он и достал свой полицейский значок. – Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.
Ивонна не двинулась с места.
– Здравствуйте, – поприветствовал он и ее.
Ивонна, видимо утратив дар речи, помахала рукой. Саймон нахмурился.
– Я жду своего адвоката, – сказал он.
– Ваш адвокат Эстер Кримстайн?
– Да.
Айзек Фагбенл прошел по кабинету и без приглашения уселся на стул прямо напротив Саймона.
– Хороший адвокат, – сказал он.
– Угу.
– Я слышал, один из лучших.
– Это верно. И она не хотела бы, чтобы я сейчас разговаривал с вами.
Фагбенл вскинул брови и положил ногу на ногу.
– Это правда?
– Правда.
– То есть вы отказываетесь со мной разговаривать?
– Я не отказываюсь. Я просто жду, когда здесь будет мой адвокат.
– Значит, сейчас вы со мной говорить не будете?
– Я уже сказал, что хочу дождаться, когда придет мой адвокат.
– И от меня вы ждете, что я буду делать то же самое?
В голосе его уже послышалась резкая нотка. Саймон бросил быстрый взгляд на Ивонну. Похоже, она тоже это почувствовала.
– Вы это хотите мне сказать, Саймон? Это ваш окончательный ответ?
– Не понимаю, о чем вы.
– Да все о том же – вы действительно отказываетесь со мной разговаривать?
– Только до тех пор, пока не явится мой адвокат.
Айзек Фагбенл вздохнул, снял одну ногу с другой и встал.
– Ну, тогда пока.
– Можете подождать в приемной.
– Нет, так не пойдет.
– Она скоро будет.
– Саймон… Кстати, можно, я буду звать вас Саймон?
– Конечно.
– Вы ведь хорошо заботитесь о своих клиентах, правда?
Саймон посмотрел на Ивонну, потом опять на Фагбенла.
– Стараюсь.
– То есть стараетесь не тратить их денег впустую, так?
– Так.
– Вот и я тоже. Мои клиенты – налогоплательщики города Нью-Йорка. И я не собираюсь тратить впустую их заработанные тяжким трудом доллары, сидя у вас в приемной и листая журнальчики, где пишут про деньги. Вы меня понимаете?
Саймон молчал.
– Когда вы и ваш адвокат сможете уделить мне время, приходите в полицейский участок.
Фагбенл разгладил свой костюм, сунул руку в карман пиджака, вынул оттуда визитную карточку. И вручил ее Саймону.
– А теперь до свидания.
Саймон прочитал то, что было написано на карточке, и увидел там кое-что такое, что его несколько удивило.
– Бронкс? – спросил он.
– Простите, что?
– Тут написано, что ваш участок находится в Бронксе.
– Верно. Вы, ребята из Манхэттена, порой забываете, что в Нью-Йорке пять районов. Это Бронкс, Куинс и…
– Но ведь нападение… – Саймон остановился и быстро отмотал назад. – …якобы имевшее место нападение произошло в Центральном парке. А он находится в Манхэттене.
– Да, верно, – сказал Айзек Фагбенл, снова сверкнув ослепительной улыбкой. – Но вот убийство… Убийство произошло в Бронксе.