Когда в приёмке схлынул первый наплыв клиентов, Тютюнин решил передохнуть.
Он присел на низенький табурет и, проведя рукой по шершавой поверхности побитого молью каракуля, вздохнул. Он снова переплатил за этот воротник старушке с трясущимися руками. Иногда он переплачивал – не дать ничего было выше его сил.
– Что у тебя за канал открылся, Кузьмич? – спросил он, продолжая ощупывать испорченный каракуль.
– Не знаю, но такое иногда случается.
– И чего он тебе сообщает, этот канал?
– По-разному. Иногда что было, иногда – что будет.
– И все это из-за дихлофоса?
– Это тоже по-разному. Бывает, от дихлофоса, а бывает, и от крысиного яда.
– Ты и яд крысиный потребляешь? поразился Тю-тюнин, всем телом поворачиваясь к Кузьмичу.
– Дело не в том, что потребляешь, а как на это настраиваешься.
– А водку что, совсем не пьёшь?
– Да как же её не пить, водку-то… -Кузьмич вздохнул. – Только зашился я – «торпеда» у меня вшита.
– Вон оно что, – усмехнулся Тютюнин. – Ты, значит, крысиным ядом «торпеду» обманываешь.
Кузьмич ничего не ответил, только пригладил грязной рукой всклокоченные волосы.
– Ладно, давай посмотри в своём канале, что меня ожидает.
Серёга сел ровнее и положил руки на колени.
Он просидел так с минуту, однако Кузьмич молчал.
– Эй, ну ты чего? Я же твой начальник как-никак. Говори, чего в канале передают?
– Что-то связанное с яйцами… – нехотя ответил Кузьмич.
– С яйцами? С какими? – С твоими.
– С моими? – подпрыгнул Серёга. – А чего с ними такое может случиться? А?
– Я не знаю.
– Нет, уж ты, пожалуйста, говори, – поднимаясь с табурета, настаивал Серёга. -Яйца это… это тебе не руки-ноги… это же совсем другое. Что с ними, говори!
– Они… Они большие. Я вижу их большими. Серёга тут же проверил рукой – на ощупь. Пока ничто не предвещало обещанных Кузьмичом ужасных событий. Размеры находились в пределах нормы.
– И какими же большими ты их видишь, Кузьмич? – дрожащим голосом поинтересовался Серёга.
– Примерно вот такими, – показал младший приёмщик. Сергей внутренне ужаснулся. Такими большими они быть никак не могли. Такого размера в природе просто не существовало.
– Таких не бывает, – сдавленно произнёс Тютюнин. Почему-то он сразу поверил Кузьмичу и тому, что передавали по его информационному каналу. Этот канал Тютюнин представлял себе в виде новостной программы телевидения с участием симпатичной ведущей.
Серёга отчётливо видел, как она сообщает о надвигающейся беде, а затем прямо на всю страну показывает руками, словно рыбак, – вот, дескать, какие огромные.
От этого видения Тютюнина прошиб пот. Что он скажет Любе? Как объяснит?
В коридоре послышался шум, и в приёмку, едва не сорвав с петель дверь, вломился огромный и радостный Турбинов.
По его лицу было видно, что взятые у Тютюнина десять рублей пошли ему на пользу.
– Вы видели, какая там инсталляция, парни?!
– Чего? – не понял Серёга.
– Два «БМВ» горят во дворе! Самый крутой перфоманс! Это сколько же денег нужно было на ветер выбросить, а? Не знаю, кто маэстро, но заранее его уважаю! Два «бим-мера» – в дым. Убытков на двести тыщ баксов! Уважаю!
Турбинов на радостях поцеловал Кузьмича и выскочил в коридор, спеша донести эту радость до всех.
Серёга с Кузьмичом вышли во двор.
Там уже вовсю орудовали пожарные. Они поливали пеной остовы законодательной власти и негромко матерились.
Над крышами стрекотал вертолёт, снимая с антенн каких-то людей.
Серёга сразу вспомнил взрыв на даче и министра МЧС, однако опять запамятовал его фамилию.