Официантка смотрела на посетительницу в твидовом костюме а-ля Коко Шанель и поражалась человеческой наглости. Пробыть в кафе два часа и за все это время заказать только стакан несчастного лимонада… Типичная схема бедных студентов. Но эта женщина ни на бедную, ни тем более на студентку не походила. Аккуратная укладка, свежий маникюр, явно недешевая сумка. Обычно такие заказывают немало, да еще и щедрые чаевые оставляют. А эта сидит, как статуя, не подавая признаков жизни. Без ноутбука, планшета и даже книги. Только время от времени хватается за мобильный, будто бы намереваясь сдать властям своего напарника, с которым на днях обчистила банк. Но потом осознает, что тогда ей самой не сдобровать, и откладывает телефон обратно на стол.
Жадная и странноватая, по мнению молодой официантки, Вера на самом деле не была ни преступницей, ни стукачкой. Но она действительно хотела сделать важный звонок. Точнее, не хотела, а должна была. Прямо обязана. И прежде всего – ради себя самой.
Вот только не могла. Ну никак. И это при том, что к своим 42 годам Вера успела сколотить целую бьюти-империю, воспитать двоих вполне приличных личностей и объездить пол мира. Она регулярно взаимодействовала с людьми и почти всегда делала это с большим энтузиазмом и удовольствием. Если б кому-нибудь из окружения Веры доложили о ее паническом страхе перед звонком по телефону, этот кто-то ни за что бы не поверил вестнику и обвинил его в клеветничестве.
И зря.
– Вы готовы сделать заказ?
За сегодня Вера слышала эту фразу пятый раз. Ей хотелось прошептать «Я вообще ни к чему не готова», но в ответ она лишь помотала головой.
– Рассчитайте меня, пожалуйста.
Вера решила, что можно продолжать мучить себя и дома – там, как никак, тревожиться привычнее. Она оплатила счет, вышла из кафе и вдохнула свежий воздух. Таким он стал благодаря дождю, который проворно освежил пыльные улицы города и помчался со своей ответственной миссией в другие районы.
Вера шла по улице, не поднимая головы, как вдруг остановилась на перекрестке. Может, повернуть направо, потом налево – во двор, усесться на лавочку и поностальгировать? Мозг расценил идею как сомнительную, но сердце его переубедило, и уже через пять минут Вера оказалась возле потрепанной годами, суровыми погодными условиями и человеческими судьбами пятиэтажкой.
Наедине со своими мыслями и воспоминаниями, которые она каждый день носила в закромах души. И к которым последние несколько дней особенно часто возвращалась.
Своим появлением на свет Вера осчастливила одного преподавателя философии и одну учительницу начальных классов. Через пять месяцев после знаменательного события троица поселилась в свеженькой пятиэтажке, в двухкомнатной квартире с балконом, и начала выстраивать новую, удивительную жизнь.
Вере очень повезло с родителями, и она это чувствовала с самого детства. Активные, умные, образованные и, что самое главное для любого ребенка, заботливые. Вера купалась в любви, внимании и поддержке.
Чтобы хоть как-то отблагодарить и порадовать идеальных маму и папу, Вера раньше обычного начала говорить и ходить – девочка и ее растущий организм рвались во взрослую жизнь. Чего сидеть без дела, если можно уверенно стоять на ногах и приносить пользу?
Вера росла энергичной и деятельной: просилась подметать полы, обтирать вымытую посуду, складывать отглаженную одежду. Так Вселенная готовила девочку к важному, поворотному этапу в ее жизни, о котором она пока и не подозревала.
Повзрослеть Вере пришлось в семь с хвостиком лет. Она и раньше замечала, что мама быстро устает, часто хватается за голову и много спит. Но она была всего лишь ребенком, а не врачом с многолетним опытом, поэтому не особо тревожилась. Тем более взрослые постоянно пропадают на работе, а возвращаются домой голодные и уставшие. Как тут без головной боли обойтись?
Вера почуяла неладное, когда папа пришел пожелать ей спокойной ночи. Обычно спать ее укладывала мама – они любили обсудить события минувшего дня и обняться перед ночным расставанием. А в этот вечер мама к ней даже не заглянула.
– Верчик, мама немного приболела. Завтра я отвезу ее в больницу – там ее вылечат, и она к нам вернется. В школу отводить тебя буду я. И забирать тоже. Только не в половину первого, а ближе к трем. С учительницей я договорился.
– А маму долгу будут лечить?
– Думаю, нет. Завтра мы с ней съездим к врачу, и вечером я тебе все расскажу.
Папа улыбался, но Вера чувствовала, что он нервничает. Она долго не могла уснуть после их разговора, а когда это наконец произошло, провалилась в сон. Сознание рисовало ей стерильные коридоры, белые кровати и пикающие аппараты.
В ту ночь Вера не выспалась.
Через три недели мама умерла. Что-то с сердцем, мельком подслушала Вера. Оно всегда было слабое, а в последнее время совсем ленилось качать кровь. И в итоге совсем позабыло, как это делать.
Так Вера с папой оказались выброшенными на берег острова под названием «неполная семья».
В первую очередь папа объяснил Вере, что такое смерть, и куда телепортируются люди, когда она случается. Из всего рассказа девочка поняла две вещи: что мама больше не ходит по Земле и что она не страдает, так как прожила пусть и недолгую, но очень счастливую жизнь.
Вера в тот роковой день, разделивший ее жизнь на беззаботное «до» и пропитанное тоской «после», очень устала, поэтому быстро сдалась в плен Морфею. Она проспала одиннадцать часов подряд и после пробуждения не сразу вспомнила об обстоятельствах, с которыми ей предстояло ужиться. С толку особенно сбивали мамины вещи – они лежали повсюду, на своих законных местах. У входной двери – тапочки с рыжими котятами, в кухонном шкафу – любимая кружка с разноцветными кляксами.
Визуальная ревизия, проведенная Верой, и ее нахмуренные брови не остались незамеченными отцом, поэтому после завтрака и проводов в школу он расфасовал все материальные напоминания о жене по коробкам и припрятал их в спальне. Затем он скорректировал свой график, который должен был вручить начальству на следующий день, с учетом расписания уроков Веры. Оставшиеся до окончания занятий дочери два с половиной часа он просидел за кухонным столом, устремив скорбный взгляд в оконную ручку. Так и не подкрутил винтик, а ведь она просила. И не раз…
Не зря говорят – ко всему привыкаешь. Даже к смерти близкого человека и даже будучи ребенком.
Вера с папой, вопреки печальной статистике, не отдалились друг от друга. Они переплелись, как брошенные в сумку наушники, и делали все возможное для поддержания в доме здоровой атмосферы. Случались, конечно, эпизоды вселенской тоски и бессилия, когда и ей, и ему хотелось запереться в комнате, укутаться теплыми воспоминаниями и лежать калачиком. Но их всегда вытесняли разговоры на кухне, просмотры фильмов и прогулки по любимым местам.
Шли годы. Вера взрослела и расцветала, отец старел и седел. Она окончила школу, после – университет. Подрабатывала, откладывала деньги на собственный бизнес. Он все также преподавал в университете, разжевывал студентам философские идеи психоанализа и социальную природу познания. А вечером они, следуя традиции, усаживались за кухонным столом и выкладывали на него главные новости дня. Последние обычно не представляли из себя ничего сверхъестественного: кто как добрался до работы, с кем виделся, что интересного увидел за день. Но бывали и исключения из правил.
Одним из них стало известие о намечающей Вериной свадьбе.
– Я, наверное, скоро выйду замуж, – чуть ли не прошептала Вера в перерыве между супом и гречкой с куриной котлетой.
– Я даже не знал, что ты с кем-то встречаешься. Почему не рассказывала?
– Мы только сегодня познакомились…
Потенциального жениха звали Вадим. На голову Вере он свалился в цветочном магазине, куда она забежала перед работой, чтобы купить букет для начальницы – у той был день рождения. Продавщица уже обвязывала ленточкой нежно-розовые лизиантусы, как вдруг…
– Отдайте мне их, пожалуйста.
Просьбу изрек симпатичный запыхавшийся мужчина лет тридцати. Высокий, русый, сероглазый. И очень настойчивый.
– Заплачу в два раза больше.
Глаза продавщицы забегали из стороны в сторону, но Вера вовремя соориентировалась и выхватила цветы из ее рук.
– Они мои, я их уже оплатила, – бросила она конкуренту и выпорхнула из магазина.
Но борьба за композицию из не особо редких и дорогих цветов на этом не закончилась.
– Девушка, умоляю, отдайте мне эти лизиантузы. Я вам заплачу.
– Не нужно мне ничего платить. Но цветы я вам не отдам, – выпалила Вера.
И сразу же задумалась – а зачем она это сказала? У нее не было цели купить именно лизиантусы – подошли бы и тюльпаны, и хризантемы. Вера просто повиновалась – то ли интуиции, то ли зову сердца. Что-то неведомое подсказывало ей реплики, какой-то невидимый суфлер.
– У моей мамы сегодня день рождения, а розовые лизиантусы – ее любимые цветы. Сколько вы хотите?
Вера растерялась. Повод для уступки вроде бы веский, но сдаваться ей почему-то не хотелось.
– Ровно столько, сколько я за них заплатила. И кофе – эквайринг у них сломался, а я без наличных, – Вера стрельнула глазами на вход в кофейню, возле которой они оказались.
Горячительными напитками дело не ограничилось. Прекрасный незнакомец, оказавшийся Вадимом, подвез Веру до работы – жил неподалеку, машина стояла в соседнем дворе.
– Спасибо, что подвезли. Всего доброго, – сказала Вера и потянулась к дверной ручке – она играла роль неприступной скалы.
– Вера, а мы могли бы с вами еще увидеться?
– Снова хотите устроить аукцион?
– Нет, хочу вернуть вам долг. Дадите свой номер?
– Номер не дам, но, уверена, вы и так меня найдете, – Вера как бы невзначай глянула в сторону высотного здания и вышла из автомобиля.
А через девять часов уселась в него обратно – Вадим поджидал ее возле офиса.
Около часа они бесцельно колесили по городу, пока Вера не попросила отвезти ее домой.
– Он приятный и очень смышленый. Перегоняет машины, много зарабатывает. Я вас обязательно познакомлю.
– Будь осторожна. Ты же его знать не знаешь…
– Пап, не переживай. Правда. Просто у меня стойкое ощущение, что Вадима мне послала судьба. Буду держать тебя в курсе дела.
Через неделю Вера привела Вадима в гости, а еще через три месяца они поженились. Отец не одобрял этой затеи, но не в его правилах было учить уму разуму двадцатитрехлетнюю дочь, поэтому палки в колеса он не вставлял. Вадим произвел на тестя приятное впечатление.
И все-таки где-то глубоко внутри у Вериного отца пробудилось недоброе предчувствие.
Сбылось предчувствие через шесть лет. Вера к тому моменту родила двоих детей – сына и дочь – и открыла два салона красоты. Дети, которым было по три и четыре с половиной, ходили в сад, а три часа после него проводили в компании няни.
Дела складывались неплохо ровно до тех пор, пока Вадима не надул деловой партнер. Последний переманил к себе всех клиентов, предварительно убедив их в том, что Вадим потихоньку спивается и обрастает долгами. Ему, мол, доверять нельзя.
Слова недокомпаньона оказались пророческими. После того, как Вадима списали со счетов, он стал выпивать. Сначала по бутылке пива за раз, потом по две. Все по правилам простейшей арифметической прогрессии. В комплекте с алкоголизмом шло рукоприкладство, которое и смахнуло с Веры розовые очки – после первых же побоев Вера подхватила детей, переехала к отцу, а на следующий день подала на развод.
К Вере подбежала кошка с блестящей черной шерстью. Обнюхала ее, признала, устроилась рядом на лавочке.
Может, это знак свыше? Вера подняла голову к летнему небу и принялась внимательно рассматривать пушистые облака, словно рассчитывая в них кого-то разглядеть.
Интересно, правда это все? Что близкие присматривают за нами оттуда, оберегают. Время от времени выходят на связь…
Допустим, так оно и есть, поддалась сентиментальным порывам души Вера. Тогда какую же весточку пытается передать ей сейчас эта обитательница местных дворов? «Будь осторожна»? «Загляни в темное, прям как я, прошлое»? Или «Хватит уже сидеть на моей лавочке, шуруй домой»?
Кажется, я схожу с ума, определилась с диагнозом Вера. Впрочем, она могла себе это позволить – неделя выдалась, мягко говоря, непростой. Выпускной у ребенка, повальные увольнения из салонов.
Похороны, в конце концов.
С самого утра день у Веры не задался. Она проспала будильник, обожгла ухо плойкой для волос, а перед выходом забыла надеть сережки. Последнее обстоятельство удручало Веру больше всего – без любимых побрякушек, купленных на ярмарке в Париже, она ощущала себя голой.
Нервно потрагивая мочку левого уха и подпевая любимой Мадонне с ее «La Isla Bonita», Вера выехала по грандиозным делам. Сначала нужно было заехать за новыми, ультрабезопасными и ульрастильными лампами для маникюра, после – отвезти их в свой главный, центральный, салон, а потом подобрать дочку в центре и отправиться с ней на поиски платья для школьного выпускного.
Вера парковалась возле первого пункта назначения, как вдруг раздался звонок. Номер неизвестный. Наверное, мошенники. А если нет, то перезвонят или напишут.
За первым звонком последовал второй.
– Слушаю, – ответила Вера.
– Здравствуйте. Это Волкова Вера Александровна?
– А вы по какому поводу звоните?
Дети проинструктировали Веру, что давать однозначные утвердительные ответы абы кому по телефону не стоит – не известно, кто и с какой целью их потом использует.
– Меня зовут Михаил Чернов, я дежурный врач…
Разговор – или, точнее, монолог – продлился не более минуты. Но их хватило, чтобы жизнь Веры в очередной раз разделилась на относительно беззаботное «до» и до неприличия переполненное тоской «после».
Папа Веры разменял восьмой десяток, но на пенсию еще не вышел. Он по-прежнему вел пары и ездил в университет. Не пять раз в неделю, как раньше, а три. Вера просила папу уйти с работы, но он отнекивался – чем же ему тогда занимать свободное время? Его ведь вагон и маленькая тележка.
Как оказалось, не совсем – в это самое утро вторника цифры на жизненном счетчике Александра Федоровича решили показать сплошные нули.
Инсульт застал папу Веры в разгар второй пары. Скорую студенты вызвали оперативно, бригада прибыла минут через десять, но спасти его все равно не удалось. Спустя 35 лет сильное папино сердце решило воссоединиться со слабым маминым.
Ночью, лежа в своей кровати, Вера думала о том, что в жизни ее больше не будет никаких страшных бед и неприятных сюрпризов – Вселенная одарила ее всем этим «добром» по полной.
В случае с сюрпризами Вера ошибалась.
После похорон, изможденная и заплаканная, Вера поехала не домой, а к семейному юристу Юрию. На следующий день после смерти папы он позвонил ей и предложил встретиться.
– Это обязательно? Нельзя отправить мне завещание по почте или, не знаю, зачитать его так?
– Я понимаю, что вам сейчас не до бумажек. Но, поверьте, я бы не настаивал на личной встрече, если б позволяли обстоятельства.
– Обстоятельства?..
– Пожалуйста, приезжайте ко мне в офис, как будет возможность. Я вам все объясню.
Веру разговор немного насторожил, но в тот момент она была не в силах строить мудреные гипотезы. Да и Юрий не раз выручал их семью, так что не было оснований к нему не прислушаться. Сказал, что надо, значит, заеду.
И заехала.
После классических «Примите мои глубочайшие соболезнования» и «Он был чудесным человеком» перешли к сути.
– Александр Федорович составил завещание тридцать лет назад и с тех пор ни разу его не корректировал. Квартиру и машину он завещал вам. Но…
К этому самому «но» Вера никак не была готова. Она перестала вслушиваться в слова Юрия после фраз «за исключением» и «вторая дочь». Но не по своей воле, а из-за помутнения, которое навалилось на нее, словно снежная лавина. В пляс пустились черные точки, а потом Вера куда-то телепортировалась. За те две минуты, что она была без сознания, ей привиделись мать и отец, обнимавшие какую-то девочку. Потом Вера пришла в себя, и Юрий «познакомил» ее с таинственной незнакомкой поближе.
Верину единокровную сестру, о существовании которой она не подозревала, звали Надей. Не бродит ли где-то по свету еще и Любовь? Подумала про себя Вера и ухмыльнулась. Ей, конечно, было не до смеха, но без него в такой ситуации прямо-таки никак и никуда.
Своей второй дочери Александр Федорович завещал отдельные вещи. В список входили фотоальбом, игрушка, футболка и еще несколько не особо ценных предметов. Вера их никогда не видела, хоть и прожила в родной квартирке до 29 лет. Но папа все предусмотрел: он прописал, в каком ящике какого шкафа перечисленное запрятано.
– Я еще не звонил Надежде, не сообщал ни о смерти вашего отца, ни о завещании. Решил, что сначала должен посоветоваться с вами. Может, вы бы сами хотели все ей объявить? В любом случае, указанные вещи передать мне можете только вы.
В ответ – тишина. Вере хотелось то ли рассмеяться во весь голос, то ли закатить истерику. Даже сейчас, после похорон родного отца, на нее взваливают какие-то обязательства. Да еще и в отношении сестры, которую от нее скрывали. Чудеса, не иначе.
– Доложите ей обо всем Вы, пожалуйста. Но номер ее дайте. Он мне, наверное, еще понадобится.
– Ну что мне делать?
Вера, склонив голову набок, смотрела на черную кошку. Та томно глядела на нее в ответ, но присоединяться к беседе явно не желала.
– Звонить ей или не звонить?
За час сидений на лавочке она не проронила ни одного «мяу». Вера решила воспользоваться молчаливостью своей новоиспеченной подружки.
– Давай так. Если не нужно звонить – молчи. Если нужно – мяукни. Поехали.
Раз секунда, два секунда… И одно единственное, роковое «мяу».
– Чудесно! Спасибо.
Вера разозлилась то ли на кошку, то ли на себя, но за телефоном в сумку все же потянулась. Разблокировав мобильный с третьей попытки, Вера зашла в адресную книгу и ткнула в «Надежда сестра».
Рано или поздно это нужно сделать, решила Вера. И нажала на значок трубки.
Тут же ее бросило в жар, а невидимый суфлер настойчиво лепетал «а ну-ка брось», но на этот раз Вера его не послушалась.
– Слушаю, – заговорил телефон. Голос приятный, спокойный.
– Вас не слышно.
– Добрый день, – спохватилась Вера.
– Добрый.
А что говорить дальше, Вера понятия не имела.
– Меня зовут Вера. Вера Волкова, – закинула удочку и замолчала в ожидании реакции.
Вера ожидала услышать нечто в духе «И что дальше?» или «Мы знакомы?», но напрасно.
– Здравствуйте, Вера. Рада Вас слышать, – голос собеседницы будто бы стал еще приятнее и спокойнее.
– Юрий дал Ваш номер. Он звонил? Наверное, нам надо встретиться…
– Юрий звонил. Примите мои соболезнования, мне очень жаль. Да, я тоже думаю, что нам не мешало бы встретиться… Где и когда?
События развивались стремительно, заталкивая растерянную Веру в тупик.
– Как насчет этой недели? – раздалось в трубке телефона.
– Секунду, дайте подумать. – Вера мысленно пролистала свой плотно забитый еженедельник. – В пятницу?
– В пятницу смогу, но только вечером. Часов в 19?
– Да, мне удобно. А где?
Тишина.
– Может, в его любимом кафе? С видом на бульвар и парк, – предложила невидимая собеседница.
Ах да, у них же так много общего. Например, папа и места, которые он любил. Как трогательно!
– Хорошо. Договорились. До свидания, – Вере хотелось поскорее закончить разговор – последняя фраза ее окончательно добила.
– До свидания, Вера.
Что ж, оставалось два с половиной дня, чтобы прийти в себя и явиться на встречу с женщиной по имени Надежда. Она ее сестра – вот и все исходные данные. Неловких пауз будет больше, чем на самом неловком свидании.
Боковым зрением Вера увидела, как элегантная соседка спрыгнула с лавочки и энергично замельтешила лапами.
– Пожалуй, и я пойду.
В полупустом трамвае было тепло, солнечно и уютно. Вера выехала на встречу за два часа до начала, чтобы спокойно добраться до кафе и настроиться на знакомство с сестрой.
Выходило так себе. Если обычно мелькающие за окном пейзажи и характерные для трамваев звуки Веру успокаивали, то сегодня они оказывали на нее прямо противоположное воздействие. Голова кружилась, уши намеревались лопнуть. Даже музыка не спасла ситуацию – она играла либо слишком громко, либо слишком тихо, а наушники сбегали от ушей при каждом повороте головы. В конце концов Верино терпение лопнуло, и она выпорхнула из трамвая за три остановки до нужной. Пройтись пешком – всегда хорошее решение. Так еще папа говорил.
Преодолевая финальные метры, Вера проговаривала про себя порядок действий, который она составила после посиделок с черной бестией. Вера должна была устроиться на лавочке, стоявшей в метрах десяти от кафе, чтобы рассмотреть сестру прежде, чем они познакомятся. Все-таки предстояло впервые в жизни увидеть не абы кого, а дочь родного отца.
Тем более по голосу было непонятно, сколько ей лет. А это ведь решающий фактор. Если сестра появилась на свет лет 25 назад, то все не так страшно – мамы тогда уже не было, папа был мужчиной свободным. Непонятно, конечно, зачем держать все в секрете, но да ладно. Она еще все выяснит. А вот если родной и неведомой кровинушке 35 или, например, 40 лет… В любом случае, нужно будет выяснить все нюансы. Назад дороги нет, сбегать она не будет.
Вера обосновалась на лавочке. Расположение идеальное: с какой бы стороны человек не подошел к кафе, Веру было бы еле-еле видно. К тому же в укрытии уже засели две бабушки, которые почти полностью ее прикрывали.
До встречи оставалось двенадцать минут. Вера приглядывалась к прохожим, сновавшим возле кафе, но все проходили мимо. Как вдруг Вера увидела молодую, симпатичную рыжеволосую девушку в черной куртке. Она остановилась перед окном, изучила свое отражение и зашла в кафе.
Вера затаила дыхание. Если это сестра, наверняка сядет за третий от входа столик у окна – любимое папино место в его любимом месте. Вот незнакомка проходит мимо второго столика и садится за… четвертый. Значит, не она.
Вера выдохнула.
Теперь до встречи оставалось семь минут. Интересно, она опоздает? И на чем до сюда доберется? Может, она вообще живет здесь за углом?.. Вере хотелось поскорее увидеть сестру, но в то же время от одной мысли об этом ее бросало в дрожь.
Вера снова сконцентрировалась на кафе и в тот же миг нахмурилась. В окружающей обстановке что-то изменилось, но что именно, она не могла понять. По-прежнему припаркованы две машины, бабушки тоже на месте. Девушка, которую она приняла за сестру, все еще сидит за четвертым столиком… И тут Вера поняла: место справа от рыжеволосой незнакомки занято. Тот самый третий столик. И часы показывают 18:59. Это она.
Вера впилась взглядом в сестру – она сидела лицом к окну и всматривалась в прохожих. Русые, как у самой Веры, волосы, только длиннее сантиметров на десять, и челка в придачу. Из одежды виднелась василькового цвета атласная блуза. А вот на лице сфокусироваться не удалось – слишком большое расстояние.
Что делать? Подходить и глазеть через стекло, как умалишенная, явно не стоит. Но как иначе вычислить, хотя бы приблизительно, возраст сестры? Сейчас ей можно дать от 20 до 55 лет. Не пойдет.
Гениальный план родился в голове Веры благодаря мальчишкам, выходившим из соседнего ларька. Вера дождалась, когда они сравняются с ее лавочкой, и взяла их в оборот.
– Ребята! Стойте!
Бабушки уставились на Веру, будто только прознали о ее существовании. А вот мальчики не обратили на Веру никакого внимания, поэтому она устремилась к ним.
– Парни, погодите минутку. Не пугайтесь. У меня к вам просьба. Абсолютно приличная.
Вера поняла, что завладела вниманием юной аудитории, и продолжила:
– Видите кафе? А девушку светленькую, слева от вывески? Отлично. Это моя подруга. Хочу ее разыграть, а для этого мне нужно ее фото. Можете подойти и сделать вид, будто бы фотографируете вывеску, а на самом деле сделать так, чтобы фокус был на подружке?
Мальчики выглядели озадаченными.
– Вы меня очень выручите. А я вам за это могу шоколадку купить. Или жвачку. Что хотите?
Парни переглянулись.
– Лучше 50 рублей.
– Без проблем.
– Каждому.
– Предпринимательской жилки вам не занимать, ребята. Договорились. Только сделайте все естественно.
– Без проблем!.
Она протянула им свой телефон и вернулась в укрытие.
Мальчики справились с задачей за пол минуты. Вера открыла фото, чтобы убедиться в его качестве, и замерла.
– А 50 рублей?
Вера, не отрываясь от мобильного, молча протянула ребятам 100 рублей, и они умчались по своим делам.
С экрана на Веру смотрела привлекательная женщина. Аккуратный нос, зеленые глаза. А еще морщинки и носогубные складки. Ей явно больше 35. А вот верхняя граница не совсем ясна. Вера сощурилась еще сильнее. Нет, этой женщине явно не больше 40 лет. Вера регулярно наведывалась к косметологу и ухаживала за собой по первому разряду, но и то выглядела не так свежо и молодо.
В кафе я сегодня не зайду, решила Вера. Может, в другой раз. Но не сейчас.
Александр Федорович начал преподавать в университете через три года после выпуска. В свои 25 лет он был очень красив и энергичен, так что студентки молодому наставнику были рады.
А вот он на них внимания не обращал, так как был влюблен исключительно в философию. Да и какой дурак будет заводить роман со своей ученицей? Ничем хорошим такие истории не заканчиваются – Александр Федорович это прекрасно понимал и ставить карьеру под угрозу не собирался.
Вот только судьбе его планы были по боку.
Спустя два года Александр Федорович влюбился в Марину. Ей на тот момент было 19, ему – 27. Он изо всех сил противился зарождавшемуся чувству, но оно оказалось сильнее. А Марина – очень настойчивой.
Несколько недель они просто гуляли – на другом конце города, естественно, чтобы никто их не рассекретил. Потом, с приходом холодов и более сильного влечения, стали видеться дома у Александра Федоровича. Так продолжалось до конца ноября, пока преподаватель и по совместительству подпольный любовник не стал свидетелем неприятной сцены.
Александр Федорович только что провел пару у группы Марины. Он стоял у окна и выжидал свою возлюбленную, чтобы полюбоваться ею.
Вот она вышла из стен университета в компании подруг, попрощалась с ними. Незаметно глянула в сторону аудитории, в которой проходила последняя пара, и направилась в сторону метро. А через секунду к ней подбежал какой-то парень, с виду ровесник. Александр Федорович не видел лица Марины, но по тому, как она отпрянула, понял, что встрече она не особо рада.
Молодой человек что-то активно вещал Марине и хмурился. Она, тем временем, чуть сгорбила и наклонила голову в бок. А потом взяла незнакомца под локоть и пропала с ним во дворах. Александр Федорович посмотрел на часы. 15:10. Значит, нужно пережить два с половиной часа, а потом он с ней увидится и все выяснит.
Вечером Александр Федорович действительно все выяснил, но рад этому не был. Оказалось, что год назад Марина проводила в армию жениха, а позавчера он оттуда вернулся.
Разлука давалась Марине тяжело. Усугублялась ситуация неопределенностью: до вынужденного расставания Марина встречалась с молодым человеком полгода и не то чтобы была в него прям уж влюблена. Пока она пыталась разобраться в своих чувствах, на пути повстречался Александр Федорович. Тут-то Марину и озарило, какая она, эта любовь, о которой все говорят.
Она понимала, что надо бы рассказать жениху все, как есть, но оттягивала этот момент. Марина не любила серьезные разговоры, а в этот раз намечался именно такой.
Но в итоге время само расставило все точки над «i».
– Я объяснила ему, что люблю тебя. Он, конечно, очень разозлился. Покричал, но в итоге ушел. Так что вопрос решен, не переживай.
Александр Федорович был растерян. Он смотрел на Марину после ее эмоционального монолога и видел в ней уже не юную смышленую не по годам девушку, а легкомысленную студентку, которая могла разрушить его карьеру. Черт с ним, с женихом, как и с остывшими чувствами к нему. Но почему Марина держала это в тайне? И зачем рассказала ему, что встречается с преподавателем? Марина, по ее же словам, не уточнила, с каким именно, но риск все равно есть. Вдруг он будет их караулить? Решит отомстить сопернику?
– Мне нужно все это переварить. Голова раскалывается от такого количества информации. Плюс пять пар подряд провел. Давай я провожу тебя до остановки? Спать хочу.
Но после проводов Александру Федоровичу не спалось. Его словно ледяной водой облили: он пришел в себя и понял, что совершил ошибку. Страсть его поработила и ослепила. Нужно приходить в себя.
На следующий день Александр Федорович передал Маринину группу другому преподавателю. На тех же выходных он с ней встретился и объяснил, что им нужно расстаться. Мол, все это опасно, он поступил неосмотрительно. На чужом несчастье счастья не построишь. И так далее.
Марина очень расстроилась. Плакала, кричала, разбила вазу. А потом ушла.
Весной Александр Федорович заболел пневмонией и месяц пролежал в больнице, а летом перевелся в другой университет – от греха и от Марины подальше.
О бывшей возлюбленной он не особо вспоминал: пар в его расписании становилось все больше, свободного времени – меньше. Через год после расставания с Мариной Александр Федорович повстречал Верину маму, а еще через год родилась и сама Вера.
Марина объявилась через пять лет. Александр Федорович выходил из университета, как вдруг его окликнули.
– Ну, здравствуй.
Перед ним стояла уже 24-летняя Марина. Она держала за руку маленькую и очень похожую на нее девочку.
– Нам нужно поговорить. И познакомиться.
Девочку звали Надеждой, и родилась она спустя 8 месяцев после их расставания. Марина почти сразу вышла замуж за того самого жениха. Он принял обратно и Марину, и новость о скором пополнении. Но, видимо, до конца со всем так и не смирился: два месяца назад случился развод – по его инициативе.
Марина пришла не просто знакомиться, а просить о помощи. Сошлись на том, что Александр Федорович будет помогать им материально. И периодически видеться с дочкой.
После встречи с Мариной и Надей Александр Федорович добирался до дома и думал, как же ему быть. За советом он обратился к своему лучшему другу – жене. В тот вечер, уложив Веру спать, они сидели на кухне и выносили вердикт – его прошлому и их будущему, которое продлилось девять лет.
С несостоявшейся встречи прошло семь лет.
Вера, подпевая радио и позвякивая любимыми сережками, направлялась в кафе. В то самое, отцовское.
Настроение у Веры было прекрасное, ведь она ехала на встречу со своей лучшей подружкой. И не обычную, а праздничную: той сегодня исполнялся 51 год.
Вера припарковалась и остановила взгляд на лавочке. Семь лет назад она сидела тут и бессовестно тратила нервные клетки. И неизвестно сколько бы еще она это делала, если бы не решительная Надя.
Вера все же встретилась со своей сестрой, но произошло это внезапно и спустя три дня после знакомства с двумя разбогатевшими на 100 рублей мальчуганами.
Вера сидела на выпускном у дочери, когда ей позвонила администратор одного из салонов. Вера сбросила звонок и написала:
«Что-то срочное? Я на выпускном».
«Срочное», – отвечала администратор.
Вера вышла из зала и нажала вызов, а через две минуты вернулась на свое место, но уже с чуть выпученными глазами. Оказалось, что сестра записалась на маникюр, педикюр и стрижку в один из Вериных салонов. Услуги были оказаны, но не оплачены.
– Я не буду ничего оплачивать, пока вы не передадите Вере, чтобы она мне позвонила, – заявила клиентка.
Прознав обо всем, Вера очень разозлилась. И позвонила сестре, которая и рассчитывала на такое развитие событий.
– Я тебе ничего плохого не сделала и заслуживаю встречи.
Через 15 секунд разговор закончился, а на следующий день случилось долгожданное воссоединение. Надя все рассказала Вере и предложила ей дружить, а не ненавидеть друг друга. Не чужие же люди. И уж тем более не враги.
Прямо во время встречи Вера расплакалась. Всю жизнь она мечтала о близкой подруге, с которой можно было бы поговорить по душам, посоветоваться, погрустить. Конечно, у нее были папа, дети, муж. Но последний объелся груш, а с детьми, как и с родителями, не все можно обсудить.
Вера вдруг поняла, что Надежда – не наказание, а подарок. И во второй раз она приняла его с распростертыми объятиями.
Вера вышла из машины и направилась в кафе. Увидела Надю за третьим от входа столиком у окна и помахала ей рукой.
А потом посмотрела на небо и улыбнулась.