Я с трудом натягиваю юбку Кати, втягиваю живот, пытаюсь застегнуть молнию. Ну и кто придумал эти проклятые размеры? Катя явно меньше меня, но пятый день подряд в том же лавандовом платье ходить уже невыносимо. Да и коллеги смотрят косо – шушукаются за спиной.
Вздыхаю, натягиваю её блузку. В груди туго, в талии жмёт, но в целом – сойдёт.
– Ну, хоть какое-то разнообразие, – говорю своему отражению в зеркале и направляюсь в офис.
Настроение, как ни странно, хорошее. Сегодня я уже не чувствую себя потерянной, мне есть чем заняться, я не думаю о Максиме, который продолжает названивать с разных номеров.
Как только я появляюсь на своём месте, Кирилл Романов открывает дверь своего кабинета и бросает мне взгляд.
– Кофе. Чёрный. Без сахара.
Я вздрагиваю от неожиданности, но молча киваю. Отлично. Теперь я ещё и кофе-носитель.
Пять минут спустя, с чашкой в руках, осторожно захожу в кабинет. Кирилл даже не поднимает глаз, что-то читает в документах.
Я ставлю кофе на стол и тут же понимаю, что сделала ошибку.
Кирилл смотрит на меня слишком пристально, слишком внимательно, как будто ждал, когда я что-нибудь выкину.
И я, конечно же, выкидываю.
Рука дрожит, пальцы цепляют ручку чашки, и в следующую секунду горячий кофе льётся прямо на меня.
Обжигает кожу, пропитывает блузку, липко оседает на груди.
– Чёрт! – я дёргаюсь назад, пытаясь хоть как-то смахнуть с себя этот кипяток.
– Ты ходячая катастрофа, – раздражённо выдыхает Кирилл, уже обходя стол.
Я пытаюсь уверить его, что всё нормально, но он хватает меня за руку и тащит к дивану.
– Сними.
– Ч-что? – я в шоке смотрю на него.
– Блузку, – повторяет он, уже расстёгивая пуговицы на моём воротнике.
– Ты совсем охренел?!
– Да, – отвечает спокойно. – Иначе ты так и будешь сидеть с обваренной грудью.
Я хочу вырваться, но он слишком быстрый. Ловкий. Мгновение – и моя мокрая, прилипшая к телу блузка оказывается в его руках.
Я дёргаюсь, прикрываюсь руками.
– Не начинай, Варвара, – Кирилл закатывает глаза. – Чертов лифчик тоже снимай. Он весь в кофе.
Я смотрю на него в шоке.
– Ты серьёзно?
– Нет, шучу, давай-ка подержим мокрую ткань на коже подольше, вдруг ожоги станут сильнее, – съязвил он.
Я открываю рот, но ничего не могу сказать.
Кирилл сам тянется к застёжке на спине.
– Не дёргайся.
– Кирилл, чертов Андреевич не смей!
Но он уже ловко расстёгивает застёжку, и мои плечи резко оголяются.
Я замираю.
Он тоже.
Его взгляд медленно опускается вниз.
На голую грудь.
На кожу, горячую от кофе.
На соски, напрягшиеся от холода и шока.
Он смотрит слишком долго.
Слишком внимательно.
В комнате слишком тихо.
Я чувствую, как по телу пробегает электрический разряд, как становится жарко от его взгляда, хотя кофе уже остыл.
– Хватит пялиться, – шиплю я, пытаясь прикрыться.
Он лениво переводит взгляд мне в глаза.
– Тебе кажется.
Но голос у него чуть ниже, чем обычно.
Он резко отворачивается, берёт аптечку, встряхивает флакон со спреем.
– Сейчас будет холодно.
Я только собираюсь сказать что-то ехидное, но потом первые капли касаются кожи – ледяные, колючие, и я дёргаюсь.
– Сиди спокойно, – его рука ложится мне на плечо, удерживая на месте.
Я зажмуриваюсь, зубы сжимаются так, что сводит челюсть.
А потом он вдруг отстраняется.
Отходит.
Делает несколько шагов назад, будто дистанция реально поможет.
Я тянусь к пиджаку, который он молча протягивает, и натягиваю его на себя быстрее, чем когда-либо в жизни.
Кирилл молча смотрит.
В глазах у него что-то нехорошее.
– Иди приведи себя в порядок, – его голос хрипловатый.
Я вскакиваю и буквально вылетаю из кабинета, схватив блузку с лифчиком, чувствуя, как уши пылают.
За спиной слышу, как он выдыхает и чертыхается себе под нос.