Кто бы знал, что половодье послужит нам на пользу, а не во вред. Обоз с зефиром и новым невиданным лакомством, «птичьим молоком» на желатине (пришлось вываривать и очищать самой), уехал в Нижний по остаткам зимнего тракта. Алексейка даже успел вернуться до того, как дороги окончательно развезло.
– Ну, сударыня, вот уж дива наделали вы со своим вонючим земляным маслом! – с ходу принялся докладывать он, блестя глазами. – Лампа-то на нем светит ярче, а горит дольше! Вот купец рот открыл, и так и эдак колесико крутил, чтоб огонь то больше делать, то меньше. И даже стекло не закоптил совсем, как от масляных-то лампадок! А ту горелку, какую вы для походных дел придумали, сразу себе забрал и честь по чести побег в канцелярию совместный патент делать, без обману. Только беспокоился, чтоб другие промышленники про вас не узнали да не переманили. Даже процент себе меньше взял!
Я только устало улыбнулась. Ректификационная колонна вовсю работала в дальнем сарае, и ни капли нефти не уходило у меня в отходы. Когда сырье везут гужевым транспортом, а до этого – бурлаками по Волге, то даже мазут на вес золота.
– А что, барыня, говорят, вы теперь дворовых как-то по-особому приневолили? – выпустив первый заряд радости и обстоятельно, с бумагами доложив обо всех городских делах, осведомился Алексейка. – Я не понял, но Ванятка успел какой-то ерунды нашептать про «поганую простоквашу» и «адское зелье».
– Вот сейчас сам и узнаешь, – усмехнулась я. – После дороги пожалуй в баньку. Там тебе все и расповедают про наши новые порядки.
М-да, битва вышла эпическая, с привлечением батюшки и серебряных рубликов на новый колокол для церкви. А все дело в том, что мне надоели вши. Блох в доме мы вывели, постели мои и детей регулярно стирались и прожаривались, полы мыли с травами. Но в головах дворовых и особенно деревенских, что приходили по делам в поместье, зоопарк процветал во всей красе. И даже не зоопарк, а сафари-парк, обитатели которого любят знакомиться с туристами.
Вот и пришлось соединять оздоровление с обеззараживанием. Устраивать всеобщий банный день с керосином в волосах, причем строжайше следить, чтоб никто не набедокурил и близко к огню не сунулся, особенно дети или их бородатые папеньки. А потом сообщить о предстоящей кумысотерапии.
Правда, пока кумыса хватало только по стакану в день детям до четырнадцати лет. Ну не было у нас в поместье столько жеребых кобыл, а из воздуха Баяр кумыс делать не умела.
С отцом Даниилом оказалось легче всего. Ему самому не очень нравилось во время исповеди покрывать головы грешной паствы епитрахилью, а потом грешить самому, мысленно и словесно, очищая элемент священного одеяния от коварных гостей.
– Надо, дочь моя, Эмма Марковна, эту насекомость вывести, – согласился он. И во время очередной проповеди напомнил о приближении Чистого четверга. Начал, как водится, с чистоты духовной и необходимости посетить службы этого дня. Но тут же перешел к чистоте жилищной и телесной. Напомнил Евангельскую притчу о печальной судьбе гостя, пришедшего на званый пир в непраздничной одежде и выброшенного во тьму внешнюю. А также историю из Ветхого Завета, как Моисей повелел воздвигнуть медного змия, чтобы иудеи, укушенные змеями в пустыне, глядели на него и исцелялись.