Я как раз успела расспросить ее о важном госте.
– Ты права, к нам пожаловал любимый племянник султана, Надир аль-Амман, – говорила Хания, перебирая тонкими, унизанными драгоценными кольцами пальчиками бахрому своей вуали. – Он выполняет особые поручения Хефера. Сейчас в Остаре неспокойно, и султан серьезно обеспокоен. Несколько месяцев назад в трех провинциях вспыхнул мятеж Черных Повязок.
Хания давно уже приподняла вторую, непрозрачную вуаль, и за тонкой органзой мне было видно ее изящное и бледное лицо. Жена Рореда была явно встревожена, и еще, мне казалось, она старательно подбирала слова, чтобы не сказать ничего лишнего, но в то же время не обидеть меня молчанием.
– И в чем же цель визита любимого племянника султана? – полюбопытствовала я.
– Возможно, ты уже слышала, что Остар разделен на несколько провинций…
– На пятнадцать, – отозвалась я, потому что еще вчера в библиотеке успела освежить то, что мы проходили в академии.
Хания кивнула.
– Взбунтовались три из них – Энгия, Дорсия и Тория. Последняя как раз граничит с нашей провинцией, Фисанией. Мой муж контролирует Фису и ее окрестности, и пусть в провинции есть назначенный султаном губернатор, но, по сути дела, всем заправляет именно Роред.
Она замолчала, позволяя мне додумать все самой.
– Неужели у султана возникли подозрения в причастности Рореда к беспорядкам? Поэтому Хефер и прислал сюда своего племянника, чтобы тот выяснил все наверняка. Или же Рореда подозревают в том, что он укрывает мятежников?
Хания, немного помедлив, кивнула.
– Боюсь, что и в том, и в другом. Но это еще не все, Аньез! Султан давно уже настроен против моего мужа. Ему не нравится, что Роред слишком богат и влиятелен. К тому же, по Остару упорно ходят слухи, которые распускают злые и завистливые языки, – Хания вздохнула. – Говорят, что Роред намного богаче самого Хефера, и это не добавляет ему любви султана. Но после мятежа Черных Повязок у султана появился серьезный повод обвинить Рореда в измене…
– Но ведь нужны доказательства! Нельзя просто так обвинить человека в том, что он не совершал!
Хания печальным голосом подтвердила, что никаких доказательств, конечно же, не имеется. Роред всегда ведет себя крайне осторожно и держится в стороне от любых смут и политических распрей, но на сердце у нее неспокойно.
Мужу нужно будет не только словами, но и делами доказывать, что он предан султану всей душой и сердцем и является верным его слугой. Для этого Рореду, возможно, придется расстаться с чем-то невероятно дорогим, чтобы показать свою лояльность.
Больше ничего Хания не знала, и это ее печалило.
К этому времени мы давно уже были в Фисе. Слуги несли наш паланкин по узким улицам центра, из которого я почти ничего не запомнила – уж больно меня занимал разговор с Ханией.
Тут она погрузилась в размышления, и я решила больше не донимать ее вопросами. Вместо этого стала выглядывать за шторки и обнаружила, что мы оказались на рынке Фисы.
Под тростниковыми навесами по обе стороны улицы стояли тележки и простенькие деревянные ларьки, заставленные тюками тканей, корзинами с фруктами, фисташками и кофейными зернами. Повсюду с прилавков продавали крабов и рыбу – утренний улов из Хиври. На лотках лежали свежесрезанные цветы, а в воздухе стоял чад и дым от открытых печей, на которых жарилось и варилось что-то невероятно вкусное.
Но аппетитные ароматы то и дело сменялись невыносимой вонью из боковых проходов, откуда несло запахом баранов, человеческого пота и испражнений, смешанных со сладкими благоуханиями специй и меда.
От подобных резких перемен вскоре голова у меня пошла кругом.
К тому же, по обе стороны паланкина то и дело мелькали люди – они оживленно спорили, торговались, ссорились, несли покупки. Если мужчины были в светлых одеждах, то сопровождавшие их женщины были закутаны в темные плащи и вуали с головы до пят.
Видны были лишь подведенные сурьмой глаза – и то, далеко не у всех.
Я смотрела на происходящее из-за шторок, загипнотизированная запахами, громкими голосами и яркими красками, и едва не пропустила тот самый момент, когда все началось.
…Движение, выбивающее из равномерного хаотического ритма.
Из ближайшего к нам бокового прохода выбежало четверо мужчин с изогнутыми саблями в руках, а на головах у них были черные повязки.
Я вытаращила глаза и тут же услышала, как истошно завопили женщины, а заодно принялись ругаться торговцы – потому что тех, кто носил черные повязки, оказалось значительно больше. Они спешили в нашу сторону не только из боковых проходов, но и с разных сторон рынка, переворачивая мешавшие им лотки.
– Это плохо! – пробормотала я, накидывая защитное заклинание.
Заодно услышала отрывистый голос Кассима. Он приказывал поставить паланкин на землю, рассредоточиться и любой ценой защитить жену и дочь господина.
– Аньез, ты куда?! – ахнула Хания.
Вцепилась мне в руку, потому что сидеть в этом… золотом и шелковом гробу я не собиралась.
Не до конца понимала, что происходит снаружи, но мне нужно было на это посмотреть! Понять, что за опасность нам угрожает, насколько она серьезная, и справятся ли с ней Кассим и остальные телохранители.
Именно в этот момент, когда я отцепила от себя Ханию, затем попыталась выбраться из паланкина, его протащило по земле, а потом он завалился на бок – потому что по нему, а заодно и нам, пришелся магический удар.
Судя по крикам и истерическому визгу снаружи – ударили не только по нам, но и по остальным, кто оказался рядом. Но паланкин спасло мое защитное заклинание, и нас не размазало по всему рынку. Так, лишь немного проволокло по земле, а затем перевернуло на бок.
Убедившись в том, что с Ханией все в порядке, и она лишь перепугалась до ужаса, я выбралась наружу. Заодно сорвала с головы мешавшие мне вуали.
На рынке царил хаос.
Люди с криками разбегались в разные стороны, уводили и уносили пострадавших. Повсюду валялись перевернутые лотки и тележки. Фрукты и яркие отрезы тканей вперемешку с рыбой усеивали землю.
Но нападавшие не теряли времени зря, и наши с Ханией телохранители отбивались от наседавших на них Черных Повязок. Тут один из стражей поскользнулся на раздавленных фруктах. Принялся падать, а на него накинулись сразу двое черно-повязочников. Сверкнули на солнце вскинутые сабли – и его бы зарубили уже через секунду.
Но я все же успела.
Мое воздушное заклинание откинуло нападавших в сторону. Протащило их по земле, смешивая с апельсинами и кофейными зернами, а потом они врезались в стену и уже больше не вставали.
– Назад, моя госпожа! – не поворачивая головы, закричал мне Кассим. Он ловко орудовал саблей, отбиваясь сразу от троих, но все-таки увидел, как я выбралась из паланкина. – Прячьтесь! Мы вас защитим!
– Возможно, вы и защитите, – пробормотала я, – но не от мага!
Он тоже был здесь. Стоял возле стены неподалеку и наблюдал за происходящим. Заметил мое появление, определил во мне магессу, и его черные глаза сузились.
Затем была вскинутая рука и сорвавшееся с нее боевое заклинание.
Но он не знал, что у меня за спиной – Все-Магические Игры в Меерсе, а заодно изнурительные тренировки в Академии Изиле. И я не просто оставшаяся без вуали, перепуганная девица на рынке Фисы. О нет, все было совсем не так!..
Я с легкостью отбила то, что он с презрением скинул со своей руки, а потом ему прилетело ответное заклинание. Да такое, что мага протащило со всем его высокомерным презрением по рынку, обваляло в муке и крабах, а потом он врезался в печь, где его принялись бить лопатами для лепешек пекари.
Дальше я уже не смотрела. Решила, что разберутся и без меня.
Заодно понимала, что он может быть не один. И не ошиблась – магов-черноповязочников оказалось несколько. Но куда больше меня и нашей охраны их занимал мужчина, одетый во все черное, со скрывающей лицо повязкой.
Уверена, это был Надир аль-Амман, дорогой гость во дворце шейха Рохара, который прибыл сюда, чтобы убедиться, что Фисания и Роред Гервальд не имеют отношения к мятежникам.
Ну что же, Пустынный Ястреб убедился, но в обратном – потому что на него напали прямиком на рынке Фисы и теперь пытались убить изо всех сил!
Правда, мы с Ханией тоже были здесь, и нас тоже убивали не на шутку. Но мне казалось, что мы просто оказались не в том месте и в неправильное время.
А заодно и то, что для важного гостя наша помощь пришлась как нельзя кстати – потому что часть удара приняли на себя наши стражи, одного мага устранила я, зато с остальными Пустынный Ястреб разобрался сам.
И сделал это быстро, уверенно и профессионально, потому что отлично владел стихией Огня.
Пожалуй, я бы засмотрелась, как с его руки слетали боевые заклинания, если бы один из магов не решил, что наших телохранителей слишком много и пора бы их проредить. Но не смог, потому что академий он явно не заканчивал, и в лучшей боевой четверке не состоял, так что…
– Госпожа!..
Кассим тоже разделался с нападавшими, но был ранен. По его плечу и белой одежде текла кровь, и все равно он спешил ко мне с проклятой вуалью в руках.
Подобрал ее возле паланкина, а потом подошел и попытался в нее завернуть!..
– Прошу, вам не стоит показывать свое лицо! – произнес он страдальческим голосом.
– Сейчас же это убери, – поморщилась я, – и позволь мне осмотреть твою руку. Ну хорошо, хорошо!.. Так и быть, я возьму чертову вуаль!
Напялила на голову ту, которая прозрачная, потому что своим открытым лицом, как оказалось, я всех нервировала, а некоторым причиняла страдания.
А ведь у меня еще были дела – надо было поскорее осмотреть тех, кто истекал кровью. Возможно, кому-то требовалась срочная помощь. Заодно проверить, связали ли всех магов и сделали ли это хорошо, чтобы не получить неожиданный удар в спину.
– Вам стоит вернуться во дворец, – раздался над моим ухом привыкший повелевать мужской голос.
Я как раз занималась одним из торговцев. У него был перелом ноги – он неудачно упал, а сверху на него рухнула тележка. Кассим его вытащил, а я накинула заклинание, облегчавшее боль. Затем наложила магическую повязку и сказала на остарском, что ему непременно нужно показаться доктору.
Собиралась заняться уже другими, и тут – мне приказывают вернуться во дворец!
Повернулась, затем понялась на ноги.
Как я и думала, ко мне подошел любимый племянник султана Хефера. Тот самый, кто пялился на меня издалека, а теперь получил отличную возможность рассмотреть меня под вуалью, которая ничего не скрывала.
Вот и я тоже…
Уставилась ему в лицо – вернее, в черные пытливые глаза под темными бровями, отметив, что цвет кожи у Надира довольно светлый. Светлее, чем у исконных уроженцев Остара.
Заодно я попыталась понять причину, по которой Пустынный Ястреб скрывал свою внешность от остальных.
Недоумевала… Но ведь на нем не было никакого проклятия – ни Высшего, ни Низшего! Вместо этого я чувствовала сильнейшие вибрации Огненной магии, от которых у меня самой пошла дрожь по телу.
Черты лица, проступавшие под темным платком, показались мне правильными – уверенный нос, сильные губы. Кажется, никакого уродства. Возможно, шрамы? Но я не ощущала вибраций застарелых увечий…
Внезапно поймала себя на том, что я смотрю на него, а он смотрел на меня.
– Покушались не на вас с госпожой Ханией, – произнес Надир на центинском, демонстрируя свою осведомленность о том, кто я такая и откуда родом. Причем, на моем языке он говорил почти без акцента. – Это нападение было задумано на меня. Но спасибо вам и вашей охране – помощь оказалась как нельзя кстати. Теперь вам пора возвращаться домой, здесь все закончат без вас. Гродская стража уже прибыла.
Произнеся это, он едва заметно поклонился. Затем развернулся и отправился прочь, принявшись раздавать приказы. Я же, чувствуя, как меня потряхивает от пережитого – причем, больше от нашей встречи, чем от нападения Черных Повязок, – уже скоро забралась в поставленный в нормальное положение паланкин.
Надир аль-Амман оказался прав, и делать мне на рынке больше было нечего. Множество мужчин в серых длинных кафтанах, подпоясанных кожаными поясами, спешили со всех сторон, и я решила, что это и есть городская стража Фисы, и они уж точно разберутся без меня.
В паланкие Хания, вцепившись в шелковую подушку, не скрывала своих слез. Сперва я подумала, что это у нее реакция на пережитый стресс, но плакала она совсем по другому поводу.
– Теперь он… Он… – Слезы текли по ее красивому лицу, оставляя мокрые пятна на полупрозрачной вуали. – Надир подумает, что все было сделано специально! Что мой муж якобы заодно с Черными Повязками, и он спланировал это покушение!
– Вообще-то, нам с тобой тоже досталось, – возразила ей. – Опасность была реальной, и Надир прекрасно это видел. Так что вряд ли…
Хания покачала головой.
– Он доложит обо всем султану, а тот не обратит на такую мелочь внимания! Хеферу давно уже нужен был повод… Любой повод, чтобы добраться до Рореда, а тут… На его племянника напали, причем, в самом центре Фисы! И пусть мой муж ни в чем не виноват, но его все равно обвинят…
– Не думаю, что будет именно так, – мягким голосом произнесла я, прикидывая, как бы ее утешить. – Мне показалось, что племянник султана далеко не дурак, так что он будет настаивать на непричастности Рореда.
Я воскресила из памяти его лицо, скрытое платком; вспомнила пронзительный взгляд черных глах.
Меня до сих пор потряхивало после нашего короткого разговора.
Но, конечно же, говорить об этом Хании я не собиралась, да и она не стала бы слушать. Ее интересовали только собственные проблемы, и всю дорогу до дворца Хания причитала, что их прекрасная жизнь вот-вот закончится. Ее мужа кинут в тюрьму, а потом отрубят голову, обвинив в измене и мятеже. И ей заодно!
– Нет же, Хания! Ты явно преувеличиваешь, – говрила я ей, но она не обращала на мои слова внимания.
Твердила, что все закончено. Она не представляет, что нужно сделать Рореду, чтобы Пустынный Ястреб поверил в его преданность султану!
Проплакала всю дорогу до дворца, а потом, когда слуги опустили паланкин на крыльце, сказала, что у нее разболелась голова. Она возвращается в свои покои и станет молиться – собирается просить защиты у Трехликого, а не у звероподобных Богов Остара.
Хания надеялась, что с Его помощью муж что-нибудь придумает.
…Возможно, Роред что-то и придумал, и Трехликий встал на его защиту, потому что этим вечером названного отца я так и не увидела. Он заперся в своих покоях с Надиром аль-Амманом и не выходил оттуда, пока его гость не отбыл восвояси.
Покинул дворец, не попрощавшись, и меня это немного зацепило. Но совсем немного.
Оно и к лучшему, сказала я себе. Уехал и уехал.
Вот и я тоже не собиралась здесь задерживаться. Остар был не для меня, а я – не для Остара, теперь мне это было прекрасно понятно.
С отъездом Надира аль-Аммана во дворце все вздохнули значительно спокойнее, а потом принялись ждать прибытия кораблей из Хастора и Хъедвига и новых дорогих гостей.