– Сова! Открывай, медведь пришел! – гремел голос Шибера у входной двери.
Когда тебя будят по утрам – это скверно и хочется бросаться тапками. Когда при этом норовят вытащить из-под теплого женского тела – я могу плеснуть кипятком. А если вспомнить дороговизну подземной гостиницы, в которой мы с Марией остановились на ночь, я вполне оправдываю открытие огня. Время-то оплачено! Но Шиберману я мог простить многое. За его полезность и маркетинговый кругозор.
Натянув штаны и ботинки, я выглянул в общий коридор. Предприимчивый Задов (узурпатор власти на станции Калужская), отгородив часть бомбоубежища и разделив его на блоки, превратил помещение в подобие гостиницы. У меня, правда, в довоенном мире санузел был больше, но нынче привередничать не приходится, и комнатка размером три на три метра, со стенами из собранного на пожарищах города кирпича, была роскошью. И стоила двадцать «патриков» в сутки. Вообще, многие товары и услуги, предлагаемые на станциях, оплачивались патронами. Такова была генеральная линия руководства, которое не гнушалось брать процент со всех предпринимателей и с большинства крупных сделок. Надо ж снабжать боеприпасами охрану станции! Да и резервы создать не грех…
Шиберман был деловит, но благодушен.
– Иерусалим наш! Без меня вас бы обобрали как лохов!
– И до чего удалось договориться?
– Мы отдаем десять процентов ходовых боеприпасов. Остальное наше.
– Это как так? У начальников было твердое желание отжать процентов семьдесят от всего.
–Так и было поначалу, но я предложил им аренду и немного увлекся. Напомнил, что они у вас помещение под склад забрали, то да сё… Одно за другое цепляется. Предложил им в аренду любое оружие ходовых калибров и боевую оптику. Взамен – услуги и товары на оговоренную сумму в патронах. А в случае порчи и утраты арендуемого имущества нам положена компенсация.
– Ты, часом, договор не напечатал?
– В шести экземплярах.
–Эва как, – удивился я. – И куда с ним в случае провала твоей финансовой схемы? В какой суд?
– Вы тут-таки сильно отстали от жизни. Так обычно и бывает, если на первое место вы ставите не получение прибыли, а плотские утехи. Но я вас полюбил всей душой и открою ма-а-аленький секрет: на днях будет принято решение о создании единого контрольного органа – Финансового совета. Он объединит все станции и обяжет к строгому соблюдению договоров. Договоров, составленных именно в той форме, в которой составлена наша милая бумажка. Договора будут заключатся либо с руководством станций, либо при нотариальном участии руководителей станций. А на тех, кто будет нарушать договора, накладут санкции. Вплоть до исключения из торговых отношений или пробития с ноги в голову с конфискацией органов на шашлык или чисто посмеяться. Там пока не определились…
– Откуда ты это знаешь и каким образом плотские утехи могут способствовать утрате информационных каналов?
– Утехи должны быть тоже направленны на конечную цель. Тогда вместо потерянного времени к обоюдному удовольствию добавляется и полезная информация. И «Ша!». Я уже ответил тебе на оба твоих вопроса.
– Шифруешься?
– Совсем чуть-чуть.
Ожила рация Шибермана, моя, соответственно, «зафонила» и взвыла. Шибер поморщился:
– Не понял, повтори…
– Повторяю, по Калужской объявлен общий сигнал «Стихия». Боевым группам собраться у четвёртого блокпоста. Повторяю: «Стихия», четвертый пост.
Я забежал в комнату, быстро оделся и схватил автомат (трофейный «Sig-550» калибром 7.62х39мм). Застегивая «разгрузку», сказал:
– Маша, нас собирают. Тревога на четвертом – это в правом тоннеле от нас к Беляево. Оденься и будь готова убегать в сторону Прфсоюзной . Черт их знает, что у них произошло.
Еще раз назовешь меня Машей – пристрелю. Я Мария! – Рассерженной кошкой зашипело одеяло.
Мария выпростала из-под одеяла руку и прицелилась в меня пальцем.
– Это так принципиально?
– Просто это разные имена.
– Учту,– засмеялся я. – Ну, я побежал.
– А поцеловать?..
Шиберман, ожидая меня, топтался, как боевой бегемот. Тоже, кстати, с «зигом». А что, калибр родной, конструкция – слегка измененный «калаш», швейцарское качество. Да и магазины от «калашмата» подходят.
– Долго ждать вас приходится. Пробежимся?
– Нафига?
– Может там уже товарищи гибнут?
– Да стрельбы не слыхать.
– А их в ножи взяли!
– Тогда они лохи и так им и надо. С автоматом в руках быть зарезанным – это нужно либо спать на посту, либо быть полным «бельмондо». Таких не жалко…
Говорилось все это в шутку и шаг мы максимально прибавили. Однако опасения были напрасны: никто не резал горло постовым черкесским кинжалом, не метал отравленные сюрикены-звездочки и не плевался тухлыми рыбными иголками из духовых трубок. Под дулами автоматов стояли три тщедушных азиата. Один, в черных мятых и перемазанных брюках и такой же куртке, блестел хитрыми черными глазами и, несмотря нам свой потрёпанный вид, держался с большим достоинством. Двое других сгибались под тяжестью огромных рюкзаков и были похожи на двух муравьев, несущих куски сахара.
К четвертому посту подбегали новые группы, но Шиберман выгонял всех из тоннеля, опасаясь наличия взрывчатки в рюкзаках пришельцев. Разрешил подойти только Хамстеру и Дону. Наведя порядок, Дон и Шибер подошли к азиатам и заговорили с ними на неведомом мяукающем языке. Впрочем, вскоре они перешли на русский. Оказалось, предводитель узкоглазых неплохо его знал, но смешно коверкал слова и понимать его было сложновато. Поэтому просто перескажу своими словами…