С ночи зарядил дождь. Окно царапали мелкие капли. Я долго не могла уснуть, в голову лезли непрошеные мысли. В первую очередь они касались Игоря. Я думала о его внезапном порыве. Зачем он меня поцеловал? Неужели в моем взгляде действительно был… призыв к действию? Вряд ли. Я в тот момент была так смущена всей этой ситуацией…
После речки мы с Игорем почти не общались. Когда шли к дачам с пляжа, парень разговаривал исключительно с Митей. Он в обиде на меня? Или ему просто неловко за то, что случилось между нами? Дуться на меня глупо. Однако я тоже не стала первой заводить разговор. Так и дошли до дома, не обменявшись и словом. Кажется, Митька совершенно не заметил неловкости между мной и Игорем.
– Хорошо сегодня покупались, да? – спросил меня брат уже дома. – Все-таки классно, что такой парень живет по соседству. Хоть не так скучно.
– Ага, – отстраненно откликнулась я. – Ты прав. Вообще не скучно.
Уснула я только ближе к утру и проспала в итоге всего четыре часа. Открыв глаза, долго пялилась в свежепобеленный потолок. Брат заскрипел кроватью.
– Тоже не спишь? – тихо спросила я Митю.
– Похоже, наша речка сегодня накрылась медным тазом, – сладко зевнув, проговорил Митька.
Дождь мерно барабанил по крыше.
– Ну и ладно, – задумчиво продолжил брат. – Столько дней подряд такая жара стояла. Пусть и польет немного.
За завтраком мы жевали тосты, совсем при этом не разговаривая. У меня от недосыпа трещала голова. Митька тоже сидел какой-то задумчивый и отчего-то хмурился.
– Что с вами сегодня такое? – удивился папа. – Мить, подай сливочное масло, пожалуйста.
Я без особого энтузиазма глянула в окно.
– Тут и в хорошую погоду особо нечем заняться, – проговорила я. – А в такой дождь что нам делать?
– Возьми какую-нибудь книжку, включи торшер, почитай, – сказал мне отец.
– Кажется, это надолго, – сказал задумчиво Митька, имея в виду непогоду.
– Вообще дождь может зарядить на неделю, – лениво отозвалась я, подперев подбородок ладонью. Допив чай, я вышла из-за стола и, усевшись на подоконник, стала наблюдать, как капли отбивают дробь по зеленым лопухам. Я знаю, что многие любят летний дождь. А мне это кажется настоящим издевательством. Будто мало нам ливней осенью… Я люблю дождь, когда за окном холодно, пасмурно, темно, сыро и… октябрь. А ты дома с чашкой горячего какао с крекерами и из окна подглядываешь за непогодой. Желательно, чтобы в этот момент тебе не нужно было выходить из дома. А ведь летом, наоборот, ой как хочется быстрее оказаться на улице.
Пуговка сидела у порога и жалобно поглядывала на дверь. Кажется, ее тоже не очень устраивала такая погода.
– Пу хочет гулять, – зачем-то сообщила я, хотя и без меня отец с Митькой слышали это жалобное поскуливание.
– Терпеть не могу, когда она выходит на улицу в такую погоду, – поморщился брат. – Потом мокрой псиной пахнет.
Пуговка, услышав слова Митьки, укоризненно посмотрела на него. Мол, а я что с этим поделаю? Не специально же.
Я, проигнорировав слова брата, спрыгнула с подоконника и прошла к большому платяному шкафу. По дороге пришлось зажечь свет – из-за пасмурной погоды в комнате было слишком темно.
– Где-то я здесь видела… – пробормотала я, перебирая старые хозяйские вещи в шкафу. – Ага, вот он!
Я вытащила на свет большой прозрачный дождевик.
– Он тебе практически по щиколотки, – усмехнулся отец.
– Это не страшно, – пожала я плечами, накидывая дождевик. – Мы не намерены сидеть дома, да, Пуговка? У природы нет плохой погоды. Тем более – летом.
Собака довольно завиляла хвостом и начала кружить вокруг меня.
– Вот как приспичило! – рассмеялся отец, глядя на Пуговку. – И дождь уже вроде не такой сильный. Так, немного моросит.
На улице было сыро и прохладно. Я полной грудью вдохнула пропитанный дождем воздух. Пуговка тут же понеслась по мокрой траве к калитке.
Мы вышли на размытую дождем тропинку. В такой ранний час, к тому же в дождь, на улице никого не было. Пу, вырвавшись наконец на свободу, убежала далеко вперед. Я за ней едва поспевала.
За своими мыслями я не заметила, как Пуговка привела меня к заброшенной усадьбе. Дождь вновь усиливался.
– Пу, а ну стой! – грозно прикрикнула я. Здесь была совсем разбитая дорога. На подошву кед налипла раскисшая от ливня почва. У меня промокли ноги, хотелось скорее возвратиться домой. Но Пуговка будто не слышала мои команды. Она целенаправленно бежала к развалинам. Тогда я тоже прибавила шаг. Пытаясь догнать собаку, я оказалась рядом с заброшенным домом. Остановилась у покосившегося старого забора и огляделась. Сейчас это место казалось мне очень мрачным и таинственным. Над особняком зависла грозовая туча. Из-за пасмурного неба было темно, словно вечером. Прямо за домом начинался густой дремучий лес. Сосны воинственно скрипели на ветру.
– Пуговка! – почему-то шепотом произнесла я. – Ко мне!
Пу остановилась у калитки и, негромко рыча, уставилась на усадьбу.
– Ты чего? – удивилась я. Что ж, раз уж я оказалась тут, почему бы не рассмотреть дом поближе? Холодные капли барабанили по дождевику. Капюшон съехал на глаза. Я задрала голову, чтобы лучше рассмотреть эту красивую старинную постройку. Внезапно я заметила, как в одном из незастекленных окон мелькнул темный силуэт. Над головой прогремел раскат грома. Пуговка, сидевшая у моих ног, снова воинственно зарычала. Стало не по себе. Я нащупала ошейник и потянула собаку.
– Пожалуйста, пойдем домой? – негромко попросила я. Чавкая грязью под ногами, силой оттащила собаку от усадьбы. Меня охватила тревога. Сердце стучало где-то в горле. Не покидало ощущение, что кто-то наблюдает за мной из окна заброшенного дома. Я шла медленно, не оборачиваясь, продолжая тянуть за ошейник сопротивляющуюся Пуговку. Наконец собака перестала рваться обратно в сторону усадьбы, и я ее отпустила.
– Все, идем домой! – нарочито громко приказала я. Из-за разошедшегося дождя и своего сердцебиения я практически не слышала ничего вокруг. Внезапно стало очень светло. Я быстро обернулась. Прямо на меня на приличной скорости ехала черная машина. На мгновение я оцепенела, но буквально в последний момент успела отскочить в сторону. Послышался глухой стук, а затем раздался громкий жалобный визг. Из-за поднявшегося ветра дождь заливал мое лицо. Машина быстро скрылась с места. Глядя на лежащую на дороге Пуговку, я онемела от ужаса и не могла сдвинуться с места.
– Пу, – проговорила я тихо. Собака не подняла головы. – Пу? Девочка моя, ты меня слышишь? Пу!
Я повторяла ее имя несколько раз все громче и громче, боясь подойти ближе. Но Пуговка не отзывалась. Тогда я пронзительно завизжала. Мой крик разнесся гулким эхом.
Размазав по щекам слезы, смешавшиеся с дождем, я заметила, что собака тяжело дышит. Я хотела тут же рвануть к ней…
– Подожди! – вдруг услышала за спиной мужской голос. Я вздрогнула и резко обернулась. Ко мне спешил незнакомый парень. – Не трогай ее пока!
Я дождалась, когда незнакомец подойдет ближе.
– У собаки сейчас может быть шок. Покусает тебя.
– Покусает? Меня? Пуговка? – пробормотала я. Мне казалось, что все это сон. Да, это просто кошмар. Сейчас я проснусь. За окном будет вновь жарить солнце, будут щебетать птицы… И, как обычно, в комнату зайдет Пу, оближет мне руку, напоминая, что пора вставать и идти с ней на прогулку… На меня накатила новая волна слез.
– Тут рваная рана, – сказал парень, присаживаясь на корточки рядом с Пуговкой. – Нужно остановить кровь.
Я не могла подойти к собаке и по-прежнему стояла чуть поодаль. Мне казалось, я не переживу, если так близко увижу, как она вдруг перестанет дышать…
Не обращая внимания на дождь, парень стянул с себя светлую толстовку, а затем и футболку, которую тут же разорвал пополам. Натянув обратно куртку, незнакомец внимательно осмотрел морду собаки. Затем аккуратно перевязал ей челюсть. Пуговка заскулила.
– А это еще для чего? – хрипло спросила я.
– Ей больно, холодно, страшно… – быстро проговорил парень. – В состоянии шока она может меня цапнуть.
Я промолчала, вновь со слезами отворачиваясь от неподвижной Пуговки. В это время незнакомец колдовал над раной. Перевязав лапу своей футболкой, он поднялся на ноги.
– Сильно ее зацепило? – спросил парень у меня.
– Я… я не видела, – всхлипнула я. – Так растерялась, еще этот дождь, фары. Все как в страшном кино. Только слышала удар…
– Нам нужно срочно в город, в клинику, – сообщил парень.
Я послушно закивала:
– На электричке?
– Электричка здесь одна, ходит только рано утром. Нужно поймать машину.
С этими словами он осторожно взял на руки Пуговку. Далеко ему придется тащить на себе пятнадцать килограммов… Я шла рядом, то и дело искоса поглядывая на собаку. Когда Пу тяжело вздохнула и закрыла глаза, я всполошилась:
– Она?..
– Отдыхает, – ответил парень. – Ей сегодня предстоит тяжелый день.
Я покосилась на его светлый анорак, на котором грязь перемешалась с кровью. Закружилась голова. Дождя уже не было, но над нами по-прежнему нависали грозовые тучи.
– Это помесь добермана с… – начал парень, видимо, чтобы как-то отвлечь меня.
– Это немецкий пинчер, – ответила я, шмыгая носом.
– А что за имя такое «Пу»? – не отставал незнакомец.
– Пу – Пуговка. Но вообще по документам ее зовут Присцилла.
Парень присвистнул:
– Солидно!
– Да, – кивнула я. – Ей скоро четыре года исполнится… Если выживет.
– Выживет, – сказал парень. – Это так, небольшая царапина. Да, Пу?
Но собака молчала.
Наконец мы вышли на большую дорогу. Неподалеку находилась остановка общественного транспорта. Как объяснил мне мой спаситель, отсюда раз в два дня отходил автобус, который следовал до соседнего села.
– Вряд ли кто-то согласится нас везти с собакой в такую погоду, – сказала я, глядя, как мимо по трассе с шумом проносятся машины.
– Поверь, добрых людей намного больше, чем злых, – сказал мне парень, не выпуская из рук Пуговку.
Я села на скамейку, провожая взглядом автомобили. Незнакомый парень стоял на обочине, прижимая к себе мою собаку. Ветер трепал его русые волосы. У меня не было мыслей. Совсем. Никаких. О плохом думать не хотелось. А хорошее в такой момент просто не лезло в голову.
Спустя некоторое время недалеко от нас остановилась иномарка. Парень тут же ринулся к автомобилю, я – следом. Пожилой водитель уже выскочил из машины и распахнул заднюю дверь. Мы аккуратно уложили Пуговку на мой вывернутый наизнанку огромный дождевик, после чего парень прыгнул на переднее сиденье рядом с мужчиной, а я села с Пу, положив ее голову к себе на колени. Я смотрела в окно, прижавшись лбом к холодному стеклу. Мы мчались по мокрой трассе на огромной скорости, но тогда мне казалось, что мы плетемся, словно черепахи, а время тягучее, как резина. Самое тошное, когда ничего от тебя не зависит. И ты не в силах ускорить ход времени, чтобы помочь.
Мы молча сидели на кожаных креслах в светлом просторном коридоре частной ветеринарной клиники. Я гипнотизировала взглядом настенные часы. Врач отнес Пуговку в свой кабинет минут двадцать назад.
– Андрей, – кротко произнес парень.
– Что? – повернулась я к нему.
– Меня зовут Андрей.
– Саша, – быстро сказала я. И для чего-то добавила: – Мухина.
– Очень приятно, – улыбнулся Андрей.
– И мне! Прости, я такая дура… Просто ни о чем, помимо Пу, думать не могу.
– Я понимаю.
– Даже не знаю, как тебя благодарить, – выдохнула я. Вновь повернулась к Андрею и встретилась с ним взглядом. Парень внимательно смотрел на меня карими глазами. На лбу у него засохла грязь. Я кивнула на испачканную куртку: – Так неудобно… Еще и футболку пришлось порвать.
– Перестань, – поморщился Андрей, откидывая голову на спинку кресла. – Значит, ты не видела, кто сбил собаку?
– Нет. Думаю, главной целью была не Пу, а я.
– Вот как? – удивился Андрей. – Может, водитель был пьяный?
– Даже думать об этом не хочу, – поежилась я словно от холода. Почему-то упоминать о том, что я видела кого-то в усадьбе, совсем не хотелось. – Вряд ли этого ублюдка получится найти. Я была в таком шоке, что, кажется, ничего не вспомню.
Андрей задумчиво промолчал. Из кабинета вышел врач. Мы тут же вскочили на ноги. Сердце забилось как сумасшедшее.
– Это просто невероятно, – начал мужчина. – Судя по всему, удар пришелся сильный… Но у вашей собаки есть свой ангел-хранитель.
Я слабо улыбнулась:
– Все будет хорошо?
– Все уже хорошо, – улыбнулся в ответ врач. – Внутренние органы в порядке, черепно-мозговой травмы нет, переломов тоже… Сейчас зашьем раненые лапы… Единственное, у нее был сильный шок. Но она уже приходит в себя. Обычно в таких случаях ситуация в разы тяжелее, поверьте мне. Чаще всего – летальный исход.
– Верю, – тихо произнесла я.
Когда врач скрылся в кабинете, я посмотрела на Андрея.
– С Пу все хорошо! – глупо улыбнулась я.
– Я слышал, – со сдержанной улыбкой кивнул мне в ответ парень.
– Конечно, она в шоке… – нервно захихикала я. – Единственная неприятность, которая до этого случалась с ней, это когда Митька ей на голову черпак уронил.
Господи, ну что я несу? Какой черпак, какой Митька? Андрей примет меня за сумасшедшую. Это я от пережитого стресса.
Спустя некоторое время нам наконец вынесли Пуговку. На шее собаки теперь красовался конусовидный полупрозрачный воротник.
– Это чтобы не тревожила свои раны, – пояснил мне врач, передавая Андрею в руки Пуговку. – Медсестра на стойке регистрации оставила вам рецепт, чем обрабатывать лапы. Касса в конце коридора.
Касса. Точно. Я выскочила из дома в этом нелепом огромном дождевике без денег, телефона… Наверняка отец и Митя меня уже потеряли. Водитель, который довез нас до клиники, отказался от оплаты, но на диагностику и лечение в клинике нужны деньги.
– Я заплачу, – сказал Андрей, когда мы шли по длинному коридору. Парень тащил на руках Пуговку, которая с недоумением поглядывала на меня из своего нового воротника. Мол, ты не в курсе, кто это меня несет? И что за странная штуковина на моей шее? Что вообще происходит?
– Мне так неудобно, – пробормотала я.
– Глупости, – бросил парень. – Можешь достать деньги из заднего кармана джинсов?
Я еще больше смутилась, но все-таки аккуратно выудила небольшой кожаный бумажник.
Когда мы, расплатившись, вышли на улицу, Андрей задумчиво произнес:
– Слушай, раз уж я сегодня оказался в городе… Нужно сделать пару важных дел. Ты не против, если я оставлю вас, предварительно вызвав такси?
– Что ты, конечно, не против, – быстро проговорила я. Похоже, Пуговкин ангел-хранитель – это непосредственно сам Андрей. Как же нам повезло, что он в это время оказался рядом с усадьбой. – Оставь мне, пожалуйста, свой номер телефона. Я обязательно верну тебе деньги. За ветклинику, за такси…
Парень, заметив мое замешательство, кивнул:
– О’кей! Вернешь, как сможешь. А теперь давай вызовем машину.
Такси подъехало спустя пять минут. Андрей проводил до машины и передал мне притихшую Пуговку. Когда он распахивал дверцу, я посмотрела на наше слегка искаженное отражение в окне. Мое напуганное и растерянное лицо с распухшим от слез носом. А еще этот огромный бесформенный дождевик…
Пока мы усаживались с Пуговкой на заднем сиденье такси, Андрей что-то сказал водителю и протянул крупную купюру. Я даже не успела толком попрощаться. Парень захлопнул за нами дверь и помахал мне рукой. Машина тут же тронулась с места.
– А номер телефона? – растерянно пробормотала я.
– Что вы сказали, девушка? – откликнулся таксист.
– Это я не вам, – ответила я, оглядываясь. Андрей по-прежнему стоял на месте и смотрел вслед удаляющейся машине.
– А что случилось с вашей собачкой? – поинтересовался водитель, поглядывая на меня в зеркало заднего вида.
– Под машину попала, – нахмурившись, ответила я. Мне казалось, что весь этот кошмар с Пуговкой произошел из-за меня. И я никогда не перестану себя в этом винить.
Таксист высадил меня рядом с нашей дачей. В Николаевке стояла непривычная после города тишина. Казалось, будто несколько часов тут не бушевала природная стихия. Снова было светло и безоблачно. О прошедшем урагане напоминали только мокрая листва и лужи на глинистой дороге. Пахло прохладой и лесом.
Я, едва удерживая на руках собаку, поплелась к дому. Из-за конусовидного воротника не видела дорогу. Хотя врач сказал, что опасаться нечего, я не могла решиться спустить Пу на землю. Да и она, обмякнув, кажется, не собиралась выбираться из моих рук.
– Ты где была? Что с Пуговкой? – услышала я Митькин голос. Брат уже спешил ко мне.
– Пу под машину попала, – сообщила я вновь со всхлипом, передавая Мите собаку.
– Как это произошло? – появился на веранде отец.
– Мы тебя потеряли, – сообщил Митька, оглядывая пострадавшую Пуговку. Было непонятно, к кому он обращается: ко мне или к собаке. – Думали, ты со своей Танюхой в такую скверную погоду куда-то утопала.
Мы прошли в дом. Здесь было тепло и пахло окрошкой. Только теперь, рядом с отцом и братом, я ощутила себя в безопасности. Этот кошмар позади. Я почувствовала, как в носу опять защипало от слез.
Митя по-прежнему любовно прижимал к себе Пу. Он тоже за нее здорово испугался. Притом что сам часто выражал недовольство по поводу шкодливого поведения Пуговки, подчеркивая, что это моя собака, а не его.
– Ты расскажешь нам, наконец, что произошло? – спросил отец. – Мить, поставь чайник.
Я избавилась от дождевика и уселась за стол. Чувствуя, как опять подступают слезы, дрогнувшим голосом сообщила:
– Я не заметила, кто был за рулем, не заметила марку машины… Только цвет запомнила.
Рассказывая о случившемся, я чувствовала себя такой дурой… Не стала говорить отцу, что видела кого-то в темном окне усадьбы. И о том, что машина мчалась целенаправленно на меня, тоже не сказала. Папа и без того выглядел очень подавленным.
– Да уж, – пробормотал Митька, выслушав мой рассказ. Отец поставил передо мной стакан с водой.
– Вот, выпей пока. Все в прошлом, успокойся! – сказал папа. – Посмотри вон на нашу пострадавшую…
Я взглянула на Пуговку. Та уже как ни в чем не бывало взгромоздилась на диван, на который мы первые дни запрещали ей залезать. Уловив наше жалостливое настроение, Пу решила, что теперь ей, видимо, все дозволено. На руках вот носят, говорят приятные слова, постоянно гладят… Я улыбнулась сквозь проступившие слезы.
– Как она будет есть в такой штуке? – озадачился брат.
– Привыкнет, – сказал отец.
– Пу, ты теперь похожа на этот торшер, – кивнул Митька на напольный светильник. Мы рассмеялись, а Пуговка довольно завиляла хвостом.
– Это хорошо, что рядом оказался этот парень… ты сказала, его зовут Андрей? – задумчиво спросил отец.
Я закивала.
– Мне нужно отдать ему деньги, пап. Я ведь толком даже не успела его поблагодарить за все, так переволновалась, – с сожалением добавила я.
Только как мне его отыскать? Нужно у Тани спросить про Андрея, описать его внешность, наверняка она мне поможет. Хвалилась же, что всех в Николаевке знает.
Когда отец вышел из кухни, а мы с братом продолжили пить чай, я шепнула Митьке:
– На самом деле в усадьбе в это время был человек. Я его в окне заметила.
– Серьезно? – удивился брат. – Почему ты папе об этом не сказала? Этот кто-то мог видеть машину.
– Боюсь, как бы «этот кто-то» и не был водителем, который на меня чуть не наехал, – прошипела я.
– Зачем ему на тебя наезжать? – не понял Митька.
– Кто бы знал… Может, боялся, что я его успела разглядеть? Что ж, напрасно.
Брат задумчиво смотрел в окно.
– Только, Мить, не вздумай туда соваться! – поспешила предупредить я. – В этой усадьбе явно какие-то темные дела творятся. Забудем об этом месте. С глаз долой – из сердца вон. Чуть Пуговки не лишились…
– Да что я, дурак туда лезть? – проговорил Митька как-то не слишком уверенно. Я с подозрением посмотрела на него. – Ты лучше подумай, как спасителя вашего найти.
– Уже подумала, – тут же отозвалась я.
Митя встал из-за стола и взял грязные чашки.
– Отдыхай, я помою посуду.
Я вспомнила те пять минут, в течение которых мы с Андреем ждали такси. Оба эмоционально опустошенные, уставшие, испачканные…
– Я сегодня едва не потеряла друга, – сказала я Андрею. – Представляю, какой это стресс для Пу.
Было немного странно видеть свою Пуговку в руках незнакомого человека.
– Собаки быстро забывают плохое, – ответил мне Андрей.
– Вот бы и с людьми такое работало, – вздохнула я.
– Она всегда такая ласковая? – осторожно кивнул парень на Пуговку, которая в это время все ближе жалась к Андрею.
– Вообще-то, да! – рассмеялась я. – Она очень доверчивая. И влюбчивая. Боюсь, когда-нибудь это может сыграть с ней злую шутку. Если нас вдруг не окажется рядом. Все-таки много на свете непорядочных людей.
– А вот в этом собаки и люди похожи, – проговорил Андрей, указывая в сторону подъехавшей машины. – Иногда любовь делает человека глупым и слепым. Не стоит сразу безоговорочно доверяться кому-либо. Даже если от симпатии срывает крышу.
Андрей первым прошел к такси. Я отправилась следом, перепрыгивая через глубокие лужи. Жаль, что тогда я не придала словам парня никакого значения.