Солнечный луч добрался до моей подушки. Я сладко потянулась. Как хорошо, когда у тебя каникулы и не надо рано вставать. Можно спать сколько влезет. Из открытой форточки доносился утренний птичий гомон. Я вновь с блаженством закрыла глаза…
– Саш? – раздался шепот отца над головой. Я подскочила. Митька еще спал, развалившись в своей кровати как барин. – Там тебя спрашивают.
– Кто? – спросонья не понимала я.
– Не знаю, – пожал плечами отец. – Девочка какая-то.
Таня?.. Она грозилась зайти за мной, чтобы устроить экскурсию по Николаевке. Но ведь не в такую рань… Я потянулась за своими электронными наручными часами, которые лежали на тумбочке. Восемь утра! Она с ума сошла?
Завернувшись в одеяло, я вихрем спустилась на первый этаж. Танюха ждала меня на веранде. Глядя на нее, сложилось впечатление, что она проснулась часа два назад. Выспавшаяся, свежая, довольная… В сиреневой клетчатой рубашке с коротким рукавом и милом джинсовом сарафане. Я невольно глянула в окно на свое отражение. Взлохмаченные волосы, опухшие глаза… Настоящее пугало. От такого внешнего вида захотелось зевнуть. Что я и сделала.
– Городские! – уже привычно покачала головой Таня. – Долго спите.
«А что нам тут еще делать?» – с раздражением подумала я, но промолчала.
– И брательник твой дрыхнет до сих пор?
– Угу, – промычала я сонно. Ха! «До сих пор»… Да, Митька в каникулы может до обеда проспать. Впрочем, как все нормальные школьники.
Внезапно Таня приосанилась и как-то странно заморгала. Будто сейчас заплачет. Бросив пару раз взгляд на соседний участок, она залилась краской. Я тоже посмотрела в ту сторону. На крыльце стоял Игорь с чашкой в руках. Ух, наверное, там свежесваренный кофе… Заметив, как мы обе пялимся на него, парень поприветствовал нас, приподняв чашку.
Мы синхронно помахали ему в ответ. С глупыми улыбками. При этом одеяло мое предательски соскользнуло, продемонстрировав белые трусы и майку.
– Черт тебя дери, – прошипела я, вновь укутываясь. Хороша, ничего не скажешь! Еще и с таким гнездом на голове. Не сказать, что я была без ума от Игоря, но все-таки не хотелось оказаться в глупом положении, когда рядом симпатичный парень. Зато Танюха просияла.
– Матерь Божья, какой он все-таки красавчик! – счастливо прошептала она мне. – Еще фору даст нашему Соловью.
– Какому соловью? – не поняла я.
– Да, есть тут один… фрукт, – фыркнула Таня. – Ну, Соловьев. Местный Райан Гослинг. Все бабы у нас тут от него пищат.
– И ты тоже? – усмехнулась я.
– Вот еще! – дернула плечиком Таня. – Я не ведусь на всяких там самовлюбленных напыщенных индюков.
Я рассмеялась. Индюки, соловьи… Весело у них тут.
– Тем более мне больше брюнеты нравятся. Ну, ты что, кулема, стоишь-то? – вдруг наехала на меня Таня. Я аж смехом поперхнулась. – Собирайся давай! Николаевка, знаешь ли, не ждет.
Я кивнула и отправилась обратно в дом. После всех водных процедур быстро поднялась в свою комнату, переоделась в джинсовые шорты и белую майку, обула кеды. Митька по-прежнему сладко дрых. Захотелось запустить в него чем-нибудь, например расческой, которая была у меня в этот момент в руках.
Но тут брат сам, щурясь, приоткрыл один глаз.
– Ты куда это? – хриплым голосом спросил он.
– Николаевка, знаешь ли, не ждет, – зачем-то повторила я слова Тани.
Митя посмотрел на меня как на сумасшедшую.
Когда я вновь появилась перед Танюхой, та подняла большой палец.
– Вот это я понимаю! Превращение из червяка в бабочку.
– Из куколки, – скромно заметила я.
Николаевка уже жила полной жизнью. Казалось, во всей деревне в этот час спал только Митька. Таня устроила мне самую подробную экскурсию. Показала сквер, где вечерами собиралась молодежь, местный ДК и даже для чего-то почту.
– Подружайкам своим открытки из Николаевки пришлешь, – подмигнула мне Таня.
Мы навернули несколько кругов, и, кажется, я уже заочно знала, кто где живет. Вот в том аккуратном зеленом домике – тетя Нюся, у которой можно было приобрести самое вкусное коровье молоко. А в этом двухэтажном деревянном доме жила какая-то противная Катька, которую никто из Танюхиных «баб» терпеть не мог. Потому что она много из себя строит. Это по словам Тани, конечно. Хозяин того ветхого дома – дядя Коля. Он в прошлую зиму на тракторе протаранил полицейскую машину. Ну, пьяный был. Об этом еще потом в районной газете написали. А вот в этом кирпичном доме жила первая Танюхина любовь – Жорик Селиванов. Но у них ничего такого не было, только в город в кино ездили пару раз да на дискотеке целовались… Между прочим, по-взрослому.
В общем, к концу нашей прогулки голова моя пухла от кучи ненужной информации.
– Конечно, самая красота в лесу, – пояснила мне Таня. – Такие сказочные опушки, закачаешься. И ягоды… ягод сколько! Матерь Божья, с ума сойти, глаза просто разбегаются. В следующий раз покажу лес.
Я закивала. Ага, ага, в следующий, пожалуйста. Я уже натерла ногу… И голову напекло. Солнце в Николаевке вовсю жарило. Поэтому единственное, о чем я сейчас мечтала, – это поскорее сходить на речку. Кстати, Таня показала мне и другой выход к воде. Там действительно было многолюдно. Местным просто лень тащиться на другую сторону деревни, где обитали преимущественно дачники.
– К вашему дому ближе тут будет пройти, – кивнула Таня. Мы свернули на пустую проселочную дорогу, ведущую к заброшенной усадьбе, которая напоминала старинный таинственный замок. – Хотя я, конечно, стараюсь здесь не бывать.
– Вау! – проговорила я, глядя на усадьбу и сбавляя шаг. – Впечатляет!
– Пойдем отсюда быстрее, – оглядываясь, попросила Танюха.
– А что такое? – удивилась я, завороженно глядя на темные пустые глазницы окон.
– Ты не знаешь историю этого дома, – страшным шепотом проговорила Таня.
– Там жила ведьма, которая прокляла всю Николаевку? – с улыбкой спросила я, вспомнив глупую байку Игоря.
– Какая еще ведьма? – искренне удивилась Таня. – Нет! Здесь жили какие-то знатные дворяне. Молодая хозяйка закрутила роман с кучером втайне ото всех, а потом с любовником решила избавиться от муженька.
– Ну прямо «Леди Макбет Мценского уезда», – восхищенно проговорила я. – «Для нее не существовало ни света, ни тьмы, ни худа, ни добра, ни скуки, ни радостей, она ничего не понимала, никого не любила и себя не любила».
– Не знаю, какая там… леди. Только, отравив мужа, деваха сильно раскаивалась. Застрелила потом своего любовника, а затем и себя.
– Ну и что, – пожала я плечами. – Трагичная история любви. Но когда это было-то? Здание уж очень красивое… Подойдем поближе?
Таня схватила меня за руку и потащила в другую сторону от усадьбы.
– Что ты, Саша! – воскликнула она. – Это нехороший дом. У нас все его стороной обходят. Баба Маша даже хотела письмо в «Битву экстрасенсов» написать.
– Чего? – рассмеялась я. – А что, там по ночам бродит дух покойной хозяйки?
– Не знаю, что там по ночам происходит, – серьезно начала Таня, – только тут и днем непонятные вещи творятся, рядом с этим домом.
– Например? – заинтересовалась я.
– Да, просто мистика всякая… У моей подруги телефон в сумерках отобрали.
– Ну это совсем ерунда, – разочарованно протянула я. – Просто обычно у таких заброшенных домов и контингент соответствующий околачивается.
– Да? – язвительно воскликнула Таня. – Только у нас тут все живут как на ладони. В том числе и шайка местная, кто такое провернуть может. Только они сами к этому дому не суются.
– Суеверные хулиганы? – веселилась я.
– Смейся-смейся! Тут подростки крутились около этих развалин, так одного пацана так кто-то отметелил, он потом три месяца в больнице валялся.
– Не повезло.
– А я в седьмом классе здесь зимой ногу сломала. Открытый перелом, между прочим.
– Ну ты же понимаешь, что это совпадение? – осторожно спросила я Таню.
– Не верю я в такие совпадения, – покачала головой она. – Поэтому пошли отсюда скорее, от греха подальше.
И Танюха буквально силой продолжила тащить меня в сторону нашей дачи. Я с сожалением оглядывалась на заброшенную усадьбу. Сейчас, когда ярко светило солнце, звонко щебетали птицы, не думалось о чем-то плохом. Мне хотелось представить, каким был этот дом раньше. Какие картины висели на стенах, какая мебель стояла в комнатах. Редкое собрание книг, гравюры, фарфор, ковры, зеркала в позолоченных рамах… все это когда-то было в усадьбе. Наверное, там устраивали балы, играли на фортепиано и дамы кружились в платьях с кринолином…
– Лет десять назад тут такой пожарище был, – прервала мои мысли Таня. – Весь первый этаж выгорел. И еще в усадьбе один местный чудик повесился, но это давно было, еще до моего рождения. Так хочешь сказать, что это счастливое место? Нехорошее оно. Тьфу!
– Ладно тебе! – удивилась я. – Разошлась.
Когда мы вышли на тропинку, которая вела к нашей даче, Таня выдохнула:
– Фух, аж коленки дрожат…
– Ты преувеличиваешь, – пожала я плечами, вспомнив таинственную заброшенную усадьбу.
– Ладно, не хотела говорить еще кое-что… но если тебе так весело!..
Я насторожилась:
– Рассказывай.
– Мы как-то с Жориком после дискотеки ночью по Николаевке гуляли и набрели на усадьбу… Так там свечи горели и тени двигались.
– Думаешь, это сатанисты? – предположила я.
Таня тут же поморщилась:
– Ничего я не думаю и, если честно, даже думать об этом не хочу. Бр-р, ой, мамочки!
В этот момент калитка нашей дачи распахнулась, и на тропинке появился Митька. С полотенцем на плече.
– Ты на речку? – крикнула я брату. Митя кивнул. – Подожди нас!
Я, прихрамывая, поковыляла к Митьке. А Танюха почему-то и вовсе сбавила шаг.
– Сань, а я, наверное, домой, – пролепетала она, в конце концов совсем остановившись.
– На речку с нами не пойдешь?
– Что ты! – отмахнулась Таня. – Дел по дому… и в огороде… Папка пришибет. Я ведь все утро на тебя потратила. Ой, только без обид!
– Ну ты даешь, – улыбнулась я. – Какие обиды? Спасибо за экскурсию.
Таня тоже улыбнулась. Кротко кивнув Митьке, она резко развернулась и побежала в противоположную от нашей дачи сторону.
– Что это с твоей подругой? – подошел ко мне Митя.
Я только плечами пожала.
– Тебя, наверное, испугалась, – засмеялась я. – Ты иди на речку, я тебя догоню. Пока позавтракаю, переоденусь…
Митька ухмыльнулся и, насвистывая какую-то знакомую мелодию, отправился в сторону пляжа.
Пуговка развалилась на веранде. Я присела на корточки и погладила собаку по гладкому блестящему животу.
– Жарко тебе, подруга? Можешь пойти со мной на речку. Приглашаю.
Пуговка кивнула. Я рассмеялась. Мы всегда вели с ней диалог. Конечно, со стороны казалось, будто я беседовала сама с собой, отвечая за свою любимицу. Если ответ верный – Пу утвердительно качала головой. Мы часто все делали вместе. Я громко смеюсь, а Пуговка, повизгивая, скачет рядом. Если вдруг плачу, собака тут же подходит ко мне, чтобы утешить. Крепко обнимаю ее, и становится легче. В такие моменты Пуговка тоже жалобно поскуливает. Так и ноем с ней вдвоем, плаксы.
– Тогда жди меня здесь, – наказала я собаке. – Я постараюсь не задерживаться. И пойдем к Митьке…
Когда я уже допивала кофе, на кухню спустился отец. Увидев меня, он сразу спрятал за спину какую-то книгу.
– А когда ты почтишь нас своим присутствием на речке? – спросила я папу.
– Вот дочитаю книгу и присоединюсь к вашему бурному отдыху, – ответил он. Бурному? Наверное, издевается.
– Что за книга-то? – я попыталась заглянуть ему за спину.
– Художественная литература. Советская фантастика. Тебе неинтересно будет, – быстро проговорил отец.
– Ну смотри… если там одна из твоих книжек по какой-нибудь теории вероятностей, то я буду драться и кусаться, – серьезно проговорила я. – Ты ведь обещал отдыхать на даче вместе с нами.
– Саш, ну о чем ты? – рассмеялся отец. – Это действительно книга, которую я впервые прочитал в детстве. Нашел ее здесь в комоде, решил молодость вспомнить… Не оторваться ведь теперь.
– Ну хорошо, – откликнулась я. Все-таки нужно присмотреться к отцу. Какой-то он странный в последнее время. Потерянный. И нам с Митей ничего не рассказывает.
В этот момент входная дверь со скрипом приоткрылась, и тут же показалась озадаченная морда Пуговки. Мол, сколько тебя можно ждать? На речку же собирались.
– Пу, ты чего такая обиженная? – удивился отец.
– Это она за мной, – проворчала я, глядя на Пуговку. – Да иду я, иду!
Мы с Митькой растянулись на старом клетчатом пледе. Пуговка носилась по пляжу, то и дело притаскивая нам какую-нибудь палку. Брат где-то в доме раскопал старый выпуск сканвордов и теперь монотонно зачитывал мне вопросы:
– Мелодия, напев?
– Пиши – «мотив».
– Остров в Тихом океане?
– Таити? – лениво отозвалась я.
– Ага! Только римский император теперь не подходит…
Митя, нахмурившись, долго смотрел в сканворд, а затем тяжело вздохнул:
– Саша, ну чем мы занимаемся? Кому из пацанов расскажи, как проходит мое лето… будут громко ржать. Мы же с тобой как два пенсионера.
– Особенно ты, – звонко расхохоталась я, снимая солнечные очки, чтобы лучше разглядеть брата. – Ты где эту велосипедную кепочку откопал?
– Там же, где и сканворд. А что, мне не идет? – развеселился Митька. – Это, наверное, Никодима…
– Никанора, – поправила я.
– Не суть.
Неожиданно рядом с нами приземлился Игорь.
– А ну-ка, подвиньтесь, молодежь, – нагло заявил он.
Мы с Митькой великодушно выделили нашему новому знакомому клочок пледа.
– Мить, как думаешь, какая глубина в этой реке? – спросил Игорь, задумчиво глядя на воду.
– Понятия не имею, – пожал плечами брат.
– Ты на рыбалку еще не ходил?
– Мы не любители, – подала я голос. – И его в пять утра так просто не поднимешь.
– Отца жду, – деловито ответил Митька. – Он все грозился меня с собой взять. За ершами.
– Хочешь, вместе пойдем? У меня есть опыт. Прошлым летом с отцом в открытом море полутораметрового катрана поймали, – с гордостью сообщил Игорь.
– И меня возьмите, – попросила я.
– Не женское это дело, – поморщился Игорь. Ах вон оно что! Ладно-ладно. Но отвечать ничего не стала.
Я осторожно посмотрела на парня, который продолжал с отрешенным видом пялиться на речку, жуя во рту травинку. На его светлые взъерошенные волосы приземлился упитанный жук, но Игорь этого не почувствовал. Интересно, о чем он сейчас думает? И что такого натворил, что вместо метровых южных акул вынужден теперь довольствоваться деревенскими ершами?
В прошлом году мы с Митькой тоже отдыхали на море. После того как я поступила в институт, а брат успешно сдал экзамены, отец отправил нас к дальней родственнице на юг. Там мы целыми днями валялись на песочке и ныряли с высокого пирса в волну. Нет, в деревне тоже хорошо… Но все-таки не хватает соленого воздуха и бирюзового моря в пушистых барашках. Здесь, за горизонтом, вместо бескрайней водной глади замер густой величественный лес.
Игорь вдруг внимательно стал рассматривать Митьку.
– Старичок, а что у тебя такое на голове? – едва сдерживая улыбку, спросил парень.
– Кепочка, – невозмутимо ответил брат. – Велосипедная. По-моему, мне очень идет.
Мы с Игорем уставились на Митькин выцветший головной убор.
– У меня и велосипед есть, – тихо прибавил Митя.
Я вспомнила, как мы с братом рухнули на этом велосипеде, поломав куст, и тихо рассмеялась. Игорь непонимающе на нас взглянул.
– Ну фиг знает, – пожал он плечами. – Если тебе нравится, конечно. Но такое уже давно не в моде.
Он что, серьезно думает, что Митя эту кепку из города привез?
– Ладно вам о шмотках говорить, – нахмурилась я. – Не мужское это дело.
Последнюю фразу я, конечно, произнесла в отместку. Игорь с интересом посмотрел на меня.
– Сегодня утром с тобой была очень красивая девочка. Рыжая такая. В моем вкусе, – сказал он явно в пику мне. – Она местная? Познакомишь?
– Ей больше брюнеты нравятся, – не растерялась я.
– А тебе? – тут же спросил Игорь, глядя мне в глаза. Я отвела взгляд.
– Ей всякие голливудские актеры нравятся, – встрял Митька. – Еще из черно-белых фильмов.
Ну да… люблю я историю кино. Игорь рассмеялся.
– Какие вы старомодные ребята. – Парень вновь кивнул на Митину несчастную кепку.
– Зато голову не напечет, – похвастался брат.
Мы вновь замолчали. Кажется, у меня сгорели плечи…
– Мне здесь такую историю рассказали, – начала я. – За нашей дачей стоит заброшенный дом…
– Ты про проклятие старой усадьбы? – перебил меня Игорь.
– Ага! Ты тоже про это знаешь?
– Конечно, – пожал плечами парень. – Я тут не первое лето отдыхаю.
– И что ты обо всем этом думаешь? – заинтересовалась я. Лично на меня история произвела неизгладимое впечатление.
– Алчная, корыстная бабенка закрутила роман на стороне. Угробила двух мужиков, – ответил Игорь. Из его уст легенда прозвучала как-то слишком грязно.
– Да о чем вы? – рассердился Митька, который ничего не знал о заброшенной усадьбе.
– О сломанных людских судьбах, – буркнула я, поднимаясь с пледа. – Твой новый друг тебе все подробно расскажет.
Наверняка после того, как Игорь поведает брату о таинственной усадьбе, тот сразу захочет туда наведаться. Митька у нас охочий до всяких загадок. В детстве начитался детективов, а потом всюду свой дедуктивный метод применял. Например, потеряю я школьный дневник, так в доме целое расследование начинается. Митя допрашивал меня, папу… Узнавал, кто еще был в это время в квартире. Будто кому-то мой дневник с тройками по химии сдался… Потом, конечно, выяснялось, что это я сама, о чем-то задумавшись, засунула дневник на полку между книгами. Вообще я часто вещи теряю. Зато сколько Митьке новых нераскрытых дел подкидываю.
Я, не оборачиваясь, прошла к реке. Зайдя в воду по пояс, тут же окунулась. Проплыв немного, я заметила белоснежную кувшинку, которую не было видно с берега. Тут же остановилась и нащупала ногами дно. Любовно дотронувшись до белого лепестка, улыбнулась. Ну какая прелесть! Сразу вспомнилось, как бабушка говорила нам в детстве, будто после захода солнца кувшинки спускаются под воду и там превращаются в прекрасных коварных русалок. А с первыми лучами русалки вновь становятся кувшинками…
Внезапно кто-то схватил меня за ногу. Я вздрогнула и обернулась. Из воды тут же показался Игорь.
– Ненавижу, когда так делают! – сердито проговорила я. – Митька тоже таким прошлым летом промышлял, пока по шее от меня не получил.
Игорь смутился:
– Извини, пожалуйста.
Я внимательно посмотрела на парня. С его густых ресниц упало несколько капелек воды. На загорелом лице голубые глаза сейчас казались хрустальными.
– Ладно, ничего, – пробормотала я, вновь хватаясь за лепесток кувшинки. – Просто на будущее предупредила. Посмотри, какая здесь красота.
Но Игорь смотрел не на кувшинку, а на меня. От смущения я не знала, куда себя деть.
– Кувшинки – это русалки… – начала я.
– Скорее это ты русалка, – тут же прервал меня Игорь.
– Ну что за привычка такая перебивать? – вновь рассердилась я. Не знаю, почему я так злилась. Наверное, из-за своего стеснения.
Я еще раз взглянула украдкой на Игоря. А он по-прежнему без тени смущения рассматривал мое лицо. Вся эта обстановка в тот момент казалась мне слишком интимной. Мимо, раскачиваясь в воздухе, с жужжанием пролетела стрекоза. Игорь был так близко. Мерный плеск воды перебивал гул моего сердца. Жаркий летний воздух обжигал лицо. Внезапно Игорь резко нагнулся ко мне и поцеловал в губы.
– Ты что! – тут же отпрянула я от парня. – С ума сошел?
– Разве ты этого не хотела? – спросил Игорь.
– Что? Нет, конечно! С чего ты взял?
– Ты так на меня посмотрела… – проговорил Игорь.
– Как? – возмутилась я. Да уж, самодовольства этому парню не занимать!
Я бросила быстрый взгляд на берег. Надеюсь, Митя ничего не заметил… Но брат продолжал лежать на песке, развалившись звездочкой. Еще и на глаза свою велосипедную кепку натянул.
Внезапно Игорь негромко рассмеялся.
– Чего ты ржешь? – не очень вежливо спросила я.
– Прости, Саш… Глупая ситуация просто, – проговорил Игорь, нервно проведя рукой по мокрым волосам. – Мне просто показалось… А-а-а, как же так?
С этим риторическим вопросом парень ушел под воду и вынырнул обратно только спустя несколько секунд.
– Думаю, ты не возражаешь, если я тебя оставлю, – проговорил он. Резко развернувшись, Игорь быстро поплыл вразмашку к другому берегу. А я, весьма озадаченная произошедшим, так и осталась стоять рядом с облюбованной кувшинкой.
– Куда это он? – услышала я за спиной голос брата. Митька уже стоял в воде, щурясь на солнце.
– Психанул чего-то, – ответила я. – Решил измерить ширину реки.
– А я, прикинь, уснул…
– Поздравляю, – сказала я, выходя из воды.
– Саш, правда, что ль, кепка эта мне не идет? Чего он надо мной прикалывается? Говорит, я на одного из племянников Скруджа Макдака похож. Из «Утиных историй».
– Ой, Митька, отвали! – поморщилась я. – Привязался же со своей кепкой…
– Нервные все какие-то, – проворчал брат перед тем, как нырнуть в воду. Митя поплыл вслед за Игорем. А моя кувшинка так и продолжила сиротливо качаться на воде.