5
Толстый ковер на полу позолоченной палаты приглушал торопливые шаги Джоанны, и она невольно вздрогнула, когда под подошвами кед заскрипели паркетные половицы соседней желтой гостиной. Звук показался слишком громким, оглушительным.
Сбросив обувь, Джоанна крадучись двинулась дальше. Помещение выглядело совершенно не затронутым событиями сегодняшнего вечера. В комнате, являвшейся проходной, вся обстановка была разных оттенков желтого цвета: стены, кресла, даже диван с наваленными на нем подушками в углу.
В сознании кружился рой воспоминаний. Меч в руке Ника. Его слова о том, что монстры убили всю семью. Его губы, касающиеся губ Джоанны. Она потрясла головой, чтобы отогнать образы. Нет, нет. Только не сейчас. Сейчас не время думать обо всем этом. Сначала нужно предупредить родных о приближающейся опасности.
Под диваном что-то блеснуло, привлекая внимание Джоанны. Она наклонилась и достала телефон. Вероятно, один из Оливеров обронил его во время поспешного бегства.
На экране блокировки высветился пароль. Пришлось ткнуть в кнопку вызова экстренной службы. В ожидании ответа Джоанна поднесла трубку к уху. В тишине раздавались тихие звуки поместья: вздохи сквозняка, тиканье часов на каминной полке, потрескивание половиц. И отдаленное гудение какого-то аппарата.
Телефон молчал. Джоанна внимательнее посмотрела на экран и поняла, что сигнала нет. Похоже, что-то его блокировало. Она стиснула бесполезное устройство в ладони так сильно, что почувствовала боль.
Внезапно снизу донесся приглушенный топот. Кто-то бежал. Нет, двое.
Джоанна схватила с каминной полки тяжелый бронзовый подсвечник, который обычно полировала почти час, и осторожно открыла дверь.
Сквозь узкую щель просочилась полоска света, позволяя рассмотреть коридор между библиотекой и старой винтовой лестницей для слуг. Снизу послышался вскрик, который тотчас оборвался. Вновь донесся звук торопливых шагов. Джоанна не могла определить, приближаются они или удаляются.
Она затаила дыхание и в одних носках зашагала вниз по рассохшимся деревянным ступеням, в страхе замирая на месте от каждого скрипа.
Когда послышался еще один отдаленный крик, колени едва не подогнулись. Навалились сомнения, удастся ли выбраться из поместья незамеченной. Ник понимал так же хорошо, как и сама Джоанна, что все двери будут охранять. Его люди знали и о служебных выходах.
Она еще сильнее сжала подсвечник, когда спустилась до конца лестницы, но никого не обнаружила поблизости и продолжила осторожно красться дальше.
Дверь в бельевую комнату была приоткрыта, позволяя увидеть, что внутри все приготовлено к посещению туристов: нарочно выдвинутые ящики комода и отворенные шкафчики демонстрировали полки с аккуратно сложенными скатертями и простынями.
Джоанна затаила дыхание и прислушалась. Ничего. Но куда все подевались? Или происходящее было лишь кошмаром? Она могла бы в это поверить, если бы не боль в запястье и рана на боку, откуда текла кровь.
Рядом что-то скрипнуло, заставив беглянку юркнуть в бельевую. Пусто. Следом шла комната для прислуги. Тоже никого. И большая общая спальня. Снова пустая.
Нет, не пустая.
К ужасу Джоанны, в другом конце помещения, рядом с дальней кроватью, стояла Рут. За окном луну скрывали облака, но света оказалось достаточно, чтобы разглядеть бледное лицо двоюродной сестры.
– Что ты здесь делаешь? Тебе нельзя тут находиться, – оправившись от удивления, прошипела Джоанна и сделала несколько шагов к Рут.
– Ты прислала сообщение с просьбой о помощи, – откликнулась та, не двигаясь с места.
Когда Оливеры только появились, Джоанна действительно пыталась написать SMS, пока у нее не выхватили телефон, но, похоже, успела нажать на кнопку «Отправить». Она молчала, не зная, что сказать, так как только этим утром кричала на сестру, называя ту злодейкой и говоря, что не желает ее больше видеть. Однако она явилась, когда самой Джоанне потребовалась помощь.
– И я позвонила всем остальным, – добавила Рут.
– Остальным? Кому? – слова застряли в горле, когда глаза привыкли к темноте в достаточной мере, чтобы различить черные пятна на ковре возле кровати.
– Не подходи, – предупредила кузина, когда Джоанна дернулась к ней. – Стой, где стоишь.
Однако та покачала головой, подбежала ближе и ахнула.
На дальней постели распростерлась в неудобной, изломанной позе бабушка. Ворот ее рубашки пропитался кровью, а один из шлепанцев свалился и теперь лежал перевернутым возле затянутой в чулок ноги.
– Нет. Нет, нет, нет.
Джоанна уже направлялась домой, чтобы предупредить родных. Они не могли быть здесь. Это не могло происходить по-настоящему.
На груди бабушки лежало свернутое одеяло. Рут прижимала его обеими руками, поэтому ее поза поначалу показалась Джоанне такой странной – слегка сгорбленной.
– Все мертвы, – произнесла двоюродная сестра, очевидно стараясь сообщить ужасные новости мягко, но ее голос звучал слишком натянуто, механически, как у робота, которого она так хорошо изображала только недавно. – Дядя Огастас. Берти. Тетя Ада. Все.
– Нет, – замотала головой Джоанна, не в состоянии сосредоточиться ни на чем вокруг. Перед глазами все расплывалось и казалось нереальным. Но это было лучше, чем видеть пропитанное кровью одеяло, испачканные руки Рут. – Не может быть.
– Думаю, бабушка умирает, – голос кузины, которая говорила тем же неживым голосом и смотрела остекленевшим взглядом, заставил Джоанну вздрогнуть. – Она потеряла слишком много крови.
– Мы… – она поняла, что и сама говорит неестественно. – Нужно вызвать «Скорую помощь». Да, это следует сделать в первую очередь. А потом…
– Телефоны не работают, – сказала Рут.
– Но мы должны… – пролепетала Джоанна, отчаянно моргая.
– Нет.
Обе девушки вздрогнули, услышав слабый голос.
Джоанна склонилась над кроватью, стараясь отогнать дурноту и не думать о том, что уже почти сочла неподвижно лежавшую в странной позе бабушку умершей.
Рут, стоявшая рядом, горестно всхлипнула.
– Не нужно вовлекать людей, – прошептала бабушка, ее веки затрепетали. Она открыла глаза и добавила: – Поскорее выбирайтесь отсюда.
– Кто это сделал? – требовательно спросила Рут. – Оливеры? Если это так, то я… – она запнулась и нерешительно пробормотала: – Хотя я видела Виктора в саду. И Матео, кажется, тоже.
– Это не они, – сообщила Джоанна.
– Однажды, давным-давно, – едва слышно произнесла бабушка, – жил юноша, которому на роду было написано убивать монстров. Величайший герой среди людей.
– Что? – удивилась Рут, вытирая слезы о плечо. – Ты про ту древнюю сказку? Думаю, ты потеряла слишком много крови и бредишь, бабушка.
– Я сама видела, как он убивает Оливеров, – выдавила Джоанна, сглотнув, и перед глазами снова встала картина: Ник вонзает меч в грудь Люсьена, а потом бросает клинок в Эдмунда.
– Ты видела героя? – резко уточнила бабушка. – А он тебя?
Джоанна помедлила, сомневаясь, как лучше ответить. «Он пощадил меня, потому что я пыталась его спасти. Или, может, потому, что испытывает ко мне чувства, как и я к нему». Она не могла это сказать, поэтому просто выдавила:
– Я сбежала.
– А Оливеры? – спросила бабушка, смерив внучку внимательным взглядом, словно догадывалась, что та чего-то недоговаривает.
– Мертвы. Либо тоже сбежали.
– Мертвы, – безо всякого выражения повторила бабушка и с трудом вздохнула. – Дорогие мои девочки, поскорее выбирайтесь отсюда. Рут, запри двери и открой окно у входа. Да пошире, чтобы вы с Джоанной могли пролезть.
– Но… – голос кузины надломился. – Я не могу тебя оставить. Что будет, если ты погибнешь?
– Тогда ты будешь сожалеть о своей медлительности до конца жизни и попробуешь компенсировать свое горе, никогда больше не закрывая окна и страдая от холода каждой зимой, – слегка улыбнулась бабушка.
Когда она отпускала саркастичные замечания, Рут обычно ворчала, но сейчас ее губы лишь задрожали, а лицо приняло жалкое выражение. Джоанна отвела глаза, так как знала, что сестра ненавидит плакать в присутствии людей.
– Мой бедный птенчик, – гораздо мягче произнесла бабушка и дернула рукой, точно хотела коснуться Рут, но не хватило сил.
– Пожалуйста, – прошептала та. – Позволь мне остаться рядом в твои последние мгновения.
– Не волнуйся, я тебя дождусь, – нежно заверила бабушка и улыбнулась.
Казалось, между ними произошел безмолвный диалог, по окончании которого двоюродная сестра вздохнула, уступая.
– Ну ты и настырная, хоть и совсем старушка, – она обернулась к Джоанне и решительно приказала: – Положи руки на одеяло и прижимай его к ране.
Та придвинулась к Рут и надавила ладонями на шерстяную ткань, насквозь пропитанную кровью. Теплой липкой влаги под пальцами оказалось столько, что было трудно нащупать, где находятся руки кузины.
– Прижимай как можно сильнее, – велела та, отнимая свои ладони от одеяла.
Джоанна послушалась, не до конца веря в происходящее. Наверняка она причиняла боль бабушке, но она не издала ни звука, только поторопила Рут:
– Иди же, дорогая. Я буду здесь, ждать твоего возвращения.
Джоанна не могла отвести взгляд от запятнанного одеяла под пальцами. Кровь заливала все вокруг. Пол. Ее руки. Грудь бабушки.
– Рут может нас слышать? – тихо прошептала та.
Помещение было достаточно большим и служило одновременно и спальней, и гостиной. Кузина сейчас подпирала тяжелым стулом ручки двери в противоположном конце комнаты. Джоанна отрицательно покачала головой и нетерпеливо сдула упавшие на лицо волосы, заметив:
– Тебе не следует разговаривать. Набирайся сил. Сейчас мы откроем окно и вытащим тебя отсюда.
– Чушь, – пробормотала бабушка так тихо, что Джоанна едва разобрала слова, хотя находилась совсем близко. – Я отослала Рут прочь не для того, чтобы впустую тратить время на отдых. – Под одеялами грудь раненой вздымалась и опадала, но рывками, словно приходилось сражаться за каждый глоток воздуха. – Я думала, что еще успею подготовить тебя. Думала, что буду бороться бок о бок с тобой.
– Пожалуйста, побереги силы, – взмолилась Джоанна, не слишком понимая, о чем говорит бабушка.
– Тише, – оборвала та, сверкнув зелеными глазами, такими же ясными, как всегда, несмотря на боль. – Помолчи. И дай сказать мне. Только ты можешь остановить героя, внучка. – Джоанна недоуменно уставилась на бабушку. Она, должно быть, бредит. – Мне очень жаль, дорогая, но… – она попробовала сделать вдох и закашлялась.
– Пожалуйста, – прошептала Джоанна, чувствуя себя так, будто держала жизнь умирающей бабушки в своих руках, но недостаточно крепко, и последние секунды утекали сквозь пальцы.
– Рут может нас слышать? – хрипло повторила она наконец, когда отдышалась, хотя попытки говорить явно стоили невероятных усилий. – Двоюродная сестра возилась с одним из дальних окон. Джоанна уже открыла рот, чтобы окликнуть ее, но бабушка остановила внучку, с трудом выдавив: – Нет. Не… надо. Просто… ответь.
– Нет, – покачала та головой.
– Дорогая, тебе угрожает смертельная опасность, – казалось, с каждым произнесенным словом голос бабушки становился слабее, и Джоанне пришлось напрягать слух, чтобы разобрать сказанное. – Все серьезнее, чем кто-либо представляет. Вскоре ты обретешь способность…
– Семьи Хантов?
– Нет, другую, – прошептала бабушка. – Никому об этом не рассказывай, никому не доверяй этот секрет. – Она заметила, что Джоанна посмотрела на кузину, которая все никак не могла открыть окно, и едва слышно добавила: – Даже ей. Никому. Пообещай, что сохранишь все в тайне.
– Но Рут…
– Пообещай, – проскрежетала бабушка, из последних сил поднимая руку и хватая внучку за запястье слабыми пальцами, на одном из которых тускло блестело обручальное кольцо с рубином – того же цвета, что и кровь. – Произнеси вслух.
– Обещаю, – хрипло прошептала Джоанна.
Бабушка с видимым облегчением выдохнула и уронила руку обратно, оставив обернутым вокруг запястья внучки ожерелье: на тонкой золотой цепочке виднелась какая-то подвеска. Они почти сливались с браслетом семьи Хантов.
Внимание Джоанны отвлекла подошедшая Рут. Она опустилась на колени рядом с кроватью и откинула со вспотевшего лба прилипшие пряди.
– Я справилась с окном. – Не получив ответа, кузина осторожно прикоснулась к плечу бабушки, которая лежала с закрытыми глазами. – Теперь мы с Джоанной можем вытащить тебя.
Веки раненой так и остались опущенными.
Рут бросила на сестру встревоженный взгляд, дотронулась до щеки бабушки, после чего занесла ладонь над ее ртом и носом.
«Она умерла, – ощутив ужасную пустоту внутри, подумала Джоанна. – Наша жизнерадостная бабушка умерла».
– Но она… – растерянно проговорила Рут. – Она обещала, что дождется меня.
Джоанна хотела сказать ей что-то ободряющее, но в ушах звенело лишь эхо последних слов бабушки: «Только ты можешь остановить героя». Это звучало похоже на бред.
Донесся приглушенный топот. Интересно, давно он уже раздается?
– Рут, мы должны идти, – чувствуя себя в странной рассинхронизации с окружающим миром, произнесла Джоанна, слыша себя будто издалека.
– А? – с трудом сосредоточив на ней взгляд, заморгала кузина, затем медленно положила руку на запястье сестры и сжала. – Эй, хватит.
Джоанна опустила глаза, поняла, что по-прежнему плотно прижимает одеяло к груди бабушки, точно все еще старается остановить кровь, и убрала испачканные ладони. Мышцы ныли от напряжения. К горлу снова подкатывала дурнота. Вид вокруг напоминал о лавке мясника.
Необъяснимо изысканное золотое ожерелье до сих пор обвивало запястье Джоанны. Она коснулась цепочки, оставив темные отпечатки пальцев, а затем вскинула голову, вновь услышав приближавшиеся шаги, и убрала украшение в карман.
Кто-то попытался открыть подпертую дверь. Еще и еще раз, так, что заскрипели петли.
– Рут, – прошептала Джоанна, – мы должны уходить.
– Мы не можем бросить ее здесь, – двоюродная сестра не отводила взгляда от лица бабушки с опустошенным видом.
Джоанне тоже этого не хотелось. Одна мысль о том, чтобы оставить тело на милость людей, ненавидевших монстров, казалась невыносимой. Но бабушка всегда была практичной.
– Рут, она бы сама велела нам уходить. – С каждым новым рывком дверь все больше поддавалась, внутрь из щели уже проникала полоска света. Джоанна схватила кузину за запястье и заставила подняться, наполовину подталкивая, наполовину таща ее к окну. – Мы должны убираться отсюда.
Но от зрелища снаружи обе девушки отпрянули. Между колоннами распростерлось тело женщины с длинными черными волосами. Голубое платье, расшитое серебряными бусинами, блестело в свете выглянувшей луны.
– Я ее знаю, – дрожащим голосом произнесла Рут. – Это Мари Оливер.
Джоанна вытерла лоб тыльной стороной руки и дернула раму. Стекло задребезжало, неохотно поддаваясь. Окно было совсем узким. Открывали ли его хоть раз за последние сто лет?
– Думаю, мы сумеем протиснуться, – вздохнула кузина. – Как считаешь?
Джоанна уставилась на нее. В щель вряд ли пролез бы даже ребенок. Перед глазами мелькнула картинка, как Рут пытается и застревает, а один из охотников на монстров пронзает ее мечом, как пронзил бабушку. Желудок скрутило узлом от этой мысли. Если кому-то и суждено остаться здесь из-за слишком узкой щели, то это должна быть Джоанна.
Она вскарабкалась на подоконник и попыталась протиснуться между приоткрытой створкой и каменной кладкой. Рассохшееся дерево врезалось в живот. Ничего не получится. Девушка забилась сильнее и почувствовала, что напоролась на какой-то острый предмет. Судя по влажному теплу, из раны на боку снова потекла кровь. А затем Джоанна застряла. В точности так, как себе представляла. Словно рыба на крючке для любого, кто пройдет мимо. Эта мысль подстегнула удвоить усилия.
– Черт, – тихо выругалась Рут и толкнула сестру, отчего та едва не вскрикнула от боли. – Проклятье! Никак не получается тебя сдвинуть. Черт, черт, черт! – в голосе кузины прозвучал страх.
Она еще раз толкнула. И еще раз. И снова, налегая всем телом. А потом послышался треск рвущегося платья, и Джоанна совсем не изящно вывалилась наружу. Она полежала несколько мгновений, пытаясь отдышаться и справиться с болью. На земле рядом раскинула руки мертвая женщина. Ее широко распахнутые глаза слепо смотрели в пустоту.
Джоанна почувствовала, что к горлу подкатывает ком. Она зажмурилась на несколько секунд, отгоняя слезы, после чего заставила себя подняться на ноги.
– Дай мне руку, – прошептала она Рут. – Мне придется сильно дернуть.
– Держи, – кузина протянула через щель тяжелый бронзовый подсвечник, захваченный с каминной полки.
– Дай руку, – торопливо повторила Джоанна, запихнув его под мышку. – Быстрее! – Тот, кто убил Мари Оливер, мог находиться прямо за углом. – И осторожнее. Там гвоздь торчит.
– Черт, как узко! – прошипела Рут. – Не думаю, что я протиснусь в эту проклятую щель.
– Протиснешься, – пообещала Джоанна. – Я помогу.
Изнутри донесся громкий треск. Зажглось освещение. Она попыталась схватить руку двоюродной сестры, но та уже отпрянула назад, чтобы встретиться с вошедшими лицом к лицу.
– Рут! – воскликнула Джоанна, больше не заботясь о том, что кто-то может ее услышать. – Рут, лезь в окно! Я тебя вытащу!
– Беги, – приказала кузина непривычно властным и суровым тоном, почти как у бабушки.
– Нет! – возмутилась Джоанна, беспомощно наблюдая, как спальню постепенно наполняют мужчины в черном. Один из них бросился к Рут и схватил ее запястье. В воздухе мелькнуло лезвие кинжала. – Нет!
Сестра сумела увернуться и выдернуть у нападавшего руку. Противник свалился на пол. Внезапно еще одна фигура в черном метнулась к Рут и вонзила клинок ей в живот. Издав протяжный, полный боли и ужаса стон, она посмотрела на Джоанну через окно.
А затем исчезла. На том месте, где стояла кузина, теперь было пусто.
Наружу выглянул охотник.
– Эй, здесь еще одна! – крикнул он соратникам.
Услышав звон стекла, Джоанна развернулась, пробежала через колоннаду и очутилась в южном саду. Он казался сказочно красивым, совершенно не соответствуя ситуации. На деревьях горели гирлянды, а гортензии белых и кремово-розовых оттенков стояли в цвету.
Джоанна с ужасом поняла, что побежала не туда. Ей следовало свернуть к северу. С южной стороны находилась только открытая лужайка с зеленым лабиринтом.
Ближайший выход лежал прямо впереди через ворота, но тогда будет негде укрыться. Любой охотник сможет заметить беглянку. Она окажется на виду в течение минимум пяти минут при самом лучшем раскладе.
Оставался лабиринт из живой изгороди.
Сзади послышались крики, и Джоанна метнулась прочь по саду, на бегу топча гортензии. Их аромат, сладкий и свежий, забивался в ноздри. Среди цветов лежали в изломанных позах тела. Даже короткого взгляда хватило, чтобы эта картина намертво врезалась в память. Мужчина с татуировкой в форме русалки на запястье раскинул руки в стороны. Женщина с длинными рыжими волосами безжизненной грудой громоздилась рядом.
Джоанна рискнула оглянуться. Из-за угла поместья появился первый из преследователей. Она торопливо скрылась в лабиринте, гадая, заметили ли ее охотники. Лучше исходить из того, что да.
Она бежала, в спешке налетая на стены из растений, когда пыталась преодолеть повороты как можно быстрее. Бежала и бежала до тех пор, пока не кончились силы, и только тогда была вынуждена остановиться и отдышаться, уперев руки в колени. Хриплые вдохи и выдохи напоминали о последних мгновениях бабушки. О недавнем стоне Рут.
Только сейчас Джоанна осознала, что по-прежнему держит в руках тяжелый подсвечник, точно эстафетную палочку, на ногах все еще нет обуви, а платье порвано в том месте, где зацепилось за гвоздь в оконной раме.
Хотелось лечь и заплакать. О боже, вся семья мертва. Как бы отчаянно Джоанна не желала притвориться, что ничего не произошло. Она представила, что сказала бы сейчас бабушка, представила ее недоуменное выражение. «Внучка, ты спасаешь свою жизнь. Так беги же, и побыстрее!»
Спотыкаясь, Джоанна продолжила путь.
Неясно, в какой именно момент она стала различать другие звуки помимо своего оглушительного дыхания. Поначалу их можно было принять за шорох листьев живой изгороди на ветру. Но вскоре топот шагов двух пар ног уже сделался безошибочным. Кто-то еще бежал по лабиринту.
Преследователь нагонял жертву. Возможно, они оба находились всего в нескольких поворотах позади.
Периодически прихотливые изгибы лабиринта сводили всех троих так, что их разделяли лишь зеленые стены. Тогда Джоанна отчетливо слышала как прерывистое пыхтение того, кто бежал слишком быстро и слишком долго, так и ровное, размеренное дыхание того, кто явно привык загонять добычу.
Разглядеть же их не позволяли густая листва и темнота. Поэтому никак не удавалось точно определить местонахождение ни беглеца, ни преследователя. Они могли оказаться как за следующим поворотом, так и в десятках извилистых тропинок, уводящих прочь.
Затем звук погони резко оборвался и послышался голос юноши:
– Пожалуйста, не надо.
Джоанна едва не вскрикнула от неожиданности и тут же закрыла рот ладонями. Создавалось впечатление, что говоривший стоял прямо за соседней стеной. Стараясь ступать бесшумно, девушка сделала шаг вперед, но замешкалась в сомнениях. Она не представляла, в какой части лабиринта находилась. Куда ни взгляни, везде наблюдалась одна картина: бесконечные заросли по бокам и темная земляная дорожка посередине. После стольких поворотов направо и налево чувство направления полностью стерлось.
– Пожалуйста, – вновь хрипло выдохнул юноша.
Джоанна прокралась вперед, осторожно заглянула за угол и увидела Аарона Оливера, загнанного в тупик одним из людей Ника. В лунном свете золотистые волосы сына Эдмунда казались почти белыми. На затылке у преследователя чернела татуировка с изображением скалящегося волка. Расслабленная поза охотника говорила об уверенности в своих силах. Он медленно направился к жертве, доставая из висевших на поясе ножен кинжал.
Стоявший лицом к Джоанне Аарон заметил ее и замер. Наверняка он удивился, увидев девушку, которую бросил на растерзание родственников.
«Два шага, – подумала она. – Всего два шага назад – и я снова окажусь в безопасности. Два шага – и меня будет не видно».
И Джоанна сделала два шага. Глаза Аарона расширились от изумления, когда она ударила тяжелым бронзовым подсвечником по затылку охотника. Он покачнулся и обернулся, выглядя удивленным, но невредимым, а затем молниеносно схватил обидчицу за волосы, запрокидывая ей голову, и начал поднимать руку с кинжалом. Однако Джоанна успела первой нанести удар подсвечником в лицо противнику. Раздался отвратительный хруст, похожий на треск сломанных веток, и мужчина зашатался. Она снова взмахнула своим импровизированным оружием, на этот раз целясь в челюсть, и повалилась следом за поверженным охотником, который так и сжимал в кулаке волосы Джоанны. Подсвечник выпал, и она отчаянно принялась шарить по земле, пытаясь отыскать его.
– Он без сознания, – прокомментировал Аарон. – Ты ему неплохо врезала.
Когда Джоанна сумела наконец немного прийти в себя и рассмотреть распростертого рядом мужчину, она невольно охнула при виде его разбитого в кровь лица, положила руки на колени и глубоко вдохнула, пытаясь отогнать дурноту.
Перед глазами возникли ноги Аарона.
– Кажется, меня сейчас стошнит, – пробормотала Джоанна, после чего отвернулась к живой изгороди и извергла остатки пищи.
Когда приступ прошел, Аарон протянул своей спасительнице руку, хоть и неохотно, явно не слишком горя желанием к ней прикасаться.
– Отвали, – грубо отмахнулась Джоанна, чувствуя, как все еще сжимается желудок.
– Почему ты мне помогла? – поинтересовался Аарон.
Она сама поднялась на ноги, проигнорировав как вопрос Оливера, так и его предложенную руку. Живот так болел, будто кто-то в него пнул.
– Я не знаю, как выбраться из лабиринта, – наконец сказала Джоанна, старательно не глядя на лежавшего в тупике охотника.
– Я знаю, – отозвался Аарон, а когда заметил, что она на него смотрит, придал лицу более привычное надменное выражение. – Я вырос в этом доме.
«Вырос в этом доме?» – с удивлением подумала Джоанна, не понимая, как такое возможно, но в конце концов решила, что ее это не слишком волнует, и вслух произнесла: – Тогда выводи нас отсюда. – Когда же Аарон схватил ее за рукав, обернулась и рефлекторно добавила: – Не трогай меня!
Сын Эдмунда демонстративно приподнял за ткань руку временной союзницы, показывая, что не касается ее кожи, и сообщил:
– Нам в другую сторону.
– Но нам нельзя возвращаться в поместье, – недоуменно проговорила Джоанна, не сразу осмыслив услышанное.
– Я должен найти отца, – заявил Аарон. – Он позаботится… – он кивнул на лежащего без сознания мужчину. – Об этом. – А заметив непонимающий взгляд девушки, слегка смущенно добавил: – Вне всяких сомнений, тебе больше никто не причинит вреда. Ты спасла мою жизнь, и теперь наша семья должна вернуть долг.
Видимо, Аарон еще ничего не знал. Внезапно ночь показалась слишком тихой.
– Нельзя идти обратно в поместье, – вздохнула Джоанна. – Твой отец мертв.
– Что? – выпустив ее рукав, ошарашенный юноша застыл без движения.
– Твой отец мертв, – повторила она, слишком хорошо понимая его чувства, так как перед глазами до сих пор стояли недавние события: окровавленная бабушка, пронзенная кинжалом Рут… Пришлось зажмуриться, чтобы не полились слезы. – И Люсьен тоже.
– Не может быть.
Джоанна открыла рот, но не нашлась что сказать. Мне жаль? Так обычно говорят, когда выражают соболезнования. Вот только ей вовсе не было жаль. Эдмунд хотел, чтобы она своей мучительной смертью развлекла его. А Аарон развернулся и вышел, не помешав этому.
– Все случилось очень быстро, – наконец выдавила Джоанна.
– Ты ошибаешься, – покачал головой собеседник, поправляя запонки, хотя этого вовсе не требовалось: он выглядел опрятным, собранным, аккуратным и совершенно не походил на того, кто только что бежал во весь опор, спасая жизнь. – Ошибаешься.
– Я говорю правду, – вспомнив смерть Эдмунда и глубоко вонзившийся ему в грудь меч, Джоанна протяжно вздохнула, надеясь отогнать новый приступ дурноты.
– Ты думаешь… – Аарон осекся, поняв, что повысил голос, потом явно постарался успокоиться, взять себя в руки, и спустя полминуты снова заговорил: – Ты считаешь, я не знаю, как умрет мой собственный отец? Мне прекрасно известна семейная история. Эдмунду Оливеру предначертана совсем иная гибель и точно не сегодня.
«У нас нет на это времени», – с раздражением подумала Джоанна. Стоять здесь, посреди лабиринта, где люди Ника могли появиться с любой стороны в любое мгновение, было невыносимо. Поэтому она торопливо пояснила: – Тот юноша, человек. Он убил Люсьена, а затем и твоего отца. Теперь его соратники заняли все поместье и охотятся на нас.
– Нас?
– На монстров, – сказала Джоанна и тут же вспомнила, как Эдмунд называл ее выродком, полукровкой. Внезапно ей захотелось закричать. Захотелось схватить Аарона за рубашку и потащить его прочь отсюда. Но лишь он знал путь из лабиринта. – Послушай, моя семья тоже мертва. Бабушка. Они все… – голос оборвался. – Они все погибли. То же самое произойдет с нами, если мы сейчас же не выберемся из парка. Охотники придут и убьют нас.
Аарон уставился на лежащего без сознания мужчину, на его татуировку в форме оскаленного волка, которая отчетливо чернела на коже затылка.
Джоанна не знала, о чем думает спасенный ею юноша, так как не видела его лица. После длительной паузы он проронил:
– В южном саду лежали тела Иветт и Виктора, – каждое слово звучало медленно, точно не желало выбираться на волю откуда-то из глубины. – И на подъездной дорожке. – Аарон поднял голову, внимательнее рассматривая Джоанну, и нахмурился: – Ты что, в аварии недавно побывала?
Она заморгала и опустила глаза, окидывая взглядом свою одежду, о чем тут же пожалела. Все платье пропиталось кровью бабушки и теперь казалось жестким.
– Ты ранена? – спросил Аарон.
– Нет, – ответила Джоанна и только потом вспомнила о порезе от меча Люсьена.
Ну, не так уж все было и серьезно. Во всяком случае, хотелось на это надеяться. Она достала из кармана найденный телефон и переданное бабушкой ожерелье, после чего начала снимать платье.
– Ты что делаешь? – с легким ужасом спросил Аарон.
– Нельзя разгуливать повсюду в одежде, покрытой кровью, – пропыхтела Джоанна, стягивая запятнанное платье, а заметив шокированный взгляд юноши вздохнула, показывая на велосипедки и топик: – Я же не голая.
– А, – только и сумел выдавить Аарон, который так и стоял с напряженным лицом.
Она скатала платье в ком и засунула его под корни живой изгороди рядом с бесчувственным охотником. Можно считать это посланием: «Дорогой Ник, это я вырубила твоего человека. С любовью, твоя Джоанна».
– Так как отсюда выбраться? – поинтересовалась она, закончив.
Аарон указал вперед. Дождавшись, пока он немного отойдет и повернется спиной, девушка быстро застегнула ожерелье на шее и спрятала его под топик.
Ханты и Оливеры оказались союзниками. Еще недавно семья Джоанны сочла бы это невозможным. «Они ненавидят нас. И это чувство взаимно». Еще недавно, сражаясь с Люсьеном, она и сама была с этим согласна. Но сейчас все изменилось. Ей удалось выжить после столкновения с Оливерами благодаря вмешательству Ника. А затем он сообщил, что представляет собой угрозу для всех монстров. После такого все казалось возможным.